Зимняя бегония. Том 1 - Шуй Жу Тянь-Эр
На сей раз вечер игры в мацзян проходил в доме вице-министра Цяня, и Чэн Мэйсинь в серебристо-сером ципао[52], с бриллиантовыми серьгами, вальяжно покачивая бёдрами, появилась в доме с опозданием. Сперва она подошла к госпоже Цянь, которая встречала гостей, а затем отправилась в зал, где увидела за столом для игры в мацзян Чэн Фэнтая и Фань Ляня. Завидев её, Фань Лянь заволновался пуще Чэн Фэнтая и приподнялся в полупоклоне, окликнув старшую сестрицу и собираясь уступить ей место. Чэн Мэйсинь давно не видала младшего брата, и потому ей непременно хотелось сыграть с ним хоть разок. Чэн Фэнтаю как раз достались хорошие кости, и он громко крикнул Фань Ляню:
– Ты, сидеть! Не двигаться!
Другой их сосед по столу привёл кости в порядок и с улыбкой сказал:
– Ладно вам, вы же родственники, вам следует играть за одним столом, лучше уж я уступлю место.
Чэн Мэйсинь не стала возражать, улыбнулась ему и, сев за стол, тут же смешала кости, ворвавшись в игру и спутав все прежние ходы. Чэн Фэнтай с досадой отвернулся и закрыл глаза.
– Что я хочу сказать: вы с братцем Лянем должны разойтись. Целыми днями Лянь ошивается подле нашего второго господина, мало-мальских важных дел у него как будто и нет. Как насчёт того, чтобы разлучить вашу сладкую парочку?
Фань Лянь со смехом сказал:
– Старшая сестрица слишком несправедлива ко мне. Вы же только что видели: ясно же, это он ко мне приклеился.
Чэн Фэнтай возразил:
– Вот же неблагодарный, не ценит доброго к себе отношения! Это ведь знак моего к тебе расположения.
Фань Лянь протянул:
– Тогда мне следует пасть пред тобою ниц и бить поклоны, чтобы отблагодарить тебя за твою милость!
– Ну что ты! Можешь встать с колен!
Фань Лянь уставился на него.
– Вы точь-в-точь как братья, причём родные! – Чэн Мэйсинь вздохнула и продолжила: – В прошлый раз мы как раз обсуждали с невесткой, если не можешь отыскать второго господина Чэна, достаточно найти второго господина Фаня, они непременно будут вместе! Так мне это надоело, не знаю, что и делать!
Фань Лянь с улыбкой проговорил:
– Две старшие сестрицы ошибаются. Я рядом с зятем только тогда, когда он проводит время в развлечениях. Однако зять веселится постоянно, поэтому мы всегда и вместе.
Фань Лянь высмеивал Чэн Фэнтая, и он решил отплатить ему той же монетой. Расплывшись в улыбке, он с заигрывающими нотками в голосе сказал:
– Не стану скрывать от старшей сестрицы: будь Фань Лянь женщиной, с его-то очарованием, одарённостью, кругозором и семейным состоянием… – Чэн Фэнтай приподнял лицо шурина за подбородок, – я непременно взял бы его в наложницы.
Фань Лянь расхохотался во весь голос и, будто намекая на что-то, сказал:
– Будь я женщиной, зять только содержал бы меня, а в семью не взял бы.
Чэн Фэнтай решительно проговорил:
– Сам виноват, решено: я с тобой лишь развлекался бы, даже и содержать бы не стал.
За соседним столом не сдержали смеха:
– Ну вы и парочка шутников!
Чэн Мэйсинь, умирая со смеху, толкнула Чэн Фэнтая в плечо:
– Что за пошлости! Вот скажи мне, мы ведь с тобой брат и сестра, так где же наше сходство?
Так они и перешучивались, как вдруг в дверях появился ещё один гость. Он страшно опоздал, но, стоило ему войти, как несколько господ отложили кости и, окружив его, со всем усердием принялись снимать с него плащ, отряхивать с него снежинки, и всё это с шумными хиханьками да хаханьками. Человек со смехом проговорил:
– Постойте вы! Я сам разденусь! Не толпитесь вокруг меня!
Едва заслышав этот мягкий обволакивающий голос, Чэн Фэнтай сразу же понял, кто пришёл, и, обернувшись, засмеялся:
– Шан-лаобань! Сыграете со мной восемь партеек?
Улыбнувшись, Шан Сижуй только хотел согласиться, как, подняв глаза, увидел во главе стола Чэн Мэйсинь, которая с невозмутимым лицом сверлила его злобным взглядом. Улыбка Шан Сижуя тут же поблёкла, он кое-как кивнул Чэн Фэнтаю и, развернувшись, направился в соседнюю комнату. Однако Чэн Фэнтай, то ли желая нарочно разозлить сестру, то ли сам не зная для чего, крикнул ему:
– Шан-лаобань! Шан-лаобань! Идите же сюда! Мы вас ждём!
Фань Лянь под столом пнул его по ноге, подумав про себя: «Старшая сестра и так не особенно уважает тебя, так зачем же при ней так себя вести». Чэн Мэйсинь со звонким стуком швырнула костяшки на стол и с глубокой ненавистью уставилась на Чэн Фэнтая, про себя кляня его на чём свет стоит, ничем прочим, однако, своего неудовольствия она не показала.
Чэн Фэнтай никогда не принимал всерьёз грубый нрав сестры, с детства он повидал его достаточно во всей красе. Чэн Мэйсинь же считала, что он умышленно выступает против неё, и спустя несколько дней отправилась ко второй госпоже жаловаться:
– Невестка должна как следует заняться младшим братом и не давать ему шататься по улицам, путаясь с непорядочными людьми.
У второй госпожи уже опустился живот перед родами, и эти слова напугали её. Поддерживая живот, она поднялась и, нахмурившись, спросила:
– Он снова с кем-то спутался?
Чэн Мэйсинь помогла ей сесть и улыбнулась:
– Нет, всё не так. Просто в последнее время я заметила, что он слишком сблизился с одним актёришкой.
Вторая госпожа, невольно нахмурившись, ждала, что она скажет, и Чэн Мэйсинь продолжила:
– Это Шан Сижуй, он явно действует не из добрых побуждений, частенько он подсылал актрисок путаться с богатыми мужчинами, чтобы поживиться, когда те захотят выкупить девиц из труппы. Сколько из труппы «Шуйюнь» уже вышло наложниц, соблазнивших богатых господ? Нельзя допустить, чтобы он положил глаз на второго брата.
Однако вторая госпожа перестала хмуриться и, поддерживая большой живот, сказала:
– Ты лучше всех знаешь своего брата, куда мне им управлять. Легче уж убить его, чем изменить! Я молю только, чтобы он не привёл в дом других женщин с их ублюдками, тогда я вознесу благодарность небу и земле за его чувства ко мне!
Вторая госпожа и Чэн Мэйсинь были прямо-таки женщинами из двух разных миров, двух разных государств. Вторая госпожа закручивала начёсанные волосы и бинтовала ноги, словно всё ещё жила при Великой Цин. Раз уж она не могла удержать Чэн Фэнтая от шатания по всему Бэйпину в поисках развлечений, так какая разница, с кем он развлекался? Подстрекательства
