Евгения Марлитт - В доме коммерции советника (дореволюц. издание)
Старая тетушка часто разсказывала своему молодому другу про эти тихіе, счастливые вечера и нерѣдко останавливалась съ Кети посреди моста, съ любовью смотря на свое скромное жилище, и указывая на окно, за которымъ виднѣлась темная, мужская голова, склоненная надъ рабочимъ столомъ.
Заслышавъ шаги на дворѣ и лай цѣпной собаки, докторъ тотчасъ-же растворялъ окно и спрашивалъ: – Это ты, тетя? – При этихъ словахъ Кети торопливо прощалась съ тетушкою и не оглядываясь бѣжала по пустынной аллеѣ, сама не зная почему избѣгала встрѣчи съ Брукомъ.
***На седьмой день послѣ отъѣзда коммерціи совѣтника въ Берлинъ, президентша получила извѣстіе о продажѣ прядильной фабрики. Эта новость была такъ пріятна президентшѣ, что она съ письмомъ въ рукахъ поднялась во второй этажъ и вошла въ комнату Генріэтты, гдѣ нашла всѣхъ трехъ сестеръ.
– Слава Богу, что Морицъ развязался наконецъ съ этою фабрикою, – говорила пожилая дама, усаживаясь въ кресло. – Онъ сдѣлалъ очень выгодную аферу, сумма предложенная за фабрику превышаетъ всякiя ожиданія. Теперь Морицъ окончательно освободится отъ своей купеческой жизни и мы не обязаны больше принимать его „дѣловыхъ друзей“… Вспомни только какъ часто мы обѣдали рядомъ съ непрошенными гостями, да, многое приходилось переносить.
Кети, между тѣмъ, молча стояла у окна и смотрѣла по направленію къ фабрикѣ, вокругь которой расхаживало множество народа; по всей вѣроятности это были рабочіе, оставившіе всѣ машины фабрики въ полномъ бездѣйствіи.
– Да, фабричнымъ теперь не поздоровится, – говорила президентша, подходя къ окну; – мнѣ уже говорилъ кучеръ, что они внѣ себя за то, что прядильня продана обществу, утвержденному на акціяхъ, деректора котораго большею частію евреи. Ну, да они могутъ винить только себя; не дѣлай они намъ постоянныхъ дерзостей, Морицу не пришло бы и въ голову такъ скоро продать фабрику.
– А по моему онъ напрасно продалъ теперь прядильню, – замѣтила Флора, – это имѣетъ видъ, точно онъ испугался этихъ дерзостей; нужно было доказать этимъ тунеядцамъ, что всѣ ихъ глупыя выходки напрасны и что мы не обращаемъ на нихъ ни малѣйшаго вниманія.
Сказавъ это, Флора встала съ намѣреніемъ выйти изъ комнаты; за ней послѣдовала также и президентша, замѣтивъ, что пора заняться туалетомъ къ обѣду.
– Тебѣ, кажется, позволилъ Брукъ немного прогуляться? – спросила она Генріэтту, останавливаясь на порогѣ.
– Да, онъ совѣтовалъ мнѣ подышать смолистымъ лѣснымъ воздухомъ.
– Въ такомъ случаѣ пойдемъ со мною, – сказала Флора, – мнѣ нуженъ свѣжій воздухъ, иначе я задохнусь отъ постоянныхъ непріятностей, посылаемыхъ мнѣ судьбою.
Генріэтта съ злобой топнула ногою и готова была расплакаться съ досады, но дѣлать было нечего, нужно было согласиться и принять сестру въ свою компанію.
День былъ ясный, чудный; на лазуревомъ небѣ не было ни одной тучки, яркіе лучи апрѣльскаго солнца обливали золотымъ свѣтомъ всѣ дороги и окрестности. Въ тепломъ воздухѣ чувствовался пріятный запахъ фіалокъ, довольно еще голыя вѣтви лиственныхъ деревьевъ рѣзко отдѣлялись отъ темной зелени сосняка, и хотя свѣжая зелень далеко еще не совсѣмъ распустилась, но изъ рыхлаго мха вытягивались уже длинные стебелки бѣлыхъ колокольчиковъ.
Кети прилежно собирала эти цвѣточки и составляла изъ нихъ букетъ, между тѣмъ какъ Флора и Генріэтта продолжали идти по узкой тропинкѣ, углублявшейся въ сосновую чащу.
Воздухъ въ лѣсу былъ прозрачный, ни малѣйшій вѣтеръ не колыхалъ густыхъ вѣтвей деревъ, все было тихо кругомъ, только изрѣдка слышались чьи-то шаги по шумящему хворосту, такъ какъ была суббота, день, въ который всѣмъ сосѣднимъ крестьянамъ позволялось собирать въ лѣсу сухіе сучья. Связавь хорошенькій букетикъ, Кети прибавила шагу, чтобъ догнать сестеръ, какъ вдругъ услыхала жалобный крикъ Генріэтты и вскорѣ глазамъ ея представилась ужасная картина: обѣ сестры были окружены толпою бабъ, изъ которыхъ одна грозно подступала къ Флорѣ.
– Да, прекрасная барышня, – говорила она насмѣшливо, – теперь вы намъ попались въ руки! Кто-же повѣритъ вамъ, что вы ничего не знаете о продажѣ прядильной фабрики! Всякій знаетъ, что вы и ваша важная бабушка правите всѣмъ домомъ, а совѣтникъ по слабости характера исполняетъ только ваши требованія. Конечно онъ богатъ теперь, потому и пренебрегаетъ людьми, приносившими ему выгоды. Измѣнить его намѣренія мы не можемъ, но отплотимъ вамъ по заслугамъ.
– Боже мой! – вскричала Флора, закрывая лицо руками, – онѣ убьютъ насъ.
– На этотъ счетъ не безпокойтесь, барышня, – продожала разсерженная женщина, – убивать васъ намъ нѣтъ никакой выгоды, я хочу только оставить вамъ по себѣ память, и потому въ кровь расцарапаю ваше нѣжное личико, тогда вы будете похожи на тигра.
Съ этими словами свирѣпая женщина съ распростертыми руками бросилась на Флору, но была во время удержана подоспѣвшей Кети, которая такъ сильно ее оттолкнула, что она съ визгомъ упала на полъ.
– Помогите, помогите! – кричала Генріэтта, смотря какъ вся толпа мгновенно бросилась на Кети, употреблявшей всѣ старанія, что бы вырваться изъ рукъ непріятелей.
– Господи! что съ нею дѣлается! – вскричалъ мальчикъ изъ толпы и подошелъ къ больной; широкій потокъ крови хлынулъ изъ ея рта и она съ потухающими взглядами протягивала руки впередъ, какъ бы желая ухватиться за что нибудь. Въ эту минуту вся толпа съ испугомъ отшатнулась назадъ и быстро удалилась въ чащу лѣса. Кети живо подхватила падающую сестру и опустилась съ нею на землю. Прислонившись спиною къ соснѣ, она положила голову Генріэтты къ себѣ на колѣна и тѣмъ остановила кровотеченіе.
– Поди, позови кого нибудь на помощь, – сказала она Флорѣ, не отрывая глазъ отъ блѣднаго лица больной.
– Ты совсѣмъ съума сошла! – воскликнула Флора, – неужели ты не можешь сообразить, что я ни зачто не тронусь одна съ мѣста, мнѣ жизнь еще не надоѣла! Нужно постараться унести отъ сюда Генріэтту.
Кети не отвѣчала; убѣдившись, что отъ эгоистичной Флоры помощи не дождешься, она тихонько поднялась на ноги и взяла на руки безчувственную Генріэтту. Положивъ голову больной къ себѣ на плечо, молодая дѣвушка осторожно подвигалась впередъ, заботливо обходя каждое неровное мѣсто, чтобы избѣжать опаснаго сотрясенія. Эти старанія несравненно увеличивали тяжесть ея ноши, но она шла не останавливаясь, не переводя даже духъ.
– Ты можешь отдохнуть, когда мы выйдемъ въ открытое поле, но теперь иди, если ты не хочешь, чтобъ я умерла отъ страха, – говорила Флора повелительнымъ голосомъ.
Она шла рядомъ съ Кети, гордо поднявъ голову и осматривая каждый кустарникъ, собираясь при малѣйшемъ подозрительномъ шумѣ тотчасъ-же пуститься въ бѣгство.
Гдѣ-же была ея всѣми восхваляемая храбрость? Ея твердость и увѣренность, постоянно выставляемыя на показъ? Теперь Кети окончательно убѣдилась, что со стороны Флоры это все были только глупыя комедіи.
XI.
Наконецъ онѣ вышли на широкое, открытое поле. Кети осторожно сѣла на большой камень, а Флора продолжала идти, желая какъ можно скорѣе удалиться отъ ужаснаго лѣса. Теперь опасность миновала; недалеко отъ нихъ, на пахатной землѣ работали крестьяне, на право виднѣлись городскія башни, а на лѣво лежала дорога къ воротамъ парка Баумгартеновъ.
Но глаза Кети были устремлены на низенькую крышу съ позолоченными флюгерами, выглядывавшую изъ за группы высокихъ деревьевъ. Она могла даже видѣть заборъ и садъ и рѣшивъ, что здѣсь гораздо ближе, чѣмъ чрезъ ворота парка направила туда свои шаги.
– Куда это еще? – спросила Флора, направляясь къ парку.
– Къ доктору Бруку, – спокойно отвѣчала Кети, продолжая идти. – Его домъ гораздо ближе нашего, мы сейчасъ положимъ больную въ постель и доставимъ ей немедленную помощь. Можетъ быть докторъ уже дома.
Флора сдѣлала недовольную гримасу, но молча послѣдовала за сестрою, вѣроятно не желая встрѣтить въ паркѣ гуляющихъ, такъ какъ была безъ шляпки и въ измятомъ туалетѣ. И такъ дѣвушки пошли по открытому полю, что было очень трудно для Кети; рѣдко посѣщаемая тропинка была глубоко изрыта и камениста, при каждомъ сотрясеніи кровь бросалась ей въ голову отъ страха, чтобы припадокъ снова не повторился съ Генріэттой. Къ тому же солнце невыносимо пекло ей въ голову, передъ глазами мерцали желтые круги и ноги подкашивались отъ утомленія. Но тогда Кети обращала свой взглядъ на уютный домикъ Брука и поддерживала себя надеждою, что цѣль уже не далека.
Дѣйствительно, теперь она могла уже разглядѣть каждый кустикъ у забора и видѣла въ саду работника, усердно сколачивавшаго бесѣдку изъ сосновыхъ вѣтвей. А вотъ и тетушка Діаконусъ показалась на порогѣ дома; она осторожно спускалась съ лѣстницы держа въ рукахъ тарелку. Это вѣроятно былъ ужинъ для работника. Тотчасъ вслѣдъ за нею изъ дому вышелъ также и самъ докторъ.
