Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога
Невесёлые думы одолевали великого князя. Митрополит Георгий и греческие послы стараются убедить Всеволода Ярославича продолжить начинания брата и готовить полки к походу на Дунай. Положение Империи ромеев и впрямь требует вмешательства Руси, дабы устоял оплот православия в Европе под ударами норманнов и болгар.
Только вот у Всеволода Ярославича у самого нет уверенности в завтрашнем дне. Кто знает, как поведет себя полоцкий князь, когда узнает, что князь киевский ушёл с полками в далёкую Болгарию. И ещё нельзя забывать про изгнанника Изяслава, который уже прознал, что брат его Святослав почил в бозе. А тут ещё Ода и Борис что-то замышляют! Выгребли золото из казны великокняжеской и делают вид, будто ничего не случилось!
Борис Вячеславич увеличил жалованье своим дружинникам, так к нему отовсюду ратные люди идут. Идут в Вышгород й из Киева, и из Чернигова. Ещё бы! Борис - любимец покойного Святослава, всегда был у него в чести. Да и воитель он отменный! Хоть и молод, но уже покрыл себя славой побед бранных. Такой в подручных ходить не станет, это Всеволод Ярославич уже понял.
Давыд тоже зуб точит на великого князя. Вишь ли, недоволен он столом ростовским! Хотя об Давыде у Всеволода Ярославича голова не болит, ибо полководец из него никудышный. Но вот Роман рубака похлеще Бориса Вячеславича! Роман вряд ли простит Всеволоду Ярославичу то, что обручённая с ним Мария Всеволодовна была выдана замуж за брата императора ромеев. Коль вздумает Роман воевать с великим князем, одолеть его будет непросто. По слухам, у Романа в войске ясов и касогов[60] видимо-невидимо. И как ещё поведут себя братья Романа, вряд поднимут на него меч. Значит, в стороне останутся или примкнут к Роману?
«Куда ни поверни, всюду клин, - мрачно размышлял Всеволод Ярославич, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. - Одна у меня опора - сын Владимир. И дружина у него сильная, и сам не промах! А от Святославичей как-то надо избавляться…»
В следующее мгновение великий князь сам поразился посетившей его мысли. Получается, что он подспудно желает смерти всем сыновьям Святослава.
«Да не всем, не всем! - начал оправдываться Всеволод Ярославич перед самим собой. - Как я могу желать смерти Глебу, моему зятю. И против Олега я ничего не имею, ведь он крестник внуку моему. Не желаю зла и Ярославу, с ним всегда можно столковаться. Но вот Давыд с Романом… С этими договариваться бесполезно. От этих проще избавиться!»
Всеволод Ярославич стиснул пальцы в кулак и слегка пристукнул кулаком по подлокотнику.
«И от Бориса тоже надо избавиться, чем скорее, тем лучше, - мстительно думал великий князь. - Засел в Вышгороде у меня под боком, того и гляди всех моих гридней к себе переманит! И Оду неплохо бы куда-нибудь спровадить. Может, в Муром к Ярославу? Иль в Саксонию?
* * *В начале февраля Всеслав Полоцкий со всей своею силой двинулся на Новгород.
От Глеба в Киев прибыл гонец с просьбой о помощи. Всеволод Ярославич, не долго думая, послал в Новгород сына Владимира с его смоленской дружиной.
До конца марта Глеб и Владимир гонялись за войском Всеслава по приильменским лесам, пограбили обозы, весь полон отняли, но рать полоцкого князя разбить так и не смогли. Немало сел новгородских и боярских усадеб сжёг кудесник Всеслав, прежде чем ушёл за реку Великую в свои пределы.
Злой Владимир вернулся в Киев и сразу выложил отцу свою задумку, как вернее всего покончить со Всеславом.
- Надо прямиком на Полоцк идти, - Владимир грозно сверкал очами. - Все эти попытки изловить Всеслава в лесах ни к чему не приведут. Зверя лучше всего бить в его же берлоге?
- Предлагаешь идти на Полоцк этим летом? - спросил Всеволод Ярославич.
- Не летом, а нынешней весной.
- В самую ростепель? Завязнем ведь в Подвинье в талых-то снегах. Места там сам знаешь какие!
- Именно в ростепель и надо на Полоцк двигать, - уверенно сказал Владимир, - распутица не даст полочанам действовать быстро. Всеслав не сможет собрать все свои силы в кулак и будет вынужден полагаться лишь на дружину. Для него наше вторжение во время таяния снегов станет полной неожиданностью, а неожиданность - половина победы.
Всеволод Ярославич задумчиво погладил густую русую бороду.
Окончательно разделаться со Всеславом значило избавить свои владения от постоянной угрозы вторжения из подвинских чащоб. Также это развязывало Всеволоду Ярославичу руки для неизбежной войны с Изяславом и облегчало ему возможное противостояние с воинственными племянниками.
- Хорошо, будь по-твоему, - согласился великий князь. - Попробуем до лета управиться со Всеславом.
В поход на Полоцк Всеволод Ярославич позвал также Бориса Вячеславича и Рюрика Ростиславича, желая на деле испытать их готовность повиноваться великому князю. Рюрик и Борис сразу откликнулись на призыв дяди. Оба были охочи до рати и считали Всеслава общим врагом всего потомства Ярослава Мудрого.
В середине апреля, когда реки вскрылись ото льда, войско Всеволода Ярославича и его племянников на ладьях поднялось по Днепру до Смоленска. В Смоленске их поджидал Владимир со своими полками. Дальше воинство великого князя двинулось посуху глухими дорогами, обходя стороной города и селения.
И все же застигнуть врасплох полоцкого князя не удалось. Наспех собранная его рать встретила незваных гостей у переправы через разлившуюся Западную Двину. Всеслав понимал, что киевский князь имеет намерение разорить Полоцк, поэтому всячески противодействовал продвижению врагов в глубь своих земель. Переправившись через реку, ратники Всеволода Ярославича то и дело натыкались на засеки и всевозможные ловушки на дорогах, ведущих к Полоцку.
У городка Россошаны Всеслав решился на большую битву, поскольку до его стольного града было уже рукой подать.
Весь день киевляне, смоляне, дружины Рюрика и Бориса рубились с полками Всеслава посреди болотистой низменности, залитой водами реки Россоши. Лишь под вечер Борису и Владимиру удалось разбить и обратить в бегство фланговые полки полочан. Центральный полк во главе со своим князем в полном порядке отступил в лес.
Ночью Всеслав ушёл в Полоцк, признав своё поражение.
Утром следующего дня на военном совете было решено скорым маршем двигаться на город, чтобы не дать времени как следует подготовиться к осаде.
Особенно торопил с выступлением горячий Владимир.
Когда шатры были свёрнуты и погружены на повозки раненые, неожиданно появился гонец на взмыленном коне.
- Ты из Киева от Ратибора? - нетерпеливо воскликнул Всеволод Ярославич, узнав в гонце племянника своего верного воеводы. - Что передаёт Ратибор?
- Ратибор спешит упредить тебя, княже, - тяжело дыша, промолвил гонец, - Изяслав с польским войском идёт на Русь.
- Дождались-таки, - процедил сквозь зубы Всеволод Ярославич и негромко выругался.
Находившийся рядом Владимир подступил к отцу:
- Я с Борисом к Полоцку двинусь, а ты с Рюриком к Киеву поспешай. Так вернее будет.
- Нет, сын, - великий князь отрицательно покачал головой. - Полоцк ты с наскоку не возьмёшь. И войско дробить нам не следует. Вместе пойдём на Изяслава.
Владимир нахмурился, но промолчал. Он привык повиноваться отцу.
Глава одиннадцатая. ВСТРЕЧА НА ГОРЫНИ.
В то утро Олега разбудил не челядинец Бокша как обычно, а воевода Регнвальд. Он бесцеремонно ворвался в княжескую опочивальню, топая сапогами.
- Не время почивать, князь, - встревоженно сказал Регнвальд проснувшемуся Олегу. - Пришла беда, отворяй ворота. Рать польского князя за рекой стоит. По всей видимости, собираются подступить к Владимиру.
- С чего ты взял, что это поляки? - Олег не поверил. - Может, венгры или ятвяги.
- Уж польские стяги от венгерских я как-нибудь отличу, - промолвил Регнвальд, подавая Олегу порты и рубаху. - Поторопись, князь. Скоро туман над рекой рассеится, тогда поляки переправу начнут. Нельзя их на этот берег пускать.
На ходу надевая шапку, Олег выбежал на широкий теремной двор, где уже стояли осёдланные кони, позвякивая уздечками. Вся молодшая дружина была поднята на ноги расторопным Регнвальдом.
Олег вскочил на своего любимого гнедого скакуна, с которым прошёл многие битвы.
Регнвальд махнул рукой страже, чтобы отворяли ворота детинца.
С натужным скрипом открылись внутрь бревенчатой крепости тяжёлые створки высоких ворот, обитые крест-накрест железными полосами.
Пешая стража посторонилась, пропуская полторы сотни всадников, на рысях устремившихся за своим князем, который первым исчез в проёме ворот. Копыта коней дробно застучали по деревянному мосту через глубокий ров.
