Юсиф Чеменземинли - Девичий родник
— Что видно? — спросил он с большим интересом.
— Вот уже три дня, как я стараюсь овладеть тайной судеб. Еще до похода предвидятся беды и злоключения.
Выявляется измена некоторых полководцев против хагана…
От ярости хаган раза три вскакивал и садился.
— Знаю, знаю, знаю! — кричал он, покусывая при этом редкие обвислые усы, — зачинщик Гузатай.
— Он не один, их несколько, — проговорил я.
— Знаю, но пока крепки руки Алпакая, я буду душить их и с корнем вырву измену и мятеж… Что еще сулит мне рок?
— Для благополучия хагана надо прежде всего подавить мятеж. Пока я бессилен сказать что–либо определенное.
Хаган задумался и вдруг:
— Ступай, но избавь меня от колебаний.
— Можешь быть уверен, что я сделаю все для спокойствия хагана. Но… но в походе я вижу беды.
— Ступай, вопрос ясен.
Поклонившись хагану, я вышел.
33
Спустя полчаса у меня было тайное свидание с Рунджой Хатун. Она была чрезвычайно довольна моим приходом и вопросила о своей судьбе. Хорошо обдумав ответ, я сказал:
— Если тайна станет известной — счастье изменит тебе!
— Если откроют тайну мою, придется мне стать у разверстой могилы сына! — произнесла она.
— Счастье на твоей стороне. Но, если не принять мер, жизни наследника будет угрожать опасность.
Рунджа Хатуп вздрогнула.
— Пощади! Укажи путь, — сказала она, протянув руки и целуя мне ноги.
— Путь известен. Сегодня вместе с Гузатаем, взяв часть верных вам воинов, вы, покинете эти места.
— А что, хаган гневается?
— И еще как! Пусть Гузатай заберет войско… иначе… иначе вас ждет гибель.
— Ах, все это интриги первой жены. Верно она подстрекает хагана.
— Так или иначе торопитесь.
Рунджа Хатун побледнела. Как безумная, вскочила она с места. Сперва не знала, что предпринять. Затем беспомощно обернулась ко мне.
— Вызови Гузатая! — посоветовал я.
Не прошло и десяти минут, как Гузатай был в палатке. Мы поздоровались.
Это был невзрачный человек с диким взглядом. Одежда его была из человечьей кожи, по взгляду я понял, что он трепещет пред гамом.
— Ключи от наших судеб в твоих руках, — сказал он, благоговейно улыбнувшись.
— Удача на вашей стороне, — сказал я.
Он просиял. Выразил полную готовность быть во всем мне полезным. Я объяснил ему положение и повторил, что трудность в том, чтоб собрать войско и защищаться от нападений хагана.
Он согласился.
— Алтарь Мериха требует жертв! — изрек я. — Если ты упустишь свой час, то погибнешь.
Возбужденный, он поднялся с места. Его налитые кровью глаза покраснели еще сильней. Оба выразили мне признательность. Я вышел.
34
Несмотря на настоятельный приказ хагана, Гузатая не нашли. Молнией пронеслась весть, что во главе громадной армии он скрылся в окрестных горах.
Исчезновение Рунджи Хатун с сыном дало повод тысяче слухам.
Я был немедленно призван к хагану. Ярость его была беспредельна. Бегая по шатру, он кричал:
— Предсказание оправдалось, теперь укажи пути избавления.
Подперши лицо руками, я задумался. В продолжение нескольких минут я не отвечал. Опечаленный моим состоянием, хаган умолк. Сев на трон, он безмолвно ожидал моего ответа.
— Кроме наступления, выхода нет! — сказал я. — Если сегодня не соберешь силы, завтра кроме меня и Баш Хатун 48 не найдешь никого вокруг себя.
Хаган тотчас призвал военачальников и приказал немедленно созвать войско.
В одну минуту глашатаи, вскочив на коней, понеслись по стану. Военачальники совещались. Было решено с утра с трех сторон начать наступление.
35
Когда первые лучи утреннего солнца окрасили небо в багрянец, я пошел к храму Мериха. Храм представлял собой деревянную башню. Над ним возвышалась небольшая площадка.
Окрестности были полны всадниками.
Бесчисленные куски человеческой кожи украшали поводья лошадей. Подвязанные к копьям кости придавали всему дикий вид.
Находящийся впереди войска хаган от ярости часто дергал поводья коня, при этом из висящих на поводьях тысячи кож, содранных с убитых врагов, исторгался скрытый стон.
В эту минуту притащили громко ревущего слепца. Схватив его, Алпатай с такой силой воткнул кинжал ему в горло, что не видно стало его руки. Хлынула кровь. Подали меч хагана, который погрузили в рану пленника и положили на площадку храма Мериха.
Требуемая Мерихом первая жертва была принесена.
Тогда все сошли с лошадей и принялись поглощать расставленные вокруг храма яства.
Были разлиты напитки. Каждый поднял чашу, сделанную из вражьих черепов. Череп, стоящий перед хаганом, был отделан по краям золотом. То был череп могущественного полководца.
Хаган поднял череп и, осушив до дна, взглянул на череп.
— Я утолил свою жажду мести, больше нет у меня ненависти и вражды к тебе. Теперь я пылаю новым огнем. Если череп Гузатая не прикоснется к моим устам, ничто не потушит моего пламени!
Хаган с силой бросил череп оземь. И в то же мгновение воины, повскакав на лошадей и вынув стрелы, направили их в сторону храма.
— Ур! — потряс воздух грозный голос хагана и переломленные стрелы попадали на землю. Это было присягой на верность, клятвой в готовности принести себя в жертву за хагана.
Я ударил кулаком в бубен. Все смолкли. Выждав, я стал непрерывно бить в бубен.
— Мерих с нами! — гремел я, кружась на одном месте, пока не свалился без чувств.
36
Очнувшись, я никого не увидел вокруг себя, кроме одного юноши. Пыль из–под копыт бешено несущейся конницы окутала небеса.
Юноша подошел ко мне и шепнул:
— Старшая дочь хагана Эрдиджа хочет видеть тебя.
Я пошел. В лесу, расположенном за дворцом, я увидел девушку с раскосыми глазами, золотистой кожей, тонким изящным носом и маленьким ртом.
Из–под массы золотых украшений выглядывали маленькие округлые груди, голову венчал белый тюрбан. При дуновении ветерка тонкий шелк ее одежд прилипал к девственному стану.
Я почувствовал ее приближение, теплое дыхание коснулось моего лица.
— С тех пор, как ты впервые появился во дворце, ты унес с собой сладкие сны моих ночей. — Голос девушки затрепетал и сорвался. Я взглянул на нее. На длинных ресницах дрожали слезинки.
Я обнял ее за стан. Она всем телом приникла ко мне. Подобные одиноким птицам маленькие груди трепетали у меня на груди. Уста мои отыскали ее уста, и влажными поцелуями я стал гасить их пламя.
Наконец я отодвинулся и хотел удалиться. Она опустилась предо мной па колени. Обняла мои ноги, поцеловала их.
— Не уходи! — прошептала она.
— Идет бой. Я не имею права оставаться здесь, когда решается участь хагана.
— Имеешь! Участь решают не войны, а любовь. Дворец хагана, трон, все, все готова я бросить, отречься, но… от любви нет!
Природа во всей властной наготе ожила во мне. Благоухание, излучаемое всем телом Эрдиджи, бросило меня в дрожь. В одну минуту, обхватив ее тонкий стан, я опрокинул ее на постель из трав и утонул, слившись с голосами вечности.
37
Шла ожесточенная битва. К хагану привели первого пленника из войска Гузатая.
Хаган ударил его в грудь мечом и, наполнив пригоршни кровью, с жадностью осушил их. Примеру хагана последовали военачальники.
Затем пленника скальпировали, а кожу, содрав с него, подвесили к поводьям хаганова коня.
К вечеру хагану доложили, что стрелы на исходе. Он рассердился. Приказал подобрать вражьи стрелы и пустить их в дело. С этой целью был образован особый отряд.
В то же время был дан приказ к отступлению. Видя, что с тыла стрелы сыпятся дождем, был послан отряд для отражения атаки неприятеля.
Самым бесстрашным и неутомимым полководцем был Окабай. Хагану сообщили, что им захвачены тысячи пленных и нанесен врагу серьезный урон. Страшное лицо хагана просветлело. Сорвав с поводьев часть болтающихся человечьих кож, он в знак особой милости послал их Окабаю.
Однако стрелы нападающих с тыла вражьих сил омрачали радость хагана. Уже стрелы стали долетать до шатра властителя. Не зная, что предпринять, хаган собрал нас на совещание.
Каждый высказал свое мнение. Я предложил продвигаться на север.
Выслушав всех, хаган остановился на моем предложении. Прежде чем отступать я обратился к хагану:
— У меня к тебе есть дело.
Мы удалились в один из шатров.
— В чем дело? Не сулит ли рок недоброе?
— Нет, — успокоил я его.
— Говори! — приказал он.
— В конечном счете победу одержишь ты. Но… Но на пути к ней большие затруднения.
