Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня зимних волков
Наблюдая, как убирают следы пира, они думали об одном: будут ли выставлены сторожа возле могилы? Но никто не остался, и трое вилькаев вздохнули с облегчением.
– Может, потом подойдут, – шепнул Равдан.
– Мы долго ждать не будем, – ответил Лютояр. – Сейчас еще потемнеет малость, и пойдем. А потом пусть сторожат хоть до зимы.
Едва двое вилькаев перевели дух, притащив к логову добычу и как следует спрятав уже в знакомых местах, как Ведьма-рагана огорошила их «радостной» вестью: старая колдунья-варяжка собирается наложить на них проклятье, которое их обязательно погубит! Ей рассказала об этом княгиня Гостислава, которая заявилась в лес, пока они ходили на Березину за своей добычей.
Парни не показали вида, но сердце обняло холодом. Все знали могущество колдуньи, матери Сверкера. Ее чары считали причиной гибели Велеборовичей не менее, чем мечи хирдманов ее сына. Ее проклятье сгубило прямых потомков Крива. Как можно ему противостоять? Невольно парни думали о грозящем проклятье, даже когда укладывали тело Ярого в яму под корнями ели и устраивали у него под боком серый пятнистый клинок, похожий на заснувшего змея.
И из-за этого они пришли тайком на совсем другие похороны. Защититься от проклятья Рагноры они могли только одним способом – не допустить, чтобы оно вообще было наложено.
Мрак над погребальным полем постепенно густел. Во все стороны, будто земляные волны, разбегались курганы разной величины – было несколько больших, где в лодье отплыли на тот свет вожди, такие как Хринг и Олав, были маленькие, старые, уже едва различимые в высоких пучках желтой прошлогодней травы. На иных виднелись бдыны – столбы, на которых были привязаны поминальные рушники разной свежести. Ветер трепал края рушников, посеревших от дождей и пыли, и казалось, неупокоенный дух машет тебе с вершины. Под столбами темнели горшки с угощением – иные новые, принесенные только этой весной, а иные уже были оплетены стеблями. Были и совсем неухоженные могилы – видать, никого живых из старого рода в этих краях не осталось. Только мертвые…
Иные бы напугались, оказавшись почти ночью в окружении мертвецов, но трое вилькаев только поворачивались с боку на бок, чтобы не очень зябнуть на холодной весенней земле. Они сами считались обитателями того света и на поле мертвых чувствовали себя как дома.
Лютояр окинул поле взглядом. Уже стемнело настолько, что различить удавалось только ближние места. Из города и с берега уже никто не разглядит движения у свежей могилы.
– Пошли, – вполголоса велел он.
Все трое разом приподнялись и, пригнувшись, побежали к могиле. Малец, самый молодой из «отреченных», лет пять назад был пленником из каких-то самых дальних голядских племен, которого варяги везли продавать, но сумел сбежать с ночлега и после блужданий в чужом лесу наткнулся на Ярого. Звали его Малле, но товарищи стали звать его Мальцом. Сейчас он нес горшок, в котором под слоем пепла тлели угли, а Равдан – связку лучин.
У самой могилы вилькаи бросились наземь и замерли. И лежали довольно долго, не шевелясь: если кто-то их все же увидел, то теперь подумает, что померещилось. Прямо перед собой Равдан видел свежий срез новой тесаной доски, замаранной и присыпанной землей. Доска широкая: если ее вынуть, то в щель пролезет любой из них.
Все было тихо. Лютояр первым поднялся в рост, уже не таясь: теперь темнота надежно скрывала их. Вслед за ним вскочили двое других. Равдан бросил Мальцу связку лучин, и тот завозился с горшком, раздувая искры.
– Берись! – Равдан кивнул товарищу на конец доски. – А я там.
Он обошел вокруг могилы, изредка наклоняясь и ощупывая кровлю подземного дома, чтобы понять, где она кончается. Вот и другой край доски.
– Взяли! – полушепотом бросил он в темноту, и невидимый Лютояр потянул свой конец вверх.
Равдан сделал то же; сразу из ямы ударил тяжелый мертвый дух. Парень скривился, хотя не ему, лесному волку, было воротить нос от мертвечины. Все у этой руси не как у людей – спалили бы мертвеца на краде, и сейчас бы тут угольки посверкивали. Нет, даже хоронят не как все – чтобы тебе целая изба под землей, и скамейки, и утварь, и девка! Торговые гости рассказывали, в Киеве русь даже коней с собой на тот свет забирает!
С негромким стуком доска упала наземь возле могилы. Равдан подошел к Лютояру и наткнулся на него в темноте.
– Кто полезет? – спросил он вполголоса.
– Я полезу. Малец, как у тебя?
– Сейчас! – шепнул тот и наконец вынул из горшка лучинку с огоньком на нижнем конце.
Прикрывая собой, чтобы не было видно со стороны, протянул лучину Лютояру.
Тот нашарил дыру в земле, там, где была убранная доска. Помедлил немного и втянул в грудь побольше воздуха: все же это был свежий воздух живых, пусть и отравленный мертвячьим духом. Лезть в вонючую яму не хотелось ужасно. И лишь в самой глубине сердца тлело опасение: все же это не просто яма, а дом мертвого… Он там, внутри, на дне… И к нему нужно подойти вплотную… Кое-что взять у него прямо из рук…
– Хочешь, я пойду? – предложил Равдан, уловив его колебание.
– Нет, я сам. – Лютояр справился с собой.
Он примерился, сев наземь, спустил ноги в яму, чтобы лучше понимать в темноте ее границы. Снова отогнал мысль о могильном жителе, притаившемся во тьме, и ожидание, что вот сейчас схватит за ноги. Да может, умран уже ждет прямо под отверстием… И спрыгнул.
Двое, оставшиеся наверху, услышали глухой стук его ног о доски могильного пола.
– Ну, как? – тут же позвал Равдан, заглядывая в яму и не видя там вовсе ничего.
– Вонища, – глухо ответил голос из-под земли.
Они надеялись, что это им ответил Лютояр.
Равдан взял у Мальца горящую лучину и так же, прикрывая собой, спустил в отверстие.
Какая-то рука взяла ее и тут же отодвинулась. Двое наверху замерли, прислушиваясь.
Лютояр повел перед собой лучиной. Ничего не увидел, кроме самого огонька. Слишком близко. Пошарив свободной рукой по стене, нащупал щель между горбылем, которым были выложены стены могильного дома, и вставил туда лучину, а сам отступил вдоль стены на пару шагов.
Так было лучше. Теперь он разглядел помещение, размером с тесный дом для маленькой семьи. Посередине, в паре шагов от него, сидел мертвый хозяин. На почерневшее лицо Лютояр старался не смотреть. По сторонам два ведра, в которых уложены голова и ноги жертвенного теленка, кувшины с медом и пивом, горшки с кашей, глиняное блюдо с чем-то белым – вареные яйца. Справа лежит меч в ножнах и боевой топор.
О боги! Лютояр даже забыл на миг, зачем сюда пришел. Еще один варяжский меч, но только уже заточенный и с рукоятью – хоть сейчас иди воевать! Такой стоит куда дороже тех клинков, над которыми еще работать и работать, пока они станут годны в дело. И вот он валяется на земле под ногами, будто простая палка. Уже завтра над всем этим сооружением насыплют слой земли, сперва разожгут огромный костер, а потом навалят еще больше земли. Никто не узнает, лежит тут этот меч или нет. Зачем такому сокровищу пропадать? Этому чернорожему в его Валгалле небось другой дадут. У Одина всего много.
– Ты там жив еще? – донесся сверху встревоженный голос Равдана.
Лютояр потряс головой. Он не за тем сюда пришел. Дощечки. Княгиня передала, что колдунья собирается вложить их в руки мертвеца.
Он сделал шаг ближе и вгляделся. Черные руки и правда держали нечто похожее на дощечки. Их две. Нужно их забрать…
Сбоку послышался шум. Вздрогнув с головы до ног, Лютояр отпрянул и прижался к стене, схватился за длинный голядский нож на поясе, готовый защищаться от живых и мертвых. Это оказался Равдан – спрыгнув сверху, уже с ножом наготове, тот озирался, щурясь в полутьме.
– Ты живой, велс[11] недоделанный? – прошипел он. – Чего молчишь? Мы там не знаем, жив ты или тебя уже сожрали. Чего застыл-то, как просватанный?
– Живой я! – Лютояр шумно выдохнул. Пора отсюда вылезать, нет сил дышать этой тяжкой вонью. – Вон они, дощечки.
– Ребята! – донесся сверху быстрый шепот Мальца. – Идет кто-то. Давайте быстрее!
Равдан шагнул к мертвецу, но споткнулся обо что-то на полу и чуть не упал. Присел, опираясь на руки, ощутил под ладонью пронзительный холод остывшего на земле железа и шероховатую деревянную рукоять – боевой топор Биргира. А рядом с ним…
– Меч! – выдохнул он, сидя на земле. – Лютко, ты видел? Тут готовый меч варяжский!
– Двое! Идут! Уже близко! – в испуге шептал сверху Малец. – Сидите, я вас закрою!
Раздался стук – Малец подтащил к щели сперва один конец тяжелой длинной доски, потом другой. Приладил кое-как, закрывая отверстие, потом пал наземь и шустро, будто уж, отполз на несколько шагов, притаился среди неровной груды земли, выбранной из ямы при подготовке могилы. И замер, держа наготове нож и прикрыв его собой, чтобы не выдал блеском.
К могиле подошли двое – его чуткий, обостренный лесной жизнью слух улавливал шорох шагов по траве. Один держал факел. Пришедшие были невысоки ростом… в долгополой одежде… о боги, это, кажется, женщины!
