Серо Ханзадян - Царица Армянская
Вскоре все вышли из воды. Служанки переодели царицу, сняв с нее все
мокрое. Мари-Луйс погладила свою подопечную девушку-хеттку.
— Не замерзла, душа моя?
— Нет, матушка царица! — и девушка поцеловала руку Мари-Луйс.
Арбок Перч демонстративно прошел мимо Нуар, но процедил сквозь зубы:
— Ты бы тоже переоделась, не то простудишься, ошалелая козочка.
Нуар только засмеялась в ответ.
— Царица о тебе спрашивала.
— Обо мне — царица?.. — возликовала Нуар. — И ты, конечно, не
поскупился расписать меня?..
— Не гогочи, — резко оборвал ее Арбок Перч. — Ты же вдова. Стыдно.
— Стыдно тебе! — разозлилась Нуар. — Рука того, кому я была отдана в
жены, не коснулась меня, знай это и выкинь из головы все, что тебе в нее
надул бог лжи.
— Царица очень интересовалась тобою, — хитро ухмыляясь, сказал Арбок
Перч.
— Не думаю, что и она, как ее супруг, решит выдать меня замуж.
— А вдруг?..
— Надеюсь, только не за тебя.
Нуар опять весело засмеялась и побежала к своим.
Зарезали и освежевали коз и баранов, стали жарить шашлык. Начинался
праздник, который должен длиться девять дней и девять ночей.
Вечером, уходя на покой, Мари-Луйс, явно медля, огляделась вокруг,
ища Таги-Усака. Но его нигде не было. Не было и дочери медника Нуар...
* * *
В доме медника Миная в этот вечер сверкало море огней. Светильники
было чудо как хороши и все разные: то в виде львиной лапы, то головы
дракона. Дымок от них тянулся к ердику*.
_______________
* Е р д и к — отверстие в потолке помещения.
Нуар варила рыбу в глиняном горшке и пекла лепешки на раскаленных от
огня камнях. Одну из них, пышущую жаром, она протянула Таги-Усаку:
— О такой вкусноте ты небось и не мечтал никогда! Ешь, наслаждайся.
Таги-Усак с удовольствием съел лепешку и спросил:
— Кто тебя научил печь такую прелесть?
— Бабушка моя. А ее никто не учил. Все это от праматери нашей, богини
Эпит-Анаит. От великой и светоносной Эпит-Анаит, у которой в ногах лежат
львы, чтобы в клочья разрывать таких гордецов, как ты! — Нуар горько
улыбнулась.
Таги-Усак сделал вид, что не слышал ее последних слов.
Гости заполонили весь дом. Рассевшись на карпетах*, они вели
неспешные беседы. Это были люди мастеровые, медники, гончары, плотники,
каменотесы. Нуар оделила всех лепешками, подала тушеных бобов и пива.
Затем, постучав в медный круг на стене, чтоб изгнать злых духов, поставила
перед гостями и рыбу. Все принялись за еду.
_______________
* К а р п е т — безворсовый цветной ковер, типа паласа.
Хозяин дома говорил более других. Голос его звучал негромко, но
уверенно. Остальные в основном согласно покачивали головой.
— В Тондраке обнаружены новые залежи меди, — сообщил Минай. — Наш
царевич Каранни, наверно, затем и поехал туда. Поклонение — это только
предлог. От хеттов необходимо скрывать, где у нас в стране залегает медь.
— Каранни в наказание уничтожил в Мецаморе всех жрецов и городского
старосту, — сказал Таги-Усак.
— За что? — удивился Минай.
— Они прятали у себя хеттских жрецов, которые имели намерение
выкрасть секрет производства бронзы, известный только горновым Мецамора.
— О, так это же предательство! — вознегодовал Минай. — И что дальше
было?
— А дальше то и было. Каранни покончил со всеми и пресек воровские
происки хеттов.
— Благодарение богам! — воздев руки к небу, проговорил медник
Минай. — И нашему предку, царю Уганне, тому, что жил еще в седьмом колене
до нас! Храброму и отважному. Одно свое славное копье он всадил в землю
долины на берегу большой реки, ставшей северной границей лона армян, нашей
Армении, а другое копье всадил у берега Урумского моря, на востоке.
Третьим он обозначил границу между народом ашшурским* и нашей страною с
юга. И четвертым определил нашу западную границу, с царством Хеттским,
обиталищем сурового и коварного народа. Копья эти вросли в землю,
разветвились и зазеленели волею богов, и сейчас это деревья с необъятными
стволами, под сенью которых живет и гнездится народ, хранимый девяноста
девятью легендарными витязями.
_______________
* А ш ш у р ы (ассирийцы) — жители Ассирии, государства,
существовавшего в IV — III вв. до н. э. в междуречье Тигра и Евфрата.
— Свидетельствуем это! — воскликнули все присутствующие.
— Многие реки мира земного берут свое начало в горах нашей страны и
уходят в моря!..
— Свидетельствуем это!
— Крыши мира осеняют нашу страну, наш великий дом. И Сис, и Масис, и
Кирс, и Арагац, и еще Немровт и Сепухн. И еще, и еще горы и горы окружают
родину нашу!
— Свидетельствуем это!..
— Да не прервется речь твоя, Таги-Усак!..
— Звезды небесные вещают твоими устами, брат наш!..
— Слава! Слава тебе...
И, чокнувшись, они все выпили по кружке пива.
— А жрец хеттов Кама Вараш не оставляет намерения принести человека в
жертву богу Шанту! — сказал, горестно покачав головой, один из гончаров.
— Опять он настаивает на этом, ненасытный?..
— Да, все говорят...
— Но ведь запрещено! — удивился медник Минай. — Как смеет этот хетт
нарушить волю нашей царицы?!
И все замолкли, задумались.
Таги-Усак посмотрел на Нуар. Она разрумянилась от огня и стряпни и
была прелестна.
— Мы не позволим этим хеттам творить своеволие на нашей земле! —
снова заговорил медник Минай. — Хватит издеваться над человеком, жалеть
его надо. Незачем зря кровь проливать. Все до единого поддержим царицу! Не
позволим!..
И все повторили за ним:
— Не позволим!..
Ночь. Уже поздно. Нуар вышла проводить Таги-Усака. Ему до боли
захотелось обнять ее, но тут вдруг острые ногти вонзились в его плечо.
Это была Мари-Луйс.
* * *
Дорогой Артит Арар предложил престолонаследнику искупаться в одном из
небольших озер.
— Вода в нем чистая, прозрачная. Сама богиня Цовинар его оберегает. Я
буду очень рад, государь мой, если ты посетишь это священное место.
Солнце еще не убрало своих лучей с вершин Котайских гор, когда они
подъехали к озеру. Тут жрецы уже принесли в жертву священным водам озера
трех белых овец, загодя сюда доставленных...
Каранни в полном вооружении вытянулся в струну, стоя на колеснице, и,
показывая жезлом на восток, скомандовал:
— В путь на Сисакан!..
Каш Бихуни внутренне не одобрял похода в Сисакан. Дикие, гористые
места, населенные мятежными, воинственными племенами. Зато Урси Айрук и
братья Андзев радовались тому, что увидят новые, дотоле им неведомые края
родной страны. Радовался и Каранни, он ехал во владения своего тестя.
Артит Арар попросил разрешения проводить престолонаследника до
Гегамского озера, где кончаются границы его владений и начинается Сисакан.
Каранни вспомнил Таги-Усака и мысленно спросил его: «Не собьемся с дороги,
астролог?» — «Не собьетесь, держитесь к востоку от Большой Медведицы, она
и поведет вас безошибочно».
Полки построились и тронулись в путь.
Спустя день, когда уже были позади Котайские горы, когда миновали
обиталище бога Атиса и впереди завиделось Варажское плоскогорье, Артит
Арар сказал:
— Еще немного, и мы будем у озера, божественный.
Здесь все еще было в буйном весеннем цветении. Дороги подсохли и были
хорошо накатаны. Колесницы мчались легко и быстро.
И действительно скоро показалось Гегамское озеро — бескрайняя чаша в
лоне гор, от горизонта до горизонта.
— Чудо! — воскликнул наконец Каранни после долгого молчаливого
созерцания этой невиданной красоты. — Чудо! И какое оно огромное, это
Гегамское озеро! Не озеро, а целое море!
— Да, мы и зовем его все больше морем. Отсюда, если, скажем, поехать
вдоль берега вправо, целый день скачи, а конца морю не увидишь.
— А что там за корабль плывет?..
— Это остров, божественный. Там обитают сисаканские боги. Хочешь,
поплывем туда?
— Нет, не хочу, — ответил Каранни, — устал я от возни с богами.
