Сьюзен Кинг - Кровавая королева
— Судя по всему, они уже здесь и ждут не дождутся, когда их впустят.
На ворота вновь обрушился оглушительный удар, и я подпрыгнула от неожиданности. Мое дитя снова брыкнуло ногой. Я приложила руку к животу и, продолжая сжимать в другой меч, поспешила к воротам. Ангус попытался остановить меня, но я бросила на него испепеляющий взгляд и прошла мимо. Из-за спины доносился топот ног сбегавшихся людей.
В эту ноябрьскую ночь после Мартинова дня у нас было всего двадцать воинов, которые могли охранять ворота. Стараясь скрыть свою тревогу, я приникла к щели в массивных воротах и увидела факелы и вооруженных людей в их пляшущих тенях.
— Кто вы и что вам угодно? — прокричала я.
— Мы хотим войти в крепость Морея, — ответил мне мужской голос.
Я его знала. Дрожь, пробежавшая по моему телу, тут же сменилась вспышкой ярости:
— Хозяина Морея нет. Уходите.
— Я — Мак Бетад Мак Финлех, и меня знает ваша госпожа. Передайте госпоже Грюаде, что мне надо переговорить с ней.
— Она все равно не впустит в крепость людей, которые ведут себя, как дикие кабаны. Убирайтесь.
Последовало молчание. А затем — скрип кожи и звон стали — нетрудно было догадаться, что за воротами обнажили мечи.
— Впустите нас, госпожа Грюада. — Он стоял совсем близко к воротам. — Или мы сломаем эти ворота.
— Говори, что привело тебя ко мне.
— Я привез тебе послание от твоего мужа. Окажи нам гостеприимство, — голос его звучал устало.
Кельтская традиция требовала, чтобы я открыла ворота, даже если это были враги.
Но я ответила:
— Нет!
— Ну довольно. — И до меня донеслись распоряжения, которые он отдавал своим людям.
Ангус схватил меня за руку и оттащил в сторону. Я оттолкнула его и, подняв меч, вернулась туда, где меня было бы хорошо видно, когда ворота поддадутся.
— Стойте, — приказала я своим людям. — Ничего не предпринимайте.
Мне ничего не стоило приказать им открыть ворота, но мне хотелось помучить Макбета. «Пусть попотеет и пусть поймет, насколько крепки стены Элгина», — думала я.
Теперь ворота уже выламывали по-настоящему. До меня доносился грохот тарана и треск расщепляющегося дерева.
— Ангус, — окликнула я. — Отойдите назад и вставьте стрелы в арбалеты. А я останусь здесь.
Ангус кивнул. Я знала, что мои люди меня защитят, и надеялась, что наши непрошеные гости побоятся меня тронуть, учитывая мой пол, положение и драгоценную кровь, которая бежала в моих собственных жилах и жилах моего ребенка.
Вскоре дубовые ворота затрещали, раскололись и рухнули. Я расставила ноги и подняла меч. Деревянная щеколда треснула и, отлетев в мою сторону, подскочила вверх — я отпрянула, испугавшись за жизнь ребенка, и подумала, уж не сошла ли я действительно с ума. Когда ворота распахнулись и в проеме, как многоголовое чудовище, ощерившееся пиками, появились люди, руки у меня затряслись, но я не отступила.
— Что же это за гостеприимство, леди? — осведомился Макбет — из-под шлема безжалостно блестели его глаза.
— Убирайтесь из моего дома, — ответила я, не опуская меч. За моей спиной Ангус и остальные подняли арбалеты.
Макбет махнул рукой, и его люди тоже подняли арбалеты, нацелив на нас свои стрелы. Моих сторонников было совсем мало, но я не колебалась. Дыхание вырывалось из меня с трудом.
— Убирайся, сын Финлеха, — прохрипела я, лезвие моего меча как бы рассекало его образ надвое.
— И это вся защита, которую тебе оставил муж? — Он указал жестом на моих людей.
— Мне было вполне достаточно, пока сюда не явился ты со своими головорезами.
— Я же предупреждал тебя, что здесь, в Море, тебе потребуется защита. Опусти меч, — раздраженно добавил он. — Женщине, особенно в твоем положении, не подобает вести себя как воину. Я приехал лишь для того, чтобы поговорить с тобой, и не собираюсь причинять тебе вред.
— Да, сломанные ворота свидетельствуют об этом. — Меч был тяжелым, и у меня начинала болеть спина. — Убирайся.
Макбет вздохнул, сделал пол-оборота, а затем резким движением схватил своей рукой, облаченной в перчатку, лезвие моего меча и вырвал его у меня. Я упала на колени и перекатилась на бок, чтобы защитить ребенка.
Ангус и остальные выпустили стрелы из арбалетов, из крепости выскочило еще несколько человек, вооруженных мечами, пиками и топорами, и началась свалка. Когда я попыталась дотянуться до своего меча, Макбет отшвырнул его ногой в сторону, а потом подхватил меня под мышки и оттащил к крепостной стене. Я видела, как падают люди, а он уже отдавал приказы завести во двор лошадей, укрепить ворота и убрать мертвых.
Я поползла вперед на четвереньках. И Макбет вновь двинулся ко мне.
— Глупая женщина! — прорычал он. — Ты хочешь погубить своего ребенка? Оставайся у стены.
Я опустилась на землю и подняла голову:
— Что тебе надо? Мой муж ничего тебе не передавал для меня. Он никогда бы этого не сделал, потому что он тебе не верит.
— Я принес тебе его последние слова, — ответил Макбет. — Потому что он мертв.
Кровь застыла у меня в жилах:
— Мертв? Ты убил его…
— Не я. Он сгорел, он и его люди, в крепости в Бургхеде. Их больше нет.
Все?!
— Не может быть.
— Может. — За его спиной воины тащили тела моих людей — я не могла разглядеть, кого именно.
— Так что тебе сказал мой муж? — Я все равно ему не верила, этого не могло быть.
— Перед смертью его вывели, и он попросил меня позаботиться о тебе и ребенке, — ответил Макбет.
Я считала, что убийца не осмелится посмотреть в глаза вдове. Но только не этот.
— Зачем ты это сделал? — выкрикнула я. — Чтобы вернуться в Морей?
— Я никогда его не покидал, — ответил он загробным голосом.
Глава 12
Перед самым рассветом меня вывели из Элгина и заставили спуститься с холма. Один вид моего огромного живота приводил в трепет приставленную ко мне охрану, и она ко мне не прикасалась, пока огромный чернобородый воин в железной кольчуге молча не поднял меня на руки и не отнес в церковный двор. Там он опустил меня на землю и отошел в сторону.
— Гирик, веди ее сюда, — окликнул его Макбет. — Все будет сделано со святого благословения, — добавил он, крепко беря меня за руку и подводя к лестнице.
— Поспешный брак с головорезом не сулит добра, — заметила я. — К тому же ты женат. — Я знала, что наличие живой жены не считалось помехой для заключения нового брака у некоторых викингов, но надеялась, что Макбета это должно остановить.
— Я свободен, как и ты, — ответил он.
Они с Гириком сжимали меня между собой, словно, вопреки всему пережитому, усталости и непоседливости ребенка, я могу от них сбежать. Через несколько мгновений появился приходской священник, которого вытащили из постели, чтобы сначала он произнес отходную молитву над убитыми в крепости, а затем обвенчал убийцу с вдовой убиенного.
Все вокруг было окутано призрачным туманом. Гэлы считают предрассветный час безвременьем, и заключать святой брак в это таинственное время также считается дурным знаком. На холме перемещались огни факелов по мере того, как все новые и новые люди входили в крепость. Меня начала бить дрожь. Я знала, что Макбет ждет, когда в Элгин доставят трупы Гиллекомгана и его людей для похорон.
В крепости погибли наш старый конюх Эд и один из телохранителей. Брендан и Ангус Мак Фергюс были ранены. Несмотря на то что Ангусу задели голову, он был уже на ногах, а вот жизнь Брендана, получившего глубокую рану на бедре, все еще висела на волоске.
Разгневанная и изможденная, я повернулась к Макбету:
— Я хочу, чтобы меня обвенчали по старому кельтскому обычаю с заговорами и благословениями. К тому же я имею право сама выбрать себе следующего мужа взамен убитого тобой.
— Это и есть древний кельтский обычай. — Он взял меня за руку и начал водить вокруг священника, который взирал на нас, как на сумасшедших. Мы трижды обошли священника, двигаясь по ходу солнца слева направо, в соответствии с древним обрядом.
— А вот тебе оберег, — и он указал на вершины холмов, над которыми сквозь туман уже виднелось золотисто-розовое солнце. — А сейчас будет и заговор. Начинайте, святой отец.
Священник начал читать свой речитатив на латыни, и, хотя я отвечала скупо и неохотно, брак наш был освящен. Едва овдовев, я вновь вышла замуж. Я бросила возмущенный взгляд на священника, и он отвел глаза в сторону, так как ему, вероятно, стало стыдно.
— Он ни в чем не виноват, — заметив это, сказал Макбет. — Я пришлю благодарственные дары, отец.
От колокольного звона в честь свадьбы и похорон внутри у меня все переворачивалось, и я, подобрав юбки, поспешила к крепостным воротам Элгина. Несмотря на одышку и тяжесть, я ни разу не остановилась, пока поднималась на холм, и лишь у самых ворот замерла, приложив руку к животу и чувствуя, как у меня кружится голова. Когда ко мне подбежала Элла, мы обнялись, и я принялась гладить ее по голове, видя, что она побледнела и вся дрожит.
