Франсин Риверс - Последний пожиратель греха
Фэйган подался вперед. — Он тебя видел?
— Нет, слыхал только.
— А что он тебе сказал, детка?
— Не поняла я ничего, миссис Элда. Он все говорил, что надо Иордан перейти.
— Иордан, — повторила она, запрокинув голову. — Иордан. Где я это слыхала? — На ее лице появилась досадливая гримаса. — Бывает, мне что-то на ум приходит, а я вспомнить не могу, что это, откуда оно…
Фэйган нахмурился:
— А что вам на ум приходит?
— Ну, что-то из прошлого далекого. То, что мне в детстве мама говорила. Когда я засыпаю, мне что-то приходит на память, а потом возьми да исчезни, словно мука через сито. Пропадает все куда-то. Это как если в ухе муха жужжит. Нельзя ее прихлопнуть так, чтоб самому не оглохнуть. Не знаю, почему меня это тревожит, ведь столько лет прошло и теперь уж помирать скоро. Такая старая женщина, как я, заслужила хоть какой-то покой на старости лет. — Она тяжело вздохнула. — Хорошо бы мне того человека послушать.
Она снова стала качаться и посмотрела на Фэйгана.
— Очень бы я хотела, чтоб он сюда ко мне поднялся, ну, на стаканчик вина из бузины.
— На меня и не глядите. Я не буду его сюда звать. Папа велел, чтоб его все стороной обходили.
— А, папа твой! Тебя ж это до сих пор не останавливало.
Фэйган повернул голову и посмотрел на меня.
— Не смотри на меня так, Фэйган Кай. Я ничего ей не говорила.
— А мне и не надобно было говорить. Это ж ясно как день.
— Что ясно? — сказал Фэйган с вызовом, испытывающее глядя на нее.
— Что, я не права разве?
Он сжал губы и ничего не ответил.
— У вас с Кади так много общего!
— Ничего у нас нет общего, — сказал Фэйган. Было легко заметить, что мы обе ему надоели.
Элда посмеивалась, глядя на его смущенный вид. — Просто вы оба другие голоса слушаете — не только своих папу с мамой.
— Это про какие вы голоса говорите?
— Ну, если б я это знала, я куда мудрей бы была. Ну, попробую угадать. Кади свое сердце слушает, а ты свою голову собственную, а вовсе не то, что говорят вам.
Фэйган посмотрел на меня: его взгляд говорил о том, что эта старая женщина сама не знает, что говорит. Но мне казалось, что в словах миссис Элды есть какой-то больший, скрытый смысл. Иногда у меня было чувство, что она, нас испытывает. Или куда-то подталкивает. Ведь это она указала нам путь на Гору Покойника. Но ничего хорошего мне это не принесло.
Теперь она подталкивала нас идти к этому незнакомцу у реки.
— А ты не думал своего отца спросить, чем он ему так не угодил? — сказала она Фэйгану.
Я стала защищать Фэйгана:
— Как бы он его про то спросил, коли тот его из-за пожирателя грехов с крыльца сбросил?
Судя по его взгляду, Фэйган не оценил мою помощь.
— Папа сказал, что никому туда ходить не надобно, — сказал он, глядя в сторону. — И конец.
Миссис Элда усмехнулась:
— Что ж, значит как раз это и есть начало.
Фэйган нахмурился:
— Почему вы так его ненавидите?
— Ненависть — слово сильное. Я его не ненавижу вовсе, парень. Просто он на себя много берет. И так всегда было. Не должен он за людей решать! Они сами за себя решать должны.
Броган Кай делал больше, чем решал за других людей, но мне не хотелось говорить о нем — его жутком взгляде или руках, которые едва не выпустили из меня дух.
Миссис Элда вздохнула. — Я точно хочу того человека послушать. Мне уж не так долго на этой земле осталось, и хорошо бы мне услышать, что Господь сказать мне хочет, прежде чем я пред лицом Его стоять буду. — Она посмотрела на нас обоих. — Ну, кто из вас смелый, чтобы человеку тому приглашение от меня передать? Сказать, что надо навестить больную, старую женщину, которая уж одной ногой в могиле стоит, а другой на земле грешной?
— Не говорите так, миссис Элда! Почему вы про смерть все время говорите?
— А почему мне про то не говорить? Я старая уж, а такой путь у всякой плоти. Никому от этого не уйти.
— Иногда вы так говорите, как будто спешите туда невесть как!
— А что ж, меня здесь ничего не держит. Вся семья моя за горы уехала, а друзья умерли уже.
— А как же мы? — спросила я со слезами.
— А вы друг друга нашли.
— Не говорите о смерти много так, миссис Элда. Кади от этого грустно, она ведь только месяц, как бабушку свою потеряла.
— Ну, видите, что я имею в виду? — сказала она с улыбкой, глядя на нас обоих. Затем посерьезнела. — Хорошо. Не будем больше о смерти моей говорить. Фэйган нам расскажет, что человек тот говорил, пока он там в кустах, да в траве прятался.
Фэйган покраснел: — Мне там не все слышно было, река шумит ведь.
— Ну, так скажи нам, что слышал.
Он сделал вздох и почесал голову. — Первый раз, как я его слышал, он сказал, что грехи отцов посещают детей до четвертого рода.
— Наверно, поэтому у нас пожиратель грехов есть, — сказала миссис Элда, глядя на Фэйгана. — Чтобы зло не мучило нас все время.
— А потом он сказал: «Возвещу имя Его среди братьев, посреди собрания буду петь Ему хвалу».
— Ну надо же!
— Вчера он говорил про скалы и про ласточек.
— Скала и ласточки, — сказала миссис Элда, размышляя. — Может, он имел в виду утесы, где ласточки себе гнезда делают, что около Ущелья.
— Еще он говорил о домах на песке.
— Ну, это совсем уж глупость, — засмеялась миссис Элда. — Все ведь это знают. Зачем он такое говорит?
Фэйган пожал плечами. — Я слышал, как он сказал: «Камень, отвергнутый строителями, сделался главой угла, и это от Господа».
— Скалы и ласточки, дома на песке, отвергнутый камень, — произнесла миссис Элда и покачала головой. — Может, твой отец прав, и не надобно его слушать. Глупо это все звучит. — Она опять стала тихонько покачиваться, глядя на горную даль, как она часто это делала. — Ну, теперь идите оба. Мне бы отдохнуть надо.
Она хотела не отдыхать. Она хотела поразмышлять о том, что сказал Фэйган. Хорошо было бы узнать, о чем именно. Но я решила, что она, наверно, думает о прошлом и пытается вспомнить то, что давно забыла.
— Пожиратель грехов за вареньем-то приходил? — спросил Фэйган, когда мы спускались по тропинке, которая вела от дома миссис Элды к лугу.
— Нет, так и не приходил. Банка, наверно, там и стоит. — Внезапно ко мне пришла идея, и я бросилась бежать.
— Ты куда?
— На кладбище! — крикнула я через плечо.
Банка варенья по-прежнему была там. Я взяла ее и краешком платья вытерла пыль.
— И что ты собралась с ней делать? — спросил Фэйган, задыхаясь от быстрого бега.
— Отдам это пчелиной фее.
— Какой такой пчелиной фее?
— Женщине той, которая живет в хижине у подножия Горы Покойника.
— Та сумасшедшая?
Я посмотрела на него: — А кто сказал, что она сумасшедшая?
— Моя мама. Я сказал, что видел хижину, а она сказала туда вообще не ходить. Потому что женщина та сумасшедшая.
— Не верю я этому.
— Мама говорит, что она своих собственных родителей убила.
— Миссис Элда сказала, что Роза О’Шерон сама себя убила, а как Маклеод умер, никто не знает.
Фэйган заморгал от удивления, потом его лицо помрачнело.
— Держись от этой женщины подальше, поняла? Моя мама врать не будет.
— Я не говорила, что она врет.
— Ты сказала!
— Миссис Элда старше всех в этих горах. Я думаю, она уж точно больше всех знает. И больше твоей мамы.
— Может, тебе и от Горы Покойника подальше держаться надо! От того, что ты пожирателя грехов ищешь, одни беды у тебя!
— Ты совсем, как папа твой говоришь! — сказала я, рассердившись. Он побагровел. Когда я вышла за ворота кладбища, он преградил мне дорогу.
— Ты не пойдешь туда, Кади.
Когда я попыталась пройти, он выхватил у меня банку с вареньем и с силой швырнул ее. Она ударилась о ствол сосны, стекло разбилось вдребезги, а малина разлетелась во все стороны. — Ну, теперь ты что будешь делать? — Я попыталась его ударить, но он поймал мою руку, развернул меня и крепко держал, не выпуская. Я постаралась вывернуться, пыталась его толкать, ударить его пяткой по ногам, — все бесполезно. — Слушай, глупая девчонка! Я ж для блага твоего это сделал!
— Люди сами за себя должны думать!
— Может, все слова старушкины повторять теперь будешь?
— Может, задушить меня хочешь, как твой отец?
От неожиданности его руки разжались, мои слова повергли его в шок. Он оттолкнул меня. — Что ты сказала?
Я развернулась и с ненавистью посмотрела на него. — Я ненавижу тебя, Фэйган Кай! Я ненавижу тебя и твоего отца! Слышал?
Его лицо вытянулось, я видела, что мои слова его больно хлестали. — Слышал.
У него было такое лицо, что мой гнев быстро утих, и я даже испугалась. Чувствуя себя виноватой, я старалась оправдаться: — Зачем ты банку разбил? Она ж не твоя.
— Так это был отец? — спросил он упавшим голосом.
