Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Сквозь гул снаружи, из-за вала, и впрямь доносился волчий вой. Волки среди бела дня напали на людей, да прямо возле города? Больше изумленная, чем напуганная, Дединка пробралась через толпу и взошла по широкому всходу к верхней части тына, где толпились мужики. Выглянула между двумя бревнами – и глаза чуть не вылезли на лоб.
За валом начинались поля, сейчас покрытые глубоким снегом. Справа к воротам подходила накатанная тропа, по которой спускались на лед Оки; там же была прорубь, где брали воду, и мостки для стирки. И по этой тропе к воротам валила целая толпа непонятных существ. Дело шло к вечеру, но было еще довольно светло, чтобы можно было хорошо их разглядеть. Они шли на двух ногах, но покрывали их болтающиеся звериные шкуры – серые, бурые, черные, пестрые, каких не бывает. Головы тоже были звериные, мелькали оскаленные пасти волков, рысей. Черепа с рогами – козьими, бараньими. В руках эти существа держали оружие – луки, копья, топоры, – и грозно ими потрясали, сопровождая свое приближение громким воем, лаем и ревом. Добровановых ятровей спасла ширина Оки – в полных два перестрела: когда навья рать вышла из леса и показалась на открытом месте, женщины, обеспамятев от страха, успели добежать до ворот быстрее, чем те пересекли реку.
На первый взгляд показалось, что оборотней под сотню. От ужаса продрало морозом, и Дединка присела на помост, прячась за бревнами тына. Вой и рев снизу нарастал. Хотелось убежать от него подальше, забиться в дальний угол избы, но руки-ноги онемели, и не было сил даже двинуться. Присутствия духа хватило только на то, чтобы сжаться в комок и почти перестать дышать.
Мужчины вокруг Дединки бегали туда-сюда, кто-то нес оружие, кто-то прицеливался из лука, но оборотни не подходили близко, а расположились цепью вдоль вала. Никто не знал, чего ждать и как быть: даже от дедов не слыхали, чтобы Былемирь подвергался осаде. Два года шли разговоры о нападении Святослава из Киева, но чтобы нечисть из леса! Хорошо хоть, тын успели поставить, иначе Былемирь оказался бы перед этими существами совершенно беззащитным.
«Накликала!» – вдруг осенило Дединку. Три дня она ходила причитала про «чужих злых людей» и тучу грозную, что помешала бы увезти ее в темный лес, и вот они! Только не люди это – не то оборотни, не то мрецы. И даже мужчины вокруг нее с трудом подавляли растерянность и страх – ни с чем подобным им не приходилось сталкиваться.
– Да это бойники, видать, из чужих каких краев! – слышала Дединка голос Вьяра, бойкого молодца, который года три как сам вернулся из «волков». – Ну, не наши, мало ли какие? Видно, у нас решили добычи поискать. Ужо мы их угостим!
– Это те, с Кощеевой горы! – сообразил Доброван. – И до нас добрались, разрази их Перун!
– А и правда! – заговорили вокруг. – Истинно так! Кощеева рать.
За несколько дней в Былемире Дединка немало услышала о Кощеевой горе. Сестры и младшие братья подтвердили, что Доброван, рассказывая в Свинческе о Кощее, ничуть не преувеличил. Больше того: пока трое старейшин ездили в Свинческ, Кощеева рать напала на Мыслов городок ниже по Оке. Требовали дани, а когда мысловцы давать ее отказались, ворвались и разграбили городок полностью, а избы сожгли. В Былемире эти страшные вести принес кое-кто из беженцев, и в первые дни здесь тоже пугались каждого дрожания ветки в лесу. Но с тех про миновали две девятницы, все было тихо, и в Былемире сочли себя в безопасности. Однако зря: похоже, навцам вновь понадобилась добыча.
Из-за вала затрубил рог, перекрывая бабьи причитания из городка.
– Да вон же он – Кощей! – вскрикнул чей-то молодой голос, выражавший и жуть, и восхищение.
– Кощей, Кощей! Истинно! Сам пожаловал! Святы дедки!
Держась за холодные бревна, Дединка приподнялась и вновь осторожно выглянула. Кто же откажется своими глазами увидеть владыку Подземья, о котором с детства наслушался страшных сказок! Вот только не рассказывали, чтобы на памяти ныне живущих он вылезал в белый свет и являлся к живым за данью.
Что же его выгнало из Подземья и заставило переселиться на Кощееву гору? Мысль эта мелькнула и пропала: Дединка не успела на ней сосредоточиться, как на тропе показался всадник.
При одном взгляде на него Дединка зажмурилась и отвернулась – так стало страшно. Навья рать еще громче завыла и зарычала, оборотни стали прыгать на снегу, размахивая руками и хвостами. В глаза бросилась огромная голова Кощея – вдвое больше человеческой. Страшная черная рожа с большущими выпученными глазами и широченной пастью, полной острых зубов. Над головой торчали здоровенные черные рога.
Зажмурившись, Дединка переждала, пока поутихнет шум в ушах и перестанут плавать перед глазами черные пятна. Сердце обрывалось, дыхание сбивалось, слегка мутило. Хотелось убежать, но она понимала: уйди она отсюда, ничего не разглядев, к страху добавится недоумение, а от неизвестности всякий страх сильнее вдвое.
Ехал Кощей он на неведомом чудовище: спереди такая же жуткая зубастая морда, а тело покрывала мохнатая пестрая шкура. Кощей сидел на этом змее мохнатом, держа в руке длинное копье, и неспешно, шагом, с повелительным видом приближался к воротам Былемиря. Казалось, нет ему преград, шевельни он рукой – и ворота растают, как дым.
– Чего глядим, братцы, давай стрельнем его! – вполголоса, хрипло от волнения, охваченный боевым ражем, предложил Вьяр. – Он уже близко! Больша, у тебя лук хороший, далеко бьет, давай, сними его! Срезень у тебя есть?
– Да как-то… страшно… – пробормотал Больша, не решаясь поднять лук.
– Ну, дай мне! Вот я его ужо, невидимца!
Прицелившись в щель между бревнами, Вьяр пустил стрелу. Стрелком он был неплохим, но промазал – стрела вошла в снег шага за три в стороне, а Кощей даже не оглянулся, только навцы вокруг него завыли злобно. Ободренные примером, былемиричи пустили еще несколько стрел, но ни одна в цель не попала.
– Заговоренный он, что ли! – в досаде бросил Вьяр.
– А оно и так! – согласились мужики. – Разве в такого простой стрелой попадешь?
– Смерть Кощея – на конце иглы! – сказал кто-то и сам засмеялся: чудно было вдруг прямо в сказку попасть. – Есть у тебя, Вьярко, такая игла?
– Иглы нет, зато яйца есть – не одно, а два! – рявкнул Вьяр, давая понять, что не намерен сдаваться после
