"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

— Можем еще раз поменяться, — Марфа не смотрела на него.

— Да нет, зачем? — хмыкнул он. «Я уже привык».

— Что с твоей рукой? — спросила она нежно.

— Когда бежал оттуда, — он махнул рукой на восток, — во второй раз, — пришлось зимовать на Свальбарде. Отморозил пальцы и отрезал кинжалом.

— Тебе же больно было, — она прикусила губу и подавила желание коснуться его пальцев.

— Потерпел, — коротко сказал он, и распахнул перед ней дверь — в залитый полуденным солнцем сад.

Тео лежала в траве, щекоча Лизу. Та заливисто хохотала и пыталась вырваться. Теодор, улыбаясь, склонился над альбомом, что-то в нем набрасывая.

Марфа всмотрелась в смеющееся дитя, и похолодела — она узнала эти длинные, каштановые с рыжими прядями, волосы.

— Это дочь Изабеллы Медичи? — не смотря на мужа, спросила она.

— Откуда…? — Петя вдруг вспомнил: «Мне помогала подруга, венецианка. Очень надежная женщина. Она и девочку нашу приняла».

— Я ее принимала, — он увидел, как чуть дернулись красивые губы Марфы. «Изабелла тебя очень любила, Петя».

— Я ее тоже, — глухо сказал Воронцов, чувствуя, как на ресницах собираются слезы.

Марфа одним быстрым, нежным движением, — так, что он даже не понял, — как она это сумела, — уместила его голову у себя на плече. «Ничего, — сказала она, целуя мужа в лоб, — ничего. Ты просто побудь так. Все пройдет. Пройдет».

Он сглотнул рыдания и сказал: «Пойдем, познакомитесь».

— Ciao, carissima! - улыбнулась Марфа, присев рядом с девочками.

— Ciao, — тут же потянувшись к ней, ответила Лиза.

— Хочешь играть? — женщина распахнула руки и девочка, даже не задумываясь, оказалась у нее в объятьях. Марфа улыбнулась.

— Вот, смотри, — шепотом сказала она. «Это Тео, — она указала на дочь, а это — Марта. Я — Марта.

— Марта, — сказала девочка, прижавшись к ней. «Моя Марта!»

— А вы знаете маму, месье Пьер? — подняла на него глаза Тео. «И знали раньше?».

— Это мой муж, — вздохнула Марфа, поднимаясь, держа Лизу на руках. «Петр Михайлович Воронцов. И с ним не обязательно говорить по-английски, можно и на русском».

— У тебя все это время был муж? — потрясенно сказал Теодор, откладывая альбом. «И ты не говорила нам?».

— Мама думала, что меня нет в живых, — вмешался Петя. «И я тоже так думал».

— И вы все это время любили друг друга, как синьор Петрарка любил Лауру, — восхищенно сказала Тео. «Но тогда вы должны поцеловаться! Прямо здесь!»

Теодор закатил глаза и скосил их куда-то вбок. «Фу!» — сказал он громко. «Терпеть не могу целоваться!»

— Это сейчас, — усмехнулся Петя и быстро приложился губами к щеке жены — пахло жасмином.

— Ну бегите, — сказала Марфа, укачивая зевающую Лизу. «Бегите, посмотрите еще на оленей, а то нам уезжать скоро».

— Так ты тот самый месье Пьер, — улыбнулась Марфа. «Спасибо тебе, Петя».

Он вздохнул: «Я тогда пришел как раз вовремя, накричал на Хуана и запер Тео в моих комнатах. Ну а потом приехал Виллем…, - он не закончил.

— Ты знаешь, что это Вильгельм Оранский пытался отравить де ла Марка? — внезапно спросила жена.

— Знаю, — Воронцов сжал губы. «Я просил Джона — пусть вмешаются, есть же человек при дворе Оранского, ты, как я понимаю? — Петя посмотрел на Марфу.

Жена чуть дернула щекой. «Да, мы и вмешались. Адмирал, — она помолчала, — больше не вернется в Голландию»

— И слава Богу, — Петя помолчал. «Незачем раскалывать страну».

— Виллем меня любил, — вдруг сказала жена.

— Даже слышать об этом ничего не хочу, — Петя поморщился. «Избавь меня…от подробностей».

— Да не было никаких подробностей, — устало проговорила Марфа. «Он привез меня с детьми в Дельфт, — зная, что для него появиться там, все равно, что положить голову на плаху. А одну отпустить он меня туда не мог — Виллем был рыцарь, и знал, что такое — честь».

— Особенно, когда он торговал чужими письмами, — ядовито сказал Петя.

— Да, а ты их — покупал, — заметила жена. «Так что не надо мериться, — кто из вас больше рыцарь, Петруша».

Они стояли рядом, молча, наблюдая за убегающими в парк детьми.

— Мальчик понятно, откуда, — вдруг, холодно сказал Воронцов.

— Мальчика зовут Федор, — спокойно поправила его Марфа.

— А Тео моя? Не похожа она на меня-то, — Петя посмотрел на жену.

— Феодосия не твоя, — женщина сцепила ухоженные, сияющие кольцами руки.

— Десять лет ей, значит, — Петя помолчал и вдруг жестко, не смотря на Марфу, спросил: «Ты прямо там, на лужайке, где я раненый валялся, ноги раздвинула, или подождала немного все же?».

Любая другая на ее месте, — подумал вдруг Воронцов, — заплакала бы. Но это была его жена.

— Если ты, Петя, собираешься меня ранить побольнее, — спокойно сказала Марфа, «так ты знай, что не получится у тебя.

Я за эти годы столько видела, что слова твои, — а это обида в тебе говорит, — со мной уже ничего не сделают. Хочешь, бери меня такой, какая я есть, не хочешь — я заберу детей, уеду, и более ты обо мне ничего не услышишь».

— Как ты могла, — вдруг проговорил Петя, глядя на то, как засыпающая Лиза прижалась к плечу жены.

— А что мне было делать? — Марфа помолчала. «Мне сказали, что ты умер. Тебе, как я понимаю, тоже. Я жила, ты, — она кивнула на Лизу, — тоже жил, а теперь мы можем либо жить вместе, либо — нет. Ты решай. А я, — она подхватила девочку поудобнее, — пойду с ней, прогуляюсь.

— Я в карете приехал, — вдруг сказал Петя ей вслед. «Отпусти свою».

— Я хотела в Лондон вернуться, — сказала Марфа, не оборачиваясь.

— Поедете со мной, — сказал Петя. «Мы же теперь, — он помолчал, пытаясь справиться с собой, — семья, Марфа».

— Да уж такая семья, — неслышно проговорила женщина и, поцеловав дитя в мягкую щеку, добавила: «Но ты не бойся, девочка моя, ты со мной теперь, я, же тебя первой на руки взяла».

Она вдруг вспомнила, как Изабелла, глядя на заснувшую у груди дочь, счастливо сказала:

«Следующим летом она ходить уже начнет, и говорить тоже. А я опять, — герцогиня улыбнулась, — с дитем буду, и так каждый год. А то у меня времени немного осталось, Марта, а семью хочется большую».

— Мама, — внезапно, в полудреме, сказала Лиза. «Марта-мама!»

— Спи, моя хорошая, — ласково шепнула Марфа. «Спи, доченька моя».

— Мамочка, — вдруг, почти неслышно спросила оказавшаяся рядом Тео, — а как нам теперь Петра Михайловича называть? Ведь если он тебе муж, значит нам — отец?».

— Ну посмотрим, — так же тихо ответила женщина, чувствуя всем телом внезапно навалившуюся усталость. «Как вам всем удобнее будет».

В парке пахло солнцем, теплой смолой, и немного — цветами. Марфа вдруг зевнула и потрепала по голове сына: «Оленей-то нарисовал?»

— А то! — гордо ответил мальчик и прибавил, кивая в сторону Воронцова: «Он мне нравится».

Петя посмотрел на них, и, внезапно, резко повернувшись, пошел через парк к воротам, — не разбирая дороги, не видя за льющимися по лицу слезами, — куда идет.

— Мама, а как же наши учителя? — внезапно спросила Тео, когда они уже подъезжали к усадьбе.

— Будем карету посылать, — спокойно сказала Марфа. «И вообще, — надо тогда мой лондонский дом закрыть, а вещи сюда перевезти, верно?» — она повернулась к мужу.

— Распорядись, если хочешь, — тот смотрел в окно.

— А места нам всем хватит? — поинтересовалась у него жена.

— Более чем, — коротко ответил он. «Я скоро все равно уеду, да и ты, как я понимаю, тоже».

— А как же мы? — вмешался Теодор. «Одни останемся? Я-то не против, — мальчик вдруг рассмеялся, — только она, — он погладил по голове спящую у него на коленях Лизу, — маленькая еще».

— У вас, — Петя помедлил, — тетя есть. Жена брата моего старшего. И кузены, двое.

— Мальчики! — восхищенно сказал Теодор. «Наконец-то! А лошади у вас есть?» — он посмотрел на Петю.

— Пони. Ну и большие лошади, для взрослых, — Воронцов заставил себя улыбнуться. Сын Марфы гордо сказал: «Я в Италии верховой езде научился, и Тео — тоже. Нам пони не надо».