Альбигойский Крест. На Тулузу! - Виктор Васильевич Бушмин
– Катерина пришлась по вкусу всем рыцарям, она такая искусница, что разом справляется и с тремя… – рыцарь замялся. – Ее, в общем, пожалели, даже дали «повышение» …
– Интересно… – удивился Ги де Леви. – Какое такое повышение?..
– Она сейчас руководит борделем для воинов гарнизона, и проявила такое усердие, что даже придумала разъездные группы девок для наших воинов, истосковавшихся по ласкам и утехам в Кастельнодари и Авиньоне. Тем более что она сама проверят новеньких. Не хватало еще какую-нибудь срамную болезнь прихватить…
Сенешаль почесал затылок. Такого серьезного подхода к делу он не ожидал. Да и Катерина, по материалам агентов, не являлась стойкой и идейной пособницей. Ее втянули и запугали, добавив ко всему прочему и долги, в которые вогнали вдову. Но, проклятая Лже-Флоранс, которую пытали и допрашивали с таким усердием, что она чуть не умерла от потери крови, не выходила из головы сенешаля.
– Согласен. Заботиться о нуждах воинов просто необходимо. Но, почему она, до сих пор еще жива?..
– Ги, ее держат, как посмешище и пугало! – Жильбер развел руками. – Женщины вырвали ей глаз, оторвали уши и нос, отрезали груди, а палачи повыдергали ногти из пальцев на руках и ногах, срезали часть скальпа с головы, отрубили кисти рук, даже немного покачали на колу! Так, самую малость…
Ги поморщился от ужаса, услышав перечисленные наказания шпионки. Он тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя страшную картину настоящего состояний несчастной.
– Мальчишки-пажи и оруженосцы сейчас развлекаются тем, что устраивают случки этой твари с собаками… – Жильбер продолжал спокойно и методично рассказывать о нескончаемых мучениях Лже-Флоранс.
– Господи! Да вы все – с ума сошли! Зачем же так издеваться, в конце концов! Надо было, как я и приказывал, четвертовать! А вы, – сенешаль закрыл лицо руками и застонал, – Боже мой, мы становимся хуже язычников. Кошмары мусульманских застенков Багдада становятся похожими на детские шалости…
– Да перестань ты, Ги, не стоит так убиваться из-за какой-то еретички… – Жильбер стал успокаивать сенешаля. – Хочешь, я сейчас выйду и сам разрублю ее на части?..
– Нет! Спасибо! – Ги сурово посмотрел на него. – Пусть живет. Мало того, пусть узнает о нашем походе на Тулузу и его приблизительной дате! И, вот еще что, надо сделать так, чтобы она смогла сбежать…
Бушар чуть не упал со стула. Он удивленно посмотрел на своего друга и произнес:
– Зачем? Зачем ты хочешь отпустить эту змеюку? Она же…
Ги хмуро усмехнулся в ответ и сказал:
– У этой змеюки мы уже оторвали все, что только можно, и чего нельзя! Пусть, напоследок, сыграет нам на руку! Мне будет интересно, потом, посмотреть на лица ее соратников, которые поймут, что мы их обвели вокруг пальца, а помогла нам в этом…
– Потрясающе… – покачали головами де Марли и де Клэр.
Жильбер задумался и спросил у Ги де Леви:
– Меня волнует только один вопрос – кто останется руководить обороной Каркассона? Граф Амори? Епископ Ги?..
– Зачем… – сенешаль кивнул головой в сторону комнаты, где находился его сын. – Мой сын потихоньку пошел на поправку. Он сегодня уже смог немного пройтись по комнате. К октябрю он, я полагаю, уже сможет выходить из дома и командовать гарнизоном…
– Матерь Божья! Вот, это радость! – Жильбер сжал кулаки и улыбнулся. – Я всегда верил, что твой сын выкарабкается! Клянусь спасением души!..
– А я, так вообще, даже не сомневался. Ги-младший – еще тот живчик… – Бушар похлопал сенешаля по плечу. – Он – молодчина!..
– Спасибо, друзья. – Сенешаль обнял рыцарей. Ваши искренние слова очень приятны для меня. Значит, мы решили? Выступаем в конце сентября, чтобы к первому числу октября уже быть в Авиньоне!
– Виват! – Хором ответили рыцари.
Замок Понтуаз. Королевская резиденция. 29 сентября 1221 года.
Король оторвал от губ золотой кубок с вином и повернул голову, услышав тихие шаги за спиной. Караульный рыцарь склонил голову в почтительном поклоне. Филипп еле заметно кивнул ему и спросил:
– Я слышал топот копыт и ржание коней. Это приехал монсеньор Герен?..
– Да, сир, епископ Санлиса уже поднимается к вам на площадку донжона. – Ответил рыцарь. – Будет ли вам угодно еще что-нибудь приказать?..
– Нет. Мне ничего не нужно. – Король сделал жест пальцами руки, повелевая рыцарю удалиться. – Хотя, постой-ка. Принеси мне шерстяной плед, тот, который соткали для меня фламандцы.
Рыцарь снова поклонился и повернулся, но Филипп кашлянул, привлекая его внимание.
– Слушаю вас, сир… – тихим, но уверенным голосом произнес рыцарь.
– Мессир Готье, сделайте так, чтобы о визите епископа никто не узнал. И, вот еще что, сходите в казну. Вам выдадут триста ливров.
Готье де Линь, так звали рыцаря личной охраны короля, еле заметно улыбнулся, поклонился и ушел, оставив Филиппа в одиночестве дожидаться подхода епископа Герена.
«Хороший он рыцарь, – покачал головой король, – скромный и, самое главное, умеет держать язык за зубами. Надо будет подумать о его женитьбе. Кто там у нас сейчас вдовствует из богатых и родовитых?».
Король стал перебирать в голове имена, титулы и фамилии знатных вдов, находившихся под его королевским покровительством.
– Ладно, не будем о вдовах. Лучше всего будет, если я его женю на дочке… – Филипп испугался, поняв, что говорит вслух. Он замолчал и посмотрел по сторонам. Извечная недоверчивость привила в нем осторожность, от которой он не мог избавиться.
На площадку донжона поднялся епископ Герен в сопровождении все того же Готье де Линя, который заботливо укутал тело и ноги короля пледом, поклонился и исчез, оставив из вдвоем. Герен кивнул головой в сторону ушедшего рыцаря и произнес:
– Вроде бы, толковый малый, сир…
– Да, мне тоже так кажется. – Король качнул головой и указал на стул, стоявший возле его кресла. – Садись, мой верный Герен. Есть несколько вопросов…
Епископ Герен, бывший рыцарь-госпитальер, заслужил неограниченное доверие Филиппа, прежде всего, своей преданностью, которую не следовало путать с раболепием, и искренностью души, что не стоило сравнивать с простодушием или, откровенно говоря, с глупостью. Могущественный канцлер королевства и, по совместительству, глава тайной службы его величества умел хранить секреты и, порой, предугадывал ход мыслей своего повелителя.
– Ему бы остепениться. – Задумчиво произнес он, хитро поглядывая на короля. – Женили бы его, сир. Готье – прекрасный христианин и вернейший слуга короны, каких мало…
Филипп улыбнулся, удивившись прозорливости и догадливости Герена:
– Я подумаю. Ты, вот что, лучше скажи мне… – он сделал паузу и вопросительно посмотрел на епископа Санлиса.
– Маршал де Ла Фо, я уверен, исполнит свой хитрый маневр, сир. – С невозмутимым видом ответил тот, наливая себе в кубок
