Серо Ханзадян - Царица Армянская
приносит ему большой доход. Как же лишиться всего этого?..
Каранни не распространялся, твердо сказал только следующее: Мецамор
будет разрушен. Останутся там лишь медеплавильни, упрятанные в подземелье,
подальше от чужих глаз, чтобы никто не знал их месторасположение и никто
не имел бы туда доступа. У каждого работающего в медеплавильнях оттуда
всего одна дорога — на кладбище.
Закончив с распоряжениями, царевич заявил, что хочет попариться в
бане. Мецаморская баня состояла из трех помещений: в первом бассейн с
холодной водой, во втором — с горячей и в третьем — парная. Пол снизу
подогревался, и потому везде было тепло. Странно, но и тут вдруг
вспомнилась Нуар, и сердце сдавила тоска.
На следующий день со всеми своими полками, со всеми родоначальниками
престолонаследник покинул эти места, оставив в Мецаморе лишь Каш Бихуни,
чтобы помог Артит Арару разрушить город.
Сначала они вступили в Кумайри-Ширак. Там царевича встретили с
подобающими почестями. Оттуда завернули в Басиан и проследовали прямо к
нефтяным месторождениям.
Дочерна загорелые и вымазанные нефтью рабы наматывали на конец
длинной деревянной жерди войлок, опускали ее в заполненные нефтью глубокие
ямы. Войлок намокал, рабы извлекали жердь и выжимали нефть в глиняные
чаши.
Каранни объявил, что половина нефти должна поступать царствующему
дому, и выехал по направлению близлежащего владения рода Габегов. Их
жилища были устроены в подземельях, селились они там вместе с домашними
животными, в ужасной грязи.
Каранни потребовал, чтобы для скота отвели особые помещения и люди
впредь жили отдельно и в чистоте.
— Вы же погибаете в этом зловонии! И дети у вас больные. Если и
выживают, то негодны к воинской службе. Уберите скот из своих жилищ, и
боги снизойдут к вам, станут милостивыми.
На земле Габегов, как сказали царевичу, в лесу живет дикое племя.
Каранни хотел встретиться с его предводителями, но это ему не удалось.
Едва царевы люди заходили в лес, его обитатели как сквозь землю
проваливались.
Объехав все ближайшие провинции, Каранни возвратился в Мецамор, когда
в его окрестностях уже отцвели абрикосовые сады. От города почти ничего не
осталось.
— Все исполнили, как ты приказал, божественный! — доложил Каш Бихуни.
— А из сестер моих кто-нибудь прибыл?
— Да, как раз сегодня.
От Мецамора осталась только та часть, где среди скал в пещерах
скрывались медеплавильни. Сохранили в целости и дом старшего горнового да
несколько жилищ в подземелье, которые еще присыпали сверху, чтобы их вовсе
не было видно.
Каранни поспешил в шатер, раскинутый на берегу реки, где разместилась
со всей своей челядью и служанками его сестра. У него их более тридцати.
Интересно, кого выбрал Таги-Усак?.. Многие уже замужем — за
родоначальниками, военачальниками и даже за жрецами. Но и незамужних
хватает. Интересно, какая из них...
Над шатром развевалось царское знамя. У входа стояли на страже два
воина.
Каранни раздвинул полог, закрывающий вход.
— Где ты, сестра? Покажись.
Служанки тут же разбежались и забились в темные углы. Внутри шатра
был еще один полог. Вот раздвинулся и он. Каранни увидел сестру.
— Приветствую тебя, дорогая! Ты умница, что отозвалась на мою
просьбу, приехала.
Сестра прослезилась, прижимаясь к его высокому плечу. Каранни тем
временем силился припомнить, от какой из отцовых жен эта его сестра. Но
так и не вспомнил. Он подвел ее к возвышению, убранному коврами и
подушками, бережно усадил и спросил:
— Как там наш отец, сестричка?
— Волею богов пока жив.
— А что ты знаешь о царице?
— Она ведь отбыла на поклонение в Нерик... И еще не вернулась.
Астролог Таги-Усак, передав мне о твоем желании, поспешил к царице.
— А как твоя мать?
— Моя мать? — с удивлением переспросила сестра. — Моей матери нет,
сын моего отца. Она уже давно подарила свет своего солнца тебе, брат мой.
И тут Каранни вспомнил ту жену своего отца, которая родила эту
девушку. Он нежно погладил ее густые волосы.
— Если я просватаю тебя за достойного человека, не станешь
противиться?
В глазах девушки промелькнуло удивление.
— Я никогда не посмею воспротивиться желанию своего божественного
брата, если бы он даже решил отдать меня за последнего нищего.
Каранни поцеловал ей руку.
— О умница моя, сестричка, украшение прекраснейшего, богопрестольного
города Куммахи. Ты и здесь будешь чувствовать себя в объятиях добра и
света. Будешь окружена любовью. Будешь жить в этой священной Айраратской
земле, подобно богине Атик, которая, не ведая смерти, именно через смерть
вечно жива.
Брат и сестра долго беседовали. Но она так и не спросила, кто
предназначен ей в мужья, есть ли у него еще жены и сколько их. Что
спрашивать, решение принято волею богов. В этом мире и пчела не сядет на
цветок, не будь на то воли богов.
Каранни еще раз обнял сестру и покинул ее.
Придя в лагерь, где уже установили его шатер, он собрал совет
старейшин. Пригласил также и горнового. Тот пришел празднично одетый.
Каранни отметил, что горновой ко всему еще и хорош собой, и вид у него
очень мужественный. Надо надеяться, что сестра не будет в обиде.
— Я исполняю свое обещание, горновой! — торжественно заговорил
царевич. — Сестра моя, которая волею богов и по моему желанию станет твоей
женой, уже прибыла.
Горновой опустился на колени и трижды отбил земной поклон.
— Но, получая мою сестру, ты всех остальных своих жен посадишь под
замок и забудешь, что они у тебя были!
Горновой опять молча поклонился.
— Отныне, — продолжал Каранни, — я объявляю тебя членом царской
семьи, царевым зятем!
И это уже было неожиданным не только для горнового, но и для всех
собравшихся на совет в шатер престолонаследника. Каш Бихуни рукой придушил
кашель в горле, а Артит Арар невольно заскрипел зубами.
— Что, родоначальник Артит Арар, может, я неправое дело вершу?
— Абсолютно правое, государь! — поспешил заверить Артит Арар. —
Твоими устами глаголят боги!
Горновой не осмелился поднять головы. От волнения он весь был в
испарине и словно грезил. Голос престолонаследника доходил до него как
сквозь стену.
— Твое место отныне второе после Артит Арара, слева от него. Ты
великий мастер своего дела. Но хоть и связан теперь с родством с царским
домом, по-прежнему подчинен Артит Арару. Да будет так!
— Да будет так! — повторили все хором.
Каранни подозвал своего писца, велел ему вписать горнового в царский
род.
«По воле отца моего, царя земли нашей и войска, посредника между
мирскими и небесными силами, по воле единого и всесильного в небесах бога
Мажан-Арамазда и богоподобного в миру царя Уганны да будет так!»
Писец выводил медным резцом на вощеной доске то, что диктовал ему
престолонаследник, а Каранни вдруг словно услышал голос вещающего
Таги-Усака: «Боги-звезды да сотрут в памяти людской и имя и род того, кто
воспротивится твоей воле! Да уйдет в землю и корень и семя его, не зная
воскрешения! Боги-звезды благословляют все твои деяния!»
Хорошо бы, если так...
Престолонаследник приложился к грамоте своим перстнем-печаткой. За
ним то же самое сделали родоначальники.
— Да будет так!..
Все обнялись и расцеловались с горновым. Каранни приказал своим
слугам облачить его в подобающей члену царской семьи дорогой хитон и
подпоясать алым кушаком.
Свадебный обряд состоялся в тот же день, по-царски пышный и щедрый.
Каранни подарил сестре полсотни рабов.
— А ты жаден и скуп, — сказал Каш Бихуни Артит Арару.
— Почему? — поразился Артит Арар и со зла чуть не бросил ему в лицо
слово оскорбления, но вовремя удержался, вспомнив, что верховный
военачальник из числа самых приближенных царевых людей. — Скажи, почему
так считаешь?
— Престолонаследник уже столь длительное время находится в твоих
