Искры на воде (сборник) - Вячеслав Павлович Архипов

— Неужели всю деревню раскулачили и выслали?

— Вот что значит — правильно понимать линию партии и правительства, — добавил другой.

— Мне, кажется, здесь просто перегиб.

— Может, и перегиб, но можно доложить наверх, что в деревне Тальники раскулачено десять семей.

— А кто теперь работать будет?

— Это не наша забота.

Заночевать уполномоченным пришлось в Камышлеевке, где тоже успешно было раскулачено несколько семей, но там было много народу, потери были не очень заметны. На этом раскулачивание не прекратилось, а продолжалось ещё долго, каждый раз перевыполняя решения центра. Руководство заигралось настолько, что к концу тридцатых годов в деревнях работать стало некому, пришлось ехать в центральные районы России и вербовать людей на постоянное жительство в колхозы. В голодные тридцатые годы нашлось много желающих попытать счастье в далёкой Сибири, где голода не знали, хоть и жизнь не была сладкой.

Жители Тальников расселились на разных улицах Тайшета: на Первой и Второй Зелёных, на Базарной, на Волостной. По праздникам приходили друг другу в гости и помогали по возможности. Со временем все, кто пожелал работать на производстве, были устроены в различные места: рабочие руки нужны были везде. Маркел Дронов стал работать в депо, Еремей Трухин и Кирьян Лисицин — в столярных мастерских. Мишка Цыганков устроился помощником кочегара на паровоз, ходил гордый и счастливый. Евсея пристроили дворником на территории товарных складов, там, где работал Кириллыч. Работа была сносная, ходи с метлой да разгоняй листья по территории, только зимой потрудней: кое-где требовалось чистить снег, но выбирать не приходилось. Евсею шёл шестой десяток, побаливала спина и суставы, сказывались походы по тайге да ночёвки у костра зимой. Ульяна сидела дома. Евсей завёл небольшое хозяйство, чтобы и яйцо было свежее всегда, мясо и сало на зиму; выращивали картошку и овощи, благо что участки земли в усадьбе позволяли это делать. Но самое главное счастье — это внуки. Нюшка выскочила замуж три года назад и родила погодков-внуков. Такие сорванцы и горлопаны, что только держись. Нюшка пошла работать, подвернулось хорошее место на железной дороге, вот и водится Ульяна с внуками. И хорошо, а то совсем тошно было бы. Теперь Ванька с Димкой не дают скучать, поднялись с колен и изучают содержимое всех бабушкиных шкафов — приходится дверцы подпирать.

Два года в Тайшете пролетели, как одна неделя. Уже реже стали ходить по гостям сельчане, но не бросали друг друга, при надобности всегда собирались вместе. Устроился в депо и Родион. Поначалу тоже ходил по цеху с метлой, присматривался, но по случаю попал в инструменталку, выдавал инструмент поездным бригадам. Быстро освоившись где и что лежит, выполнял свою работу исправно, не вызывая нареканий. Поставлен был временно работать, да так и остался. Работа нравилась: принял инструмент, посмотрел, чтобы был весь в наличии и поставил в сторонку, если же нет чего, составил акт. Забегал сюда и племянник Мишка.

— Дядя Родион, жениться надумал, что посоветуешь?

— Девка хоть добрая?

— Ничего вроде бы.

— Если ничего, то погоди ещё, когда найдёшь хорошую, тогда и женись.

— Да где их хороших сыскать?

— Ну да, ты у нас такой, что тебе во всей округе пару не подобрать, придётся на поиски ехать.

— Да хорошая девка, хорошая, наша деповская.

— А говоришь — ничего. Если хорошая, тогда и женись, давно на свадьбе погулять хочется.

— Давай инструмент, поедем мы, — сказал довольный Мишка и убежал, словно и не было его.

— Пошустрей Евсея будет, — сказал вслух Родион, — пошустрей. Оженится, и понесутся годы-годочки и для него вскачь, давно ли он пацаном бегал по Тальникам да гонял гусей? Теперь на паровозе служит.

Вдруг вспомнилось Родиону, как он сам сидел за печкой у Хрустовых на кухне, и прибегала к нему Лиза в пышном платьице и с бантами; они вместе грызли пряники или просто горбушку хлеба, запивая молоком. Как давно было это, будто и совсем не было. Вечером по дороге домой, Родион купил большой кулёк пряников. Дома он положил их на стол и громко сказал:

— Эй, домочадцы! Большие и малые бегом к столу, у нас сегодня праздник!

Когда все уселись за стол, Родион высыпал пряники на стол и сказал:

— Налетай! Много лет назад в этот день я познакомился с вашей матушкой, а отмечали это дело мы пряниками.

Лиза удивлённо посмотрела на него:

— Разве в этот день?

— В этот, ты маленькая была, не помнишь.

— Мамуля, а сколько тебе лет было? — спросила Настасья, характером и норовом вся в мать, потому и слушалась её одну.

— Давайте тогда хоть чаю поставим, уж потом буду рассказывать.

Дочки быстро принесли чай и приготовились слушать, маленький

Сашка забрался на колени к отцу.

— А было мне в ту пору года четыре или пять, и познакомились мы на кухне.

— Ой, как интересно, расскажи, матушка, — попросили дочки.

Лиза, смеясь, рассказала всю историю, девчонки хохотали, Родион улыбался, только Сашка, молча и старательно, грыз пряник.

Осенью в гости к Илье Саввичу заехал старик, обросший густой сивой бородой. Старик да старик, только взгляд был весёлый, даже озорной. Они крепко обнялись с Хрустовым и прошли к нему в кабинет. Через час, когда домой с работы пришёл Родион, Илья Саввич выглянул из кабинета и обратился к внучкам:

— Настенька, Машенька, сбегайте к дяде Евсею, скажите, что я зову, да пусть поторопится, разговор есть. Лиза, когда Евсей придёт, собери нам на стол чаю попить.

Девчонки побежали на улицу, только калитка хлопнула. Вскоре пришёл Евсей.

— Это братья Цыганковы, старший, Евсей, — представлял Илья Саввич. — Это мой зять Родион, дочь Лиза, а это Иван Моисеич Розенталь, мой давний знакомый, в прошлом торговый человек и ваш коллега, — обратился он к братьям. — Он, как и вы, торговал с карагасами. Теперь у него есть последние новости, думается, вам будет интересно послушать.

— Новости, конечно, неважные, но что есть, тому и рады, — начал Иван Моисеевич. — В отличие от вас, мы торговали по реке Уде, прямо из Нижнеудинска водили обозы на сугланы, хорошие обозы. Насколько я знаю, вы немного по-другому торговали, вы с определённой группой карагасов имели дело. Но в последние годы вы не ходили на торги и, я думаю, ничего не потеряли. После