Хитон погибшего на кресте - Геннадий Михайлович Левицкий
Иудеи гордились своим гуманизмом: зуб за зуб – это действительно более чем справедливо; у других народов за выбитый зуб приходилось расставаться с десятью своими, а то и вся челюсть шла в качестве платы. Но если зуб выбит случайно? И если выбит он во время вспышки гнева, а через мгновение человек тысячу раз пожалел о содеянном? Однако неумолимый закон требует жертву, справедливая месть порождает новую обиду, новую вражду.
А ведь человек несовершенен: он обречен совершать ошибки, и едва осудив чужие грехи, сам оказывается судим. Замкнутый беспощадный круг. Но насколько добрее бы человек относился к людям, к миру, если б получил прощение – совсем незаслуженное? И как бы он старался не повторить зло?!
Иисус призывает:
«Не судите, да не судимы будете.
Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.
И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?»
Увы! Такие жизненные правила иудеи не готовы были принять, как не готовы спустя две тысячи лет и мы жить по закону Божьему. Святая простота все также непостижима, все также далеко человечество от заповедей, объявленных Сыном Божьим.
«Бой с демонскими полчищами, с царством зла будет нелегким. Против Мессии восстанут все безумства, все грехи и предрассудки, укоренившиеся в людях», – пишет А. Мень.
Прямота Иисуса пугает иудеев, а слова, подобные этим, приводили в ужас людей, у которых семейные традиции ценились всегда слишком высоко:
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее.
И враги человеку – домашние его.
Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня».
Трусливые люди были устрашены, однако мятежные души стали надеяться, что Иисус поднимет бунт, изгонит ненавистных римлян, сборщиков дани и установит справедливое царство. Надежды последних также не оправдались.
Апофеоз борьбы Иисуса – это изгнание торговцев из Иерусалимского храма и его предместья. Он взял бич и погнал за храмовую ограду овец и волов, и «войдя в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул». Гневно прозвучал Его глас:
«Не превращайте Дома Отца Моего в дом торговли!»
Никто не посмел возразить справедливому требованию. Однако служители храма затаили смертельную ненависть, потому что торговля приносила им баснословную прибыль, особенно в дни празднеств – когда к храму стекается вся Иудея. Еще более вызвало их ненависть то, что человек, не имеющий никакого отношения к их касте, объявляет себя Сыном Божьим.
Иисус разочаровал иудеев своим обликом, своей кротостью. Приход Мессии все связывали с катастрофами, все ждали грозного судью, который мгновенно уничтожит зло и установит царство справедливости. Ничего похожего не случилось. А ведь Сын Божий пришел именно таким, каким его представил ветхозаветный пророк Исаия:
«Вот Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд;
Не возопиет, и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах;
Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит».
Но люди позабыли слова древнего пророка, потому что представленный им облик сильно отличался от того, что нарисовало человеческое воображение. Бог должен быть настолько силен и грозен, что должен немедленно умереть каждый смертный, увидевший Его.
Свой путь в Иерусалим Иисус проделывает почти тайком, сторонясь известных оживленных дорог и крупных городов. Он решил остановиться на ночлег в самарянской деревне и послал вперед учеников подготовить место. Но самаряне[9] отказались принять паломников. Так было не впервые, потому что разозленные Иаков и Иоанн произнесли слова, никак не соотносящиеся с тем, чему их учил Иисус:
– Господи! Хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал?
Лишь Он не поддался искушению:
– Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать.
А как же многочисленные чудеса, творимые Иисусом? Хотя Он и желал сохранить втайне добрые дела свои, но человеческой натуре привычно делиться и горем с ближним, а радостью, тем паче. Уж многие спасены от смерти, избавились от неизлечимых болезней – все это должно доставить Иисусу безмерную любовь и уважение со стороны иудеев. Но… Фарисеи[10] таким образом объяснили чудеса, что Иисуса стали бояться даже спасенные и излеченные.
Книжники и сами не понимали все происходящее вокруг Иисуса, а потому решили вопрос простым способом; было объявлено, что Иисус «изгоняет бесов силою князя бесовского».
Авторитет фарисеев был велик, а все непонятное вызывает страх без особых усилий. Однажды, после одного из совершенных чудес, навстречу Иисусу вышли все жители города и просили… «чтобы Он отошел от пределов их».
Земной круг Иисуса замыкался, Он был нежеланным в Иерусалиме и прочих городах; Ему не было места на земле Ирода. Последнему привиделось, что это проповедует казненный им и воскресший Иоанн. Скорбно молвит Иисус: «Лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову».
Наполеон Бонапарт долго и упорно пытался покорить мир силой своего ума и оружия. В конце жизненного пути он, отверженный этим миром, оказался на пустынном острове и предался размышлениям. Лишь тогда завоеватель понял тщетность своего замысла и осознал всю силу подвига Иисуса, все трудности его пути:
«Христос хочет любви человека – это значит, Он хочет того, что с величайшим трудом можно получить от мира, чего напрасно требует мудрец от нескольких друзей, отец – от своих детей, супруга – от своего мужа, брат – от брата, словом, Христос хочет сердца для Себя и достигает этого совершенно беспредельно… Лишь одному ему удалось возвысить человеческое сердце к невидимому до пожертвования временным, и при помощи этого средства Он связал небо и землю».
Миллионы людей отдадут свои сердца Христу. Это уникальное явление будет происходить каждый день и час, столетие за столетием, тысячелетие за тысячелетием. У каждого свой путь к Богу, но всегда он является собственным сознательным выбором, ибо так хотел Он. Кто-то находит его скоро; Наполеон, прежде чем
