Сьюзен Кинг - Кровавая королева
— Я имел на это право как победитель, — непоколебимо ответил Макбет. — Овдовевшая госпожа Морея ждет ребенка и нуждается в защите.
— А-а, лев пригрел в своем логове волчонка, — Малькольм сделал глоток вина, не спуская глаз со своего внука.
— Этот ребенок приходится мне родней, — пожал плечами Макбет.
Доставая еще один моток пряжи, я вскинула голову:
— Этот брак был заключен неправильно и долго не продержится. Я расторгаю его и взываю к королевской справедливости.
Малькольм пошевелил пальцами, в которых держал рог:
— Свергнув Гиллекомгана, мы восстановили справедливость. Отошли ее прочь, — добавил он, поворачиваясь к Макбету.
Он считал меня абсолютно бессмысленным существом — женщиной, да еще беременной, все силы которой уходили на выращивание ребенка, так что на мыслительную деятельность уже ничего не оставалось. Однако если у меня родится сын, то со временем он начнет представлять угрозу для убийц своего отца, точно так же, как произошло с самим Макбетом. А это грозило опасностью моему ребенку. Так что я почувствовала, как меня охватывает страх.
— Я отдал тебе Морей, — продолжил король. — Эта девица и ее щенок будут только мешать тебе.
Его слова резанули мой слух, как бритва. «Я отдал тебе Морей».
Макбет бросил на меня быстрый взгляд и тут же отвел глаза в сторону — я почувствовала, как он осторожен.
— Дело сделано, — сказал он. — Провинция принадлежит мне.
Король пожал плечами, словно ничего не произошло, — ни у кого не отняли жизнь и не пролили ничьей крови.
— Ладно. После того как Дункан стал наследником, а ты получил Морей, мои внуки будут владеть почти всей Шотландией.
— А после Дункана королем станет его сын и так далее, — тихо промолвил Макбет. — Род Малькольма займет трон Шотландии. Но это противоречит гэльскому закону.
— Значит, тебя не устраивает, что ты получил Морей и дочь Боде? — с горьким смешком осведомился король. — Возраст не лишил меня ума. Запомни это. Престол должен передаваться по моей линии из поколения в поколение на благо Шотландии. Древние кельтские обычаи утратили свое значение. В наше время разгорается слишком много споров из-за титулов и земель, а это ослабляет нас изнутри. Престолонаследование по моей линии раз и навсегда прекратит споры за власть.
— Ты не можешь знать, что произойдет после твоей смерти, — ответил Макбет.
— Так ты женился на представительнице другого рода, чтобы усилить свои притязания на престол? Немедленно присягни мне на верность, — взревел Малькольм. — Здесь и сейчас! Я требую! Клянусь Господом, мой род будет править Шотландией после моей смерти!
— Я верен тебе, — невозмутимо ответил Макбет. И несмотря на то, что он даже и глазом не моргнул, стоявшие у входа в зал телохранители напряглись и вытянулись в струнку.
— Можешь не сомневаться, я потребую от тебя присяги, — повторил Малькольм.
«Я отдал тебе Морей». Значит, они вместе замыслили убить Гиллекомгана и отобрать у него Морей. И Макбет распорядился моим будущим и будущим моего ребенка, руководствуясь собственными амбициями и жаждой мести. Моток пряжи выпал из моей руки, и его кроваво-красные нити затопили пол. Я встала, намереваясь уйти, чтобы справиться с гневом, как всегда поступал Боде. Но мы с отцом были разными людьми.
У стены зала, поблескивая клинками, стояло несколько мечей. Среди них был и лично мой. Я схватила его и повернулась к мужчинам.
— Клянусь этим мечом, который подарил мне Боде, что я сумею защитить своего ребенка от всех ваших козней, — выкрикнула я. — И запомните, — прошипела я сквозь зубы, когда Макбет сделал шаг в мою сторону, — больше ни одна капля крови Боде не прольется ради вашего тщеславия!
Все молчали — и король, и мой муж, и телохранители. Клятва на мече свидетельствовала о серьезности намерений, и ее никогда не пропускали мимо ушей. Я хотела дать им понять, что я не беспомощная пешка в их игре и не буду спокойно смотреть на то, как они пытаются уничтожить гордый род моего отца. Во мне ещё сильна кельтская кровь, я — наследница воинственных королев и произносимых над мечами клятв. Конечно, мой поступок не назовешь самым разумным, но зато это была смелая выходка. С мгновение мы смотрели друг на друга.
Затем все пришло в движение. Раздались звуки шагов, гневные восклицания, стук падающих на пол рогов и плеск проливаемого вина. Мелькнула чья-то рука, выхватившая из моих рук меч. Макбет взял меня за плечо и подвел к выходу, где передал своим телохранителям.
— Боже милостивый, она же сумасшедшая! — прорычал Малькольм.
— Это ее беда, а не вина, — донесся до меня голос Макбета. — Она не представляет опасности.
В ту ночь я плакала до тех пор, пока у меня не начал болеть живот. Мэв и Элла молча сидели рядом. Женщина, а особенно госпожа и почти королева в мужних владениях не имеет права поддаваться низменным инстинктам и импульсивным порывам. Достойная, щедрая и всепрощающая, она во всем должна была являть собой пример окружающим. А я отказывалась даже извиняться.
Я не собиралась нарушать свою клятву. Каким-то образом мне надо было защищаться.
Рано или поздно король и его люди уедут из Элгина, и я выйду из своей комнаты, уже лучше разбираясь в предательстве и стараясь быть более осторожной с тщеславными вояками. Макбет не напоминал мне о моем поступке и предоставил полную свободу передвижений внутри крепости и в ее окрестностях с тем условием, что меня постоянно будет сопровождать охрана.
Прошло почти две недели после моего позора, когда во двор крепости въехало несколько всадников. Живот мой вырос настолько, что одышка сопровождала все мои передвижения. Я была во дворе, и у меня перехватило дыхание от радости, потому что эти люди держали в руках знамя Файфа — черный льв, вышитый на шафрановом поле. Отца среди них не было, но возглавлял отряд Фионн. Они явно удивились, когда увидели меня, но, в конце концов, я довольно сильно изменилась. Они приветственно помахали мне руками, и Фионн спешился.
— Госпожа Ру, — промолвил он. — Ты выглядишь… вполне здоровой.
— Как и ты, — ответила я. — Что велел передать мне отец? Вы приехали за мной?
— Мы привезли приданое Макбету — тридцать воинов и тридцать лошадей в придачу.
— Приданое? Так Боде одобряет этот брак?
— Да, и счастлив, что ты в безопасности, — ответил Фионн. — Он шлет тебе привет и сожалеет, что не смог приехать сам, а также надеется в ближайшем будущем получить известие о рождении внука.
Подавив горькое разочарование, я улыбнулась — как-никак я была рада видеть своих друзей из Файфа. Я старалась не встречаться взглядом с Фионном:
— А вы не привезли с собой Биток или ее мать? Они мне скоро понадобятся.
Фионн нахмурился:
— Мы не знали, что ты в них нуждаешься… уже сейчас.
— Неважно. Добро пожаловать в Элгин. Поднимайтесь в зал.
В зале я лично подала им изящные чаши, выкованные из морейского серебра, и наполнила их красным вином, которое поступало через гавани Морея из Франции и Фландрии. Я старалась быть исключительно любезной.
И Макбету это явно нравилось. Я видела, что он наблюдает за мной и одобрительно кивает головой.
Та зима не была соткана из нитей мира и всеприятия. Я поняла, что никто не разделяет моего негодования и горя. Все остальные быстро признали в Макбете нового мормаера и начали обращаться к нему «Морей». Он устраивал многочасовые совещания со своими людьми, как король со своими советниками. Не знаю, где он спал все это время, — по крайней мере, не со мной. Он часто уезжал из Элгина на охоту, в объезды или в гости к местным танам, арендаторам и фермерам, которые когда-то присягали Гиллекомгану, а теперь готовы были оказывать поддержку его двоюродному брату. В Элгине он всегда оставлял большую охрану, но ни враги, ни бунтовщики не пытались подойти к его стенам. По слухам, еще до того, как Макбет захватил Элгин, он снискал широкую поддержку в Морее. Как рассказали мне люди из Файфа, он трудился над этим много лет.
Оставшись наедине со своими мыслями, вышивкой и женщинами, я чувствовала обиду и раздражение. Не будучи в чем-либо уверенной, я ощущала себя одновременно вдовой, госпожой, пленницей и будущей матерью никому не нужного ребенка.
— Успокойся, — промолвила однажды Мэв, отводя меня в сторону. — Своим горем и страданиями ты погубишь ребенка.
Тем же вечером я отправилась в маленькую деревянную часовню, чтобы вымолить себе прощение и попросить о том, чтобы мне был ниспослан покой. Распахнув дверь, я увидела перед алтарем коленопреклоненного Макбета. На нем были штаны и простая холщовая рубаха, так что я даже не узнала его сразу. Он стоял, склонив голову, и его волосы отливали темным золотом в свете горящих свечей. Я видела, как он закрыл лицо руками и распростерся на потертом полу, как мучающийся паломник.
