Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый
Монах резко вскинул голову, погрозил англичанам пальцем и направился к выходу. Остановившись в дверях, он обернулся и запальчиво воскликнул:
— Вы соскучились по войне, презренные саксы? Будет вам война!
Рагнар, Гюрт и Леофвайн одновременно бросились на посла и изрубили бы его на куски, если б их не остановил громкий окрик короля.
— Не трогать его!! Пусть идёт!!
Глава 19
СОВЕТ
В этот самый миг принцесса и лекарь, на свою беду, приблизились к тронному залу. Услышав крики, они растерянно переглянулись и осторожно выглянули из-за угла. Мимо них по коридору, пыхтя и отдуваясь, стремительно шёл посол. Заметив Соломона, монах застыл как вкопанный, потом зловеще улыбнулся и сквозь зубы процедил:
— А! Вот куда ты забрался, презренный иудей! Променял славную Нормандию на эту убогую страну!
Он надменно скривил губы и продолжил:
— Уж не от твоих ли собратьев Гарольд получает сведения? Погоди же! Клянусь всеми Святыми, когда герцог придёт в Англию, он вздёрнёт тебя на башне замка!
— Ты ещё здесь, норманн?! — раздался голос короля.
Монах обернулся и увидел Гарольда, стоявшего в дверях в окружении приближённых.
— Ты испытываешь моё терпение! — усмехнулся король. — Поторопись! Иначе герцог не дождётся своего посланца!
Монах схватился за крест и, путаясь в длинной сутане, поспешил прочь. Шум шагов удалился. Во дворе замка поднялась суета, заржали лошади, отрывисто прозвучали команды, стук копыт гулким эхом отдался под аркой ворот, и всё стихло.
Король взглянул на принцессу и Соломона.
— Леди Гита, — холодно произнёс он, — ступайте в свои покои.
Девочка присела в глубоком поклоне и, кусая губки, удалилась.
— А ты что тут разгуливаешь, недостойный? — обратился король к еврею. — Тебе что, нечем заняться?!
— Мой повелитель. Я вовсе не хотел... — начал было оправдываться лекарь.
— Хотеть или не хотеть, решаю я! — прервал его Гарольд. — А ты должен исполнять свои обязанности! Ты понял меня?!
— Да, Ваше Величество, — чуть слышно пролепетал Соломон. Он впервые видел Гарольда в таком раздражённом состоянии и страшно перепугался.
Его жалкий, несчастный вид смягчил повелителя. Король уже сожалел о том, что всегдашнее самообладание внезапно изменило ему.
— Следуйте за мной, — бросил он приближённым и вернулся в зал. Таны молча двинулись следом.
Гарольд прошёл к креслу и опустился в него. Он жестом пригласил присутствующих садиться и внимательно наблюдал за тем, как они размещались на скамьях. Лицо его обрело обычное невозмутимое выражение.
— И каково ваше мнение, друзья мои? — начал он.
— Это война, мой король! — пробасил Сигевульф.
В зале повисло настороженное молчание.
— Не надо было отпускать живым эту норманнскую собаку! — разорвал тишину граф Леофвайн.
— Государь! — неуверенно обратился к Гарольду архиепископ Стиганд. — Верно ли мы поступили, показав норманнам, что нам ведомы их козни?
— Может быть, следовало усыпить их бдительность? — поддержал прелата эрл Алфвиг.
— И попытаться спасти мир? Пусть даже шаткий и ненадёжный? — подытожил епископ Вульфстан.
Приближённые вопросительно уставились на короля.
— Все высказались? — спросил он.
Саксы молчали.
— Тогда скажу я, — неторопливо начал Гарольд. — Что сделано, то сделано. Честный бой лучше лживого мира. Не пристало мне юлить пред лицом врага!
Король обвёл своих приближённых суровым взглядом. Внезапно лицо его просветлело, он усмехнулся и уже совсем другим тоном продолжил:
— Хочешь мира, готовься к войне, говорили римляне... Норманны думали так же, как и вы. Они были уверены, что у нас царит разброд и мы будем уклоняться от войны. Они уже предвкушали победу. И никакие хитрости не оттянули бы вторжения...
Он помолчал мгновение и многозначительно продолжил:
— Я же показал им, что мы не только не боимся войны, но, напротив, ищем её!.. Этого мой любезный друг герцог не ждёт. А узнав, будет немало удивлён.
Король вновь сделал паузу и закончил:
— В конце концов сбитый с толку Вильгельм начнёт терзаться сомнениями и потеряет уверенность. А это уже половина победы. Мои же подданные, прознав, как я говорил с его посланцем, укрепятся сердцем!
— Верно! — воскликнул Леофвайн. — Почувствовав, что мы рвёмся в бой, герцог растеряет свою спесь. Ловко придумано, король, брат мой!
Члены совета одобрительно зашумели.
— А что скажет наш казначей? — внезапно спросил Гарольд.
Тан казначей встал и неуверенно заговорил:
— Государь! Я ничего не смыслю в делах воинских. Могу лишь сказать, что средства для ведения войны у нас найдутся. Керлы[18] должны заплатить по сорок пенсов с каждой гайды[19], дать шесть церковных мер пива, три секстария пшеницы, три фунта ячменя, две овцы с двумя ягнятами... Так что у нас пока есть еда. А после сбора урожая мы сделаем хорошие запасы... Что же до денег, то хороший доход приносят пошлины, взимаемые с торговцев. Так... — собрался было развить тему казначей, но, заметив скуку в глазах вельмож, быстро закончил: — У нас пока есть и деньги, а к осени их станет ещё больше.
— Что-то уж слишком гладко у тебя получается, — усомнился Гарольд.
— Вы правы, государь... Не всё гладко. Но я не хотел утомлять достопочтенных лордов делами...
— Ничего, друг мой. Утоми. Они потерпят... Вот ты говоришь, что у нас будет провизия. А если мы соберём ополчение? Хватит ли нам припасов на всё лето?
— На лето, может быть, и хватит. Но к осени они иссякнут.
— Даже если в строю будет половина ополчения?
— Даже в этом случае, мой король. Слишком много рук будет оторвано от полевых работ.
— Что ж, посмотрим. Думаю, всё решится летом, это самое удобное время для вторжения. Хорошо, любезный. А как обстоят дела с деньгами? Ты говоришь, они пока есть. А много ли их в казне?
— Нет, государь, — сокрушённо ответил казначей. — К моему глубочайшему сожалению, не много. Беда в том, что неразумные траты вашего предшественника истощили казну... Кроме того, со времён короля Эдуарда мы ввозим гораздо больше товаров, нежели вывозим. Потребности эрлов и танов растут с каждым днём... А Англия с каждым годом беднеет...
Казначей бросил на присутствующих настороженный взгляд и выжидающе посмотрел на короля. Тот кивнул и негромко произнёс:
— Согласен с тобой... И граф Гюрт говорил о том же не далее как нынче утром. Так, Гюрт?
— Так, — отозвался граф.
— И что ты предлагаешь? — вновь обратился к казначею король. — Как нам бороться с бедой? Как сделать Англию богаче?
— Путём повышения податей! — вмешался в разговор эрл Сигевульф. — Чем больше их соберём, тем больше денег будет в казне!
Король задумчиво взглянул на него. Затем обратился к присутствующим:
— Кто ещё так считает?
— Все, государь! — воскликнул архиепископ Стиганд.
— Это так, друзья мои?
— Так! — в один голос отозвались члены совета. Лишь Гюрт и Леофвайн промолчали.
— Надо ужесточить законы, карающие тех, кто уклоняется от уплаты податей! — пробасил Сигевульф.
Король повернулся к казначею и спросил:
— Ты с этим согласен, друг мой?
— Нет, государь...
— Мгм... А что ты предлагаешь?
Казначей с сокрушённым видом молчал, не решаясь противоречить знатным сеньорам.
— Молчишь, — усмехнулся король. — Тогда скажу я... Датские подати разорили народ. Это никуда не годится. Я полагаю, нам следует снизить размер поборов, взимаемых с крестьян и ремесленников. Да, да, именно снизить! — подчеркнул он. — Чтоб наши подданные могли вырваться из нищеты. И производить больше продуктов и товаров на продажу. Так, любезный?
— Так, государь, — откликнулся казначей.
Опешившие приближённые с сомнением глядели на короля.
— Не убедил я своих вассалов! — Гарольд усмехнулся, стараясь разрядить возникшее напряжение.
— Я понимаю их недоверие, государь, — подал голос казначей, — но тем не менее полностью разделяю ваши взгляды. И не вижу иного выхода!
— А мы видим, мой король! — сказал Сигевульф. — Надо сменить казначея!
— Может, и короля? — быстро спросил Гарольд.
Толстяк промолчал.
— Коней на переправе не меняют, друг мой! — мягко произнёс король. — Что же касается снижения поборов, то я полагаю, что это единственный разумный путь. Прежде всего потому, что нам нужны деньги для создания войска...
