Печать Цезаря - Альфред Рамбо
Но Лютеция очень страдала из-за прекращения торговли и недостатка в съестных припасах. Утром на четвёртый день от города отчалила лодка с двумя гребцами и бардом в зелёном венке, с арфой. Это был посол, — лицо для нас священное.
Подъехав к нам, он крикнул:
— Жители Альбы! Почтенные старейшины Лютеции приказали вам сказать, что неприлично таким воинам, как вы, прятаться в камыши, чтобы ночью захватывать врасплох ни в чём неповинных людей. Если вы хотите посчитаться за старую обиду, то выходите на бой в открытом месте, на поля у подножья горы. Они просят вас позволить навести Малый мост, чтобы пропустить отряд воинов. Через два часа мы можем встретиться лицом к лицу, и сами боги решат наш спор.
После непродолжительного совещания я выразил Послу своё согласие. Бард вернулся в город, а я позвал своих людей, бывших на правом берегу. Мы все собрались на левый берег и двинулись к горе Люкотиц, чтобы дать время жителям Лютеции пройти мост и развернуться перед нами на долине.
Я встал посреди воинов и крестьян Альбы. Цингеторикс взял на себя начальство над правым крылом с Боиориксом и со всеми воинами Верхней реки, Карманно — над левым, состоявшим из людей, собравшихся с запада.
Мы увидели, как горожане открыли ворота с южной стороны, навели малый мост и затем под звуки труб двинулись узкой и длинной колонной. Не доходя триста шагов до нас, они развернули строй. Конницы них не было, и даже старейшины шли пешком, воины шли в полном порядке, под такт музыки, с видом людей, принявших твёрдое решение.
Я очень хорошо видел, что моим людям было жутко вступать в битву с людьми, с которыми так часто приходилось пировать вместе и весело болтать за одним столом. Наши крестьяне узнавали тех горожан, которым они не раз продавали баранов, которым пожимали руки и с которыми распивали вино. Я сам отвернулся, узнав в неприятельских рядах лица друзей, так часто бывавших у моего отца, почти всегда являвшихся с каким-нибудь подарком для меня, ребёнка, и принимавших меня в Лютеции как родного сына.
В наших рядах были отцы дочерей, вышедших замуж на остров, и эти отцы в настоящую минуту думали, что могут сделать дочерей своих вдовами, и детей их сиротами.
Но честь была задета, и кровь отца требовала отмщения с обеих сторон; были выдвинуты вперёд воины, вооружённые пращами и луками, и раздадим громкий крик. Наши всадники натянули повода, чтобы броситься в атаку; два ряда пехоты, опустив копья, двинулись вперёд.
Вдруг из леса с горы бросился между двумя отрядами высокий старик в белой одежде с красной каймой, увенчанный дубовым венком; за ним шли друиды в такой же одежде и барды с арфами в руках. Несмотря на свистевшие стрелы и камни, старик бросился между нами, подняв руки кверху, и громовым голосом закричал:
— Остановитесь!
Не дожидаясь приказаний начальников, оба отряда сразу остановились. Опущенные копья поднялись, руки, приготовившиеся пускать дротики, опустились, а лошади, почувствовав, что их сдерживают, поднялись на дыбы.
Старец вышел на самую середину между двум отрядов, посмотрел на начальников и, скрестив да груди руки, воскликнул:
— Ещё прольются потоки галльской крови! И зачем? Что заставляет вас бросаться друг на друга, вас, детей одной и той же родины, утоляющих жажду одними и теми же источниками, говорящих одним и тем же языком и узнающих в лицах друг друга свои собственные черты?.. Вы находите, что Галлия ещё мало истерзана иноземными победителями, германца ми и латинцами? Вам ещё самим хочется исцарапать грудь своей матери? Вам ещё мало ста тысяч гельватов, потопленных в волнах Роны или умерших с голоду в ущелье Юры, нескольких сот тысяч венетов, потопленных в море и других сотен тысяч галлов, проданных в рабство? Неужели вам не жаль многим сотен тысяч галльских женщин и детей, отданных в позорное рабство, храбрых предводителей, погибшим от оружия и предательства врагов? Вам хочется новым жертв? Ну, так знайте, что Цезарь приказал умертвить Думнорикса эдуйского, единственного человека из этого славного вымершего рода. Да, он приказал своим всадникам окружить его и изрубить за то, что он отказывался перейти со своим отрядом за море и выступить с оружием против британцев с острова, тоже ваших братьев по происхождению и языку, за то, что он не захотел опозорить свой меч пролитой братской кровью.
Оба отряда как один человек воскликнули от горя и негодования. Кто же из нас не слышал о Думнориксе, единственном из эдуев!
Друид продолжал:
— Вы, паризы острова и паризы реки, вы не обнажили своих мечей, когда Цезарь проливал кругом вас на востоке, западе и севере, как воду, кровь ваших братьев. Вы не взялись за оружие ни за белгов, умолявших вас о помощи и обнимавших ваши колени, ни за арморийцев, умирая, проклинавших вас. Сложив руки, смотрели вы на проходившие мимо вас вереницы пленных галльских женщин, ваших матерей и ваших сестёр, смотрели, как плетьми полосовали им плечи...
— Жители Лютеции помешали нам пойти на помощь белгам, — воскликнули обитатели Кастора.
— Касторы отказались идти на помощь арморийцам! — отвечали островитяне.
— Вы все одинаково виноваты! — перебил их старец. — У вас имеется оружие и храбрость только для братоубийств. У вас нет даже того, что природа даёт животным: волк не станет ждать, когда его придут изгонять из его логовища, а сам бросится на своего врага; убегающий зубр всегда остановится и вернётся к охотнику, который нападает на стадо зубров. Чего вы ждёте? Чтобы боги сами взяли на себя труд освободить вас от Цезаря? Когда он переправлялся через океан и Рейн, вы вообразили, что река задержит, а море поглотит его, и вы совсем успокоились. Но вот он вернулся с острова Британии и, отправившись туда ещё раз, снова вернулся победителем храбрых британцев, ваших заморских братьев, вернулся с новыми несметными толпами пленников. Он вернулся, говорю я вам, и готовится на новые злодейства! Белги мешали ему действовать против вас; нашлись и другие храбрые галлы, взявшиеся за оружие и на время отдалившие от вас грозу, готовую разразиться над вами. Цезарь бросился на них и ведёт с ними опустошительную войну... Допустите раздавить их, как вы допустили давить других и тогда скоро та же участь постигнет и вас. Ускорьте свою судьбу, обращая оружие друг против друга. Цезарь оставит вас на некоторое время в покое: ведь вы помогаете ему. Он презирает вас, потому что вы, обитатели реки, проводите время только на охоте и за питьём; а вы, жители Лютеции, только
