Маргарет Джордж - Последний танец Марии Стюарт
Самой Елизаветы там тоже не будет. Она пришлет герцога Норфолкского, сэра Ральфа Сэдлера (моего врага с колыбели!) и графа Сассекского, своего камергера, который ненавидит Шотландию больше всех остальных. Насколько мне известно, он рассказывал Елизавете, что дед учил его никогда не доверять шотландцам или французам. Из этих троих только Норфолк не считает меня злодейкой.
Теперь я должна найти представителей, которые будут говорить от моего лица, как будто кто-то и впрямь может это сделать.
Но хуже всего, что Елизавета разрешила лордам представить «Письма из ларца» как свидетельство на суде, а мне до сих пор даже не предоставили возможности увидеть их! Не имею представления, что это такое. Письма и стихи, которые я писала Босуэллу? Может быть, они были переписаны и перекроены по их усмотрению? Или это обычные фальшивки? Как мне ответить на них, если я даже не знаю, о чем там говорится?
Я узнаю собственные слова, даже переписанные другой рукой и переведенные на другой язык. Несомненно, слова, вырванные из контекста (или, хуже того, помещенные в новый контекст), выставят меня в дурном свете. Однако я не убивала Дарнли. Многие другие принимали участие в этом и пытались обвинить Босуэлла после убийства – плакаты, подброшенная бочка и лицедеи, изображавшие его в ту ночь на улицах Эдинбурга. Сами лорды сделали это – те самые люди, которые теперь готовы представить эти письма.
О Господи, меня предали!»
* * *Люди начали собираться в зале заседаний в Йорке; по странному совпадению, это был зал, обставленный Генрихом VIII для приема Якова V, когда они собирались встретиться в 1547 году. Король Шотландии уклонился от встречи из опасения попасть в плен. Теперь здесь решалась участь его пленной дочери.
Люди рассаживались на длинных скамьях, шелестели бумагами и старались выглядеть суровыми и сосредоточенными. Но вскоре на лицах появились улыбки: многие были знакомы и рады видеть друг друга.
– Сэдлер! Как поживает ваша дочь, которая собиралась выйти замуж за священника? – спросил лорд Джеймс. Сэдлер давно принимал участие в делах Шотландии.
– Спасибо, хорошо. А как ваша дражайшая супруга? О, лорд Бойд!
Последовала оживленная дискуссия о процедуре заседания и о том, что можно будет рассматривать в качестве свидетельств. Представители Марии предложили «жалобную книгу» для стороны лорда Джеймса. Он возразил на том основании, что собирается предоставить собственные улики. Он достал серебряный ларец и почтительно поставил на стол, но отказался открыть крышку и лишь заметил, что Мортон расскажет, как ларец оказался у них. Все взоры были прикованы к загадочному ларцу.
Поздно вечером члены английской делегации с удивлением услышали стук в дверь. Это оказался Мейтленд, который тихо поинтересовался, не желают ли они ознакомиться с «Письмами из ларца» – разумеется, неофициально. Все согласились, и Мортон представил копии документов. Люди склонились над ними при свете свечи, читая и изумленно цокая языками.
– Жуткое дело, – пробормотал Норфолк. – Жуткое и отвратительное!
Он с жадностью продолжил чтение.
Днем, в перерыве между дискуссией о законности регентства лорда Джеймса и наследственных правах Гамильтонов, которые оно нарушало, Мейтленд потянул Норфолка за рукав и предложил ему прогуляться. Наступила золотая осень, и солнце ярко сияло в небе.
– Йоркшир очень живописен в это время года, – сказал Мейтленд. Он надеялся, что Норфолк согласится на прогулку верхом. Кроме того, он рассчитывал, что герцог прислушается к его предложению.
Мейтленд понимал, что пора представить «Письма из ларца» в надлежащем свете, и собирался сделать это как можно деликатнее, не называя лордов из своего ближнего круга отъявленными лжецами, которыми они являлись на самом деле. Он слишком хорошо узнал их за последние два года, и эти находки печалили его.
«Хотя я считал, что прошел закалку человеческими слабостями, теперь я понимаю, что был гораздо большим идеалистом, чем мне казалось, – думал он. – Лорды нарушили все свои обещания перед королевой и в моральном отношении показали себя хуже ее, независимо от ее плотских грехов. Разве сам Иисус не относился к таким грехам более снисходительно, чем к гордыне и алчности?»
– Да, в это время он выглядит особенно дружелюбно, – согласился герцог Норфолкский. Судя по всему, ему тоже хотелось погулять на свежем воздухе.
Они выехали за высокую городскую стену и направили лошадей вдоль берега Уза, решив заодно устроить соколиную охоту. Погода для такого случая выдалась идеальной. Они выпустили птиц, почти не заботясь о добыче и любуясь соколами, парившими высоко над головой.
– Должно быть, птицам трудно подолгу оставаться на своих насестах, – заметил Мейтленд, искоса наблюдая за герцогом, но тот никак не показал, что понимает скрытый смысл его слов. Видимо, его не зря считали лишь немногим умнее крестьянского быка.
– Да, их трудно дрессировать, – ответил он, причмокивая толстыми губами.
– Подумайте, насколько тяжело приходится беркуту, попавшему в силки. Для него разлука с небом еще горше.
– К счастью, их немного, и только королям позволено охотиться с беркутами. Все остальные, даже герцоги, довольствуются соколами или ястребами. Даже мне приходится это делать, хотя мои владения обширнее некоторых королевств. – Он кивнул с важным видом. – Знаете, мои угодья составляют более шестисот квадратных миль, и иногда я больше чувствую себя королем, чем настоящий монарх.
Соколы поднялись так высоко, что казались черными точками в ярко-голубом небе. Листья деревьев на берегу реки шелестели на ветру, словно писцы, перебирающие бумаги.
– Пожалуй, вы можете… – Нет, это будет слишком откровенно. – Дорогой Норфолк, как величайший из английских пэров, вы, несомненно, размышляете о будущем страны, где ваши предки пользовались таким огромным влиянием. – Мейтленд деликатно кашлянул. – У меня самого давно было видение об Англии и Шотландии, которые в один прекрасный день должны объединиться. Не силою меча, как делали тираны в былые времена, но мирными средствами. Совершенно ясно, что такой союз находится в интересах обоих королевств.
– Объединенное королевство от Дувра до Шетландских островов… да, это будет сильная держава, – согласился герцог.
– Иначе мы не можем надеяться на великое будущее. Скажу откровенно: теперь, когда огнестрельное оружие сделало длинный лук безнадежно устаревшим, мы находимся в крайне невыгодном положении перед Францией, более обширной и густонаселенной. Мы слишком уязвимы. Моя мечта – видеть нас такими сильными, как только возможно.
Мимо них прошли двое охотников, чьи собаки с шумом расплескивали воду впереди. Охотники сняли фуражки и почтительно поклонились Мейтленду и герцогу.
Герцог смотрел в сторону. Он явно не хотел брать наживку.
– Позвольте мне снова высказаться откровенно, – настаивал Мейтленд. – Если вы женитесь на королеве Шотландии, все неудобные вопросы будут сняты.
– Какие неудобные вопросы?
– Вопросы престолонаследия. Как известно, королева Елизавета не желает выходить замуж, а королева Мария явно не может править Шотландией самостоятельно. – Мейтленд сделал многозначительную паузу. – Могу ли я быть совершенно искренним? Королева Елизавета вряд ли оставит наследника; ей уже тридцать пять лет, и она не выказывает супружеских устремлений. Ее ближайшей наследницей из числа протестантов была Катерина Грей, но она недавно умерла. Англичане не потерпят королеву-католичку, будь то Мария Стюарт или кто-либо еще. Но если она выйдет замуж за английского протестанта, они останутся довольны; в конечном счете это нейтрализует ее католическую веру. Вы понимаете?
– Д-да, – пробормотал герцог.
– Ее сын Яков – не католик, поэтому он может стать наследником престола. С другой стороны, то же самое относится к детям, которых вы можете иметь с ней. Лорды Конгрегации больше не позволят ей править в Шотландии, да это и невозможно. Ее правление превратилось в череду заговоров и мятежей, и если она освободится, то снова пошлет за Босуэллом, а лорды не потерпят этого. Зато под вашей опекой…
– Но она убийца! – возразил Норфолк. – Я не хочу жить с убийцей!
– Откуда вы знаете, что она убийца?
– Из этих писем! Там полно грязных, отвратительных подробностей. А в вашем обвинительном акте, который подготовил Бьюкенен, ясно сказано, что она осквернила себя связью с Босуэллом. Нет, я никогда не прикоснусь к такой женщине!
– Ах, эти письма! – Мейтленд рассмеялся. – Лорд Мортон клянется, что они были обнаружены именно так, как он говорит, но мы не знаем, что именно он обнаружил. У него в запасе имелся целый год для подготовки содержимого ларца. Достоверность этих писем находится под таким же вопросом, как честность Мортона.
