Т. Браун - Весеннее пробуждение
Она зашагала прочь, но Джон снова придержал ее за руку:
– Может быть. Но я не ошибся в том, что ты любишь меня. И не ошибся в своей любви к тебе.
Глядя на его сурово сжатые губы, Ровена почувствовала, что ей мучительно хочется погладить его лицо. Или отвесить ему пощечину. Едва сдерживаясь, она просто смотрела на него, не в силах унять вихрь мыслей, роившихся в голове. Мимо прошла какая-то женщина, и Ровена только сейчас осознала, что они стоят посреди тротуара.
Она отвернулась от него и чуть ссутулилась, словно оберегая такое беззащитное сейчас сердце.
– Я готова была умереть за тебя, но ты не стал бороться за наше будущее. Ты бросил меня, потому что моя фамилия Бакстон, и неважно, что мы оба не ангелы, но я по-прежнему Бакстон и всегда ею останусь. Ты можешь, положа руку на сердце, сказать, что моя фамилия и то горе, что причинил твоей семье дядя Конрад, не будут вечно нас разделять?
Их глаза встретились. Спрятанная в глубине души крохотная надежда томительно ждала. Вот сейчас он скажет, что нет ничего важнее его любви к ней и ничто не сможет им помешать. Решится ли она еще раз попрощаться ради него с привычной жизнью?
Но теперь ответить на этот вопрос было намного сложнее, чем всего месяц назад.
Джон отвел взгляд и отпустил ее руку.
Чувствуя, как к горлу подступает комок, Ровена мысленно одернула себя. Она не позволит себе раскисать. Неужели она действительно ожидала иного исхода?
– А сейчас прошу прощения, но меня ждет жених.
На этот раз Джон не пытался ее удержать. Как и раньше, он стоял и смотрел ей вслед. Только сейчас сердце Ровены не разбилось. Так, небольшая царапина.
Глава десятая
К тому времени, когда Ровена добралась до гостиницы, Себастьян уже ждал ее. Увидев, как она входит в дверь, он улыбнулся, и Ровене захотелось с разбега броситься ему в объятия. Себастьян был для нее безопасной гаванью, а его любовь могла пролить бальзам на ее уязвленную гордость.
Но честно ли это по отношению к нему?
– Я уже собирался вызывать поисковый отряд, но не знал, куда ты могла забрести.
«А Джонатон точно знал, где меня искать».
Ровена выдавила слабую улыбку:
– Я заглянула в книжную лавку, потом нашла кафе с чаем и булочками и весь день читала. Это было чудесно.
– Рад, что ты хорошо провела время. Как прошел перелет?
Вопрос согрел сердце.
– Нормально, без происшествий.
Ровена сняла шляпку и посмотрела на него. Какой же он все-таки красивый! Себастьян наклонился и поцеловал ее чуть дольше обычного. Никаких фейерверков в душе она не почувствовала, но фейерверки больно обжигают, а ее вполне устраивали тепло, нежность и безопасность.
– Чем я заслужила такой прием? – спросила она.
– Просто так. – Темные глаза улыбались ей. – Ты же знаешь, как я волнуюсь каждый раз, когда ты летаешь.
Он помог ей снять плащ.
– Знаю, – улыбнулась Ровена, – поэтому и стараюсь рассказывать как можно меньше.
– За что я очень благодарен тебе. Кстати, один из моих друзей присоединится к нам за ужином. Я случайно встретил его на базе и не смог отказать. Думаю, он тебе понравится.
– Конечно, я не против, – кивнула Ровена. – Хотя я не захватила с собой ничего нарядного. В кабине нет места для багажа.
– Не думаю, что тебе стоит переживать, – заулыбался Себастьян. – Ты чудесно выглядишь в любой одежде.
– Отлично. Тогда я отнесу вещи в номер, а ты пока найди нам столик. Спущусь через несколько минут.
Она кивнула портье и поднялась по лестнице в свой номер. Зажгла свет, кинула плащ и шляпку на кровать, направилась в ванную и уставилась на свое отражение в зеркале. Веки вокруг зеленых глаз покраснели и припухли.
День выдался отнюдь не чудесным; он был ужасен.
Ровена не взяла с собой косметики, а потому сейчас не могла скрыть следы слез. Да она особо и не пользовалась косметикой, в отличие от Элейн и Виктории, считая это лишней тратой времени. Хотя сейчас румяна и тени ей очень пригодились бы. Или хоть что-нибудь, лишь бы скрыть нездоровую бледность.
Она намочила холодной водой полотенце и приложила к глазам, а потом принялась щипать себя за щеки, пока они не раскраснелись. Уже лучше. Придется сказать Себастьяну и его другу, что она устала. Это лучше, чем признаться жениху, что ее сердце потрепано другим мужчиной.
Гостиничный ресторан ослепительно сиял в свете тяжелых хрустальных канделябров. Зеленый с золотом ковер на полу сочетался с такими же обоями и золотыми ободками фарфоровой посуды и уотерфордского хрусталя. Огромные пальмы в горшках вытягивались к высокому потолку, а их ветви отбрасывали тени на стены, создавая укромные уголки для желающих уединиться гостей. Как и почти везде в Гастингсе, гостиница всячески старалась угодить высшему свету, поэтому поужинать в ней можно было не хуже, чем в Лондоне.
Официант провел Ровену в одну из уютных ниш. Среди нарядно разодетых дам девушка, в простом повседневном костюме, чувствовала себя белой вороной. К ее огромному облегчению, в это время года ресторан практически пустовал.
При ее приближении Себастьян и его спутники встали, и официант выдвинул для нее стул. Когда все расселись, Себастьян представил Ровену своему другу Реджи, а тот, в свой черед, лорду Филипу Байрону, старому университетскому товарищу, которого он встретил по дороге в гостиницу и пригласил на ужин. Реджи служил офицером в полку Себастьяна и пришел в форме, а лорд Байрон – в смокинге.
После представлений мужчины завели разговор между собой, будто не знали, что сказать даме. Ровена поглядывала вокруг и чувствовала себя все более неуютно и в компании, и в этом роскошном обеденном зале. В последнее время она привыкла считать себя едва ли не членом команды мистера Диркса. Нельзя сказать, чтобы механики обращались с ней запанибрата, но они привыкли к ее появлениям и больше не относились к ней как к диковинке. Мужчины на заводе, на базах в Плимуте и Гемпшире знали ее как Ро, женщину-пилота. Ровена поймала себя на мысли, что этот образ ей нравится гораздо больше, чем роль высокородной, но скромно одетой невесты Себастьяна.
Официант разлил суп из белой супницы в форме раковины. Долговязый Реджи нагнулся к Ровене, на его неказистом лице светился неподдельный интерес.
– Себастьян мне рассказывал, что вы хорошая летчица. Как получилось, что молодая женщина оказалась за штурвалом аэроплана?
Ровена украдкой бросила взгляд на жениха, но тот разговаривал с официантом.
– Один из моих друзей работает пилотом. Однажды он прокатил меня на аэроплане, и я влюбилась в небо. Потом, в качестве подарка по случаю помолвки, дядя купил мне биплан «Виккерс», и я посещала летную школу. У меня есть лицензия.
Последнюю фразу Ровена произнесла с гордостью. Она не считала зазорным похвастаться, что принадлежит к немногочисленному кругу британских женщин-пилотов с летной лицензией.
Бледный, покрытый россыпью веснушек мужчина в галстуке, который при знакомстве поприветствовал ее чопорным наклоном головы, вскинул брови:
– С трудом могу поверить, что лорд Саммерсет позволил своей племяннице летать на аэроплане.
Ровена выпрямилась. Ей уже не раз приходилось встречать мужчин с подобным отношением. Как и этот надутый франт, они то отмахивались от ее увлечения, то выражали недоумение, граничащее с отвращением.
– Вы так хорошо знакомы с моим дядей, чтобы говорить о его предпочтениях?
Лорд Байрон обиженно замолчал, и Себастьян ловко сгладил паузу:
– Байрон заседает с твоим дядей в палате лордов.
Ровена кивнула официанту, который разливал по тарелкам с золотой каймой благоухающее, прозрачное консоме.
– Итак, лорд Байрон, значит, вы хорошо знаете моего дядю?
Поставленному в неловкое положение мужчине пришлось признать, что он плохо знаком с графом Саммерсетом. Ровена пренебрежительно пожала плечами, от чего лорд Байрон вспыхнул от возмущения.
– Я знаю, что он достаточно консервативен. – Лорд Байрон попытался испепелить ее взглядом.
Девушка рассмеялась, хотя больше всего на свете ей хотелось выплеснуть на него тарелку супа. Будь на ее месте Виктория, та, скорее всего, так и поступила бы.
– Как я уже говорила, именно он купил мне аэроплан. – Ровена повернулась к более дружелюбно настроенному гостю. – Вы интересуетесь аэронавтикой, капитан Кроули?
Неловкий момент миновал, но Ровена поймала адресованный ей злобный взгляд лорда Байрона и поежилась. Следующей переменой подали устрицы, а затем превосходный паштет из утиной печени на маленьких треугольных тостах, но Ровена не могла наслаждаться деликатесами, пока лорд Байрон буравил ее глазами. Себастьян, казалось, не замечал напряжения за столом, зато Реджи болтал без умолку и следил, чтобы Ровена тоже участвовала в разговоре.
Когда подали отварную треску со спаржей, лорд Байрон наконец-то перешел в наступление.
– Кажется, я вас сегодня уже видел, – произнес он, с трудом сдерживая ликование. – Вы разговаривали с молодым человеком в военной форме.
