Любовь и проклятие камня - Ульяна Подавалова-Петухова
Конечно, они пересекались. Чужестранка так и не подарила своему мужу детей — злые языки видели в этом непринятие ее духами предков. Она, прожив здесь столько лет, так и осталась в глазах многих чужой, хотя даже речь была такой, будто всю жизнь провела в Чосоне, но все же… Только сердце Соджуна всякий раз при встречи с ней замирало в груди. Даже на собственной свадьбе он лишь мельком глянул на свою супругу, ведь там, в тени навеса стояла она. То, как она опирается на сильную руку бывшего советника, новобрачный старался не замечать.
Жизнь шла своим чередом. Живя в родительском доме, невозможно отворачиваться от устоев семьи, идти против воли отца. Тем более, когда тот перешел в Министерство Финансов, заняв при дворе должность советника в торговых делах с иностранными подданными. Глядя на молодую супругу сына, он хмурил брови, а через какое-то время призвал отпрыска к ответу.
— Красивую ли жену я выбрал для тебя, сын? — за вечерним чаепитием спросил отец.
— Красивую, — ответил Соджун, наливая отцу чай.
— Молода ли она?
— Да, отец.
И тогда, протягивая чашу с чаем, отец спросил:
— Желанна ли она?
Чаша дрогнула в руке молодого мужа. Благородный напиток багровыми ручейками разбежался по отполированным доскам пола. Соджун чувствовал тяжелый взгляд отца, но лукавить не стал.
— Нет, отец, не желанна.
Советник поставил свою чашу на столик.
— Знаю, — вдруг сказал он, вздохнув, и сын вскинул на него глаза.
— Знаю! — повторил отец уже жестко. — Знаю, но более никто знать не должен… как и о той, кто в сердце твоем живет.
Кровь бросилась к голове. У Соджуна даже на миг потемнело в глазах. Он задышал часто и опустил голову. Потом, когда смятение его чуть опустило, он опустился на колени и поклонился отцу.
— Простите меня, отец, — кое-как проговорил он.
— Ступай, сын! Ступай и исполни свой сыновий долг перед семьей. Семье нужен продолжатель рода. Не допускай распространения слухов.
Соджун долго стоял перед покоями жены… Там, за тонкой дверью, ждала его и только его, девочка, звавшаяся его супругой. Ждала и смущалась в своем ожидании, вздыхала украдкой с замирающим сердцем. Ей уже сказали, что муж навестит ее этой ночью. Как же долго ей пришлось этого ждать! Даже здесь, перед покоями, пахло благовониями и маслами. Соджун всё медлил, слова отца тяжелыми свинцовыми каплями падали на кровоточащее сердце, и с этим сердцем он ничего поделать не мог. Поэтому, сжав, зубы он толкнул дверь в сторону и твердым шагом вошел в комнату супруги. Она тут же зарделась, вскочила на ноги, словно пружина взведенная, и склонилась перед ним.
— Муж мой, — сорвалось с девичьих уст…
Ему удалось отдать долг семье с первого раза. Молодая супруга понесла. Она ходила, тихо улыбаясь, по дому, поглаживая круглившийся живот. Все с радостью выполняли любой ее каприз, только Соджун почти не смотрел на жену. Он знал, что ее это огорчает, но поделать с собой ничего не мог. Рад был сбежать на службу, теперь у него были обязанности и долг перед государем и страной. Служить им было легче, чем улыбаться жене.
Однажды он услышал разговор супруги с отцом.
— Я провинилась перед благородным супругом моим, простите меня, батюшка, — тихо говорила девочка-жена.
— Подожди совсем немного, невестка, — улыбался в ответ отец, — когда ты родишь наследника, мой сын будет носить тебя на руках.
Тогда Соджуну было так горько, так больно, что он впервые в своей жизни напился до беспамятства. Он забылся, и в этом дурманном сне ему приснилась она. Эта красавица-чужестранка… Ее шелковистые, цвета спелого каштана волосы щекотали его грудь, глаза горели от страсти, а сладкие уста обжигали губы. И он словно горел сам! Пожар изнутри выжигал душу до серебристого пепла! Сердце ухало в груди, как молот о наковальню! И ему было мало! Мало этих сладких губ! Мало этих изгибов тонкого тела! Мало ласки горячих рук! Мало! Мало!!!
Он проснулся в холодном поту на полу своей комнаты. Луна желтым оком бесцеремонно пялилась в его окно, словно знала, какой сон он видел. С досады отшвырнул от себя подушку и сел, скрипнув от головной боли зубами. Тело и мысли понемногу остывали.
«Сон, всего лишь сон,— подумал Соджун с горечью, —сон и ничего более».
Но стоило ему закрыть глаза, как сладкий дурман вновь окутывал его… Как же сладок он был!
Перед рождением первенца в гости к молодой супруге пришли жены чиновников. Чужестранку привел сам бывший советник. Она мягко ступала сапожками по припорошенным снегом тропинкам, опираясь на руку мужа, и улыбалась ему. Соджун встретил бывшего советника во дворе. Он не видел ни его, ни ее уже полгода, и сердце застонало при виде этой пары — одной рукой она опиралась на руку мужа, а второй поддерживала выпирающий живот. Пак Шиу что-то говорил ласково ей, а она тихо отвечала, но слов было не разобрать, да и не хотелось в них вникать. Чужая радость отравой хлынула и омыла сердце Соджуна… Ему хотелось развернуться и уйти, но ноги сами понесли навстречу прибывшим супругам. Тело само поклонилось, а губы сказали нужные в этот момент слова, даже что-то про их еще не рождённого ребенка, но мысли и сердце были далеко-далеко!
А с приходом весны девочка-жена родила ему сына. Он стоял под дверью, где так трудно дышала она, слышал голоса повитух и думал о том, что нужно усилить отряд на поимку шайки воришек, промышлявших на рынке.
«Нужно поставить ловушки и заманить их в западню,— думал он, —а еще…»
Но тут истошный крик жены, а за ним кряхтение и первый возглас ребенка вернули его в реальность. Дверь через мгновенье отошла в сторону, на Соджуна пахнуло кровью. Веревки, ведущие к поперечной балке и помогавшие роженице, еще тяжело колыхались. В проеме появилась взмокшая повитуха и тут же закрыла дверь за собой.
— Сын! Господин, у вас сын родился! — со слезами радости проговорила она.
