Альбигойский Крест. На Тулузу! - Виктор Васильевич Бушмин
Он решительно раздвинул монахов и вышел из их толпы, вынул меч и, подняв его над своей головой, крикнул, чтобы всем было хорошо слышно:
– Согласно повелению моего грозного повелителя – сеньора Ги де Леви, маршала де Ла Фо и сенешаля города Каркассон с его окрестностей, я произвожу казнь врагов веры, короны и порядка путем повешения оных на крепостных стенах внешних укреплений Каркассона! Дабы неповадно было врагам, живым и мертвым, отныне посягать на спокойствие и порядок, установленный ордонансами его королевского величества и поддерживаемый сеньором сенешалем города Каркассон, грозным и могущественным сеньором Ги де Леви! Исполнять!..
Он махнул мечом. Стражники столкнули приговоренных с зубцов стен, петли стянулись вокруг их шей, заставив их тела дергаться в агонии медленной и мучительной смерти от удушья. Рыцарь повернул голову к монахам, виновато пожал плечами и произнес:
– А вот теперь, святые отцы, можете молиться за их грешные души. Тут, я вам мешать не стану…
Рыцарь махнул рукой воинам, приказывая им спускаться со стен и строиться для возвращения в цитадель. Напоследок, он обернулся к монахам и крикнул:
– Да! Святые отцы, чуть не забыл! Никто не смеет снимать тела катаров до личного приказа сеньора сенешаля! Вам, надеюсь, понятно?!..
– Но, сын мой, – ответил ему один из монахов, – их же надо предать земле, с соблюдением всех положенных ритуалов…
– Как хотите! – Отмахнулся от него рыцарь. – Только запомните, что тех лиц, кто снимет тело повешенного, приказом сеньора сенешаля надобно считать пособником еретиков и сжечь на костре немедля, без проведения следствия и дознания! Прощайте…
Он выстроил воинов и повел их вверх по извилистой улочке нижнего города, поднимавшейся мимо базарной площади прямо к воротам цитадели. Проходя мимо домика вдовы Катерины, рыцарь вызвал трех воинов, которым приказал захватить перепуганную вдову и доставить ее в цитадель.
– Ведите ее ко мне, прямо в казармы! – Крикнул он им вдогонку. – Пусть быстро собирает все свои пожитки и вещички! Дом – сожгите!..
Катерина, словно предчувствуя беду, вымылась и стала суматошно складывать свои вещи, завязывая их в два больших узла. Агенты, сидевшие на кухне, с удивлением наблюдали за ее спешными сборами, отпуская сальные и многозначительные шуточки в ее адрес.
Вдруг, в дверь дома постучали. Стук был настойчивым, требовательным и уверенным. Агенты вышли из кухни и открыли входную дверь. На пороге стояли три рыцаря из состава гарнизона.
– Доброго вам дня, воины Христовы! – Весело поздоровался с ними один из агентов, пропуская троицу в дом вдовы. – Мы слышали большой шум…
– Да, было дело! – Усмехнулся один из рыцарей. – Катары отвлекли нас к дому старшины города, а сами попытались атаковать цитадель. Вот как!..
Агенты переглянулись между собой и покачали головами.
– Да, такого поворота мы и не подозревали… – произнес вслух один из них. – Надеюсь, что обошлось?..
– Ага! – Засмеялся воин. – Правда, человек восемь убито и около десятка ранено, а так, все обошлось. Хотя…
Он сурово посмотрел на вдову, сердце ее, буквально, ушло в пятки, сжалось под его грозным взглядом, который не сулил ей ничего хорошего.
– Сеньора Мария, служанка мессира де Леви, закрыла своим телом сенешаля и спасла его от смерти.
– Спаси его Господь… – перекрестились агенты.
– Это верно. – Ответил им рыцарь. – Нам велено забрать вдову Катерину и отвести ее в цитадель. Дом же приказано сжечь, дабы стереть память о столь поганом месте. Приказ сеньора Ги…
– Забирайте. Нам не жалко… – равнодушно пожал плечами агент, бросая хищный взгляд на прелести вдовы, дрожавшей всеми своими пышными формами. – Эх, надо было, хотя бы, немного поразвлечься с ней…
– Опоздали, соколики… – засмеялся рыцарь. Он повернул голову к Катерине. – Собирайся, голубушка, твое время пришло. Надеюсь, что ты останешься довольна!..
Он весело засмеялся, радуясь своей удачной шутке. Женщина бросила взгляд, полный тоски, на комнаты дома, вздохнула и потянулась за своими узлами, но рыцарь улыбнулся и отодвинул ее в сторону, галантно произнеся:
– Сеньора. Мы позаботимся о ваших вещах. Можете выходить и ни о чем больше не думать…
Катерина понуро опустила голову и вышла из дома, где ее уже поджидали два других рыцаря, окруживших ее по бокам. Она еще раз, словно прощаясь, посмотрела на свой дом, резко развернулась и, взглянув в глаза воинам, произнесла:
– Бог с вами, веди, раз приказано. Я сама виновата во всем, мне и отвечать…
Вышел третий рыцарь, который махнул воинам, и они пошли к цитадели. Жители осторожно выглядывали из окон своих домов, наблюдая за столь странной компанией. Они повернули за угол ближайшего дома, Катерина еще посмотрела на свой дом и украдкой вытерла слезу.
– Да не плачь ты, горемычная. Глядишь, все, может, и обойдется… – попробовал успокоить ее один из рыцарей, не знавший решения, вынесенного сенешалем в отношении несчастной и запутавшейся вдовы. – Пошли, нечего слезы лить…
Агенты спокойно вышли из дома, деловито обложили его соломой, поленьями и облили маслом, найденным на кухне вдовы. Один из них вышел из дома с зажженным факелом, посмотрел по сторонам и бросил его на кучу соломы, сваленной возле входной двери. Солома, пропитанная маслом, с треском загорелась, охватывая домик, некогда служивший приютом Катерины.
Жители повыскакивали из своих домов, опасаясь, что огонь может перекинуться на их строения. Некоторые из них громко возмущались и даже принесли ведра с водой, но, наткнувшись на колючие и полные суровой решимости взгляды агентов, отступили назад и стали с остервенением поливать стены своих домов. Несколько особо голосистых женщин набрались смелости и, все-таки, подошли к агентам, стоявшим рядом с горящим домом, чтобы поинтересоваться о причине столь удивительного сожжения дома.
– Государево дело, проваливайте, пока и ваши хоромы не запалили… – резко осадил их агент. – Или, может быть, мы имеем еще вопросы?..
Они, молча и испуганно испарились, слившись с толпой зевак и соседей. Агенты дождались, пока дом не загорится полностью, удовлетворенно кивнули головами, развернулись и пошли вверх по улочке, тянувшейся к воротам цитадели.
Каркассон. Цитадель. Дом сенешаля. 29 августа 1221 года. Вечер.
Ги молча сидел возле постели раненого сына и держал его холодную, словно высеченную из мрамора, бледную руку. Каждая жилка была так тонко очерчена, что казалось, сенешаль мог рассмотреть каждый миллиметр руки.
Ги-младший лежал с закрытыми глазами. После того, как его осмотрели лекари и перенесли в комнату сенешаля, он так и не
