Наталья Павлищева - Елена Прекрасная. Красота губит мир
– Нет, нет, прошу вас!
– Да нужны нам троянские бабы, у нас свои во сто крат краше! – Заметив, как усмехнулся Тетрол, мол, где уж вам, Агамемнон снова рассмеялся: – Сестра моей супруги Елена – самая красивая женщина на Земле, разве в Трое это неизвестно?
Троянец явно засомневался, микенский царь захохотал громче:
– Неудивительно, Троя так далеко от остального мира и от Олимпа, почти на задворках! Не знать, что дочь Зевса и Леды спартанка Елена названа богами самой красивой женщиной…
Оставив коней у ворот, они уже вошли в царский мегарон, поэтому раскатистый голос Агамемнона слышали многие. Во всяком случае, последнюю фразу точно.
Ему навстречу со своего места поднялся царь Приам, он сегодня был в настроении и сам приветствовал гостей, правда, еще и для того, чтобы не говорили, мол, Приам уже немощен. Царь Трои был рослым, стройным, несмотря на годы, и до сих пор красивым. Возраст выдавали только глубоко врезавшиеся морщины у глаз и губ и еще седые чуть вьющиеся волосы, подхваченные золотой полоской на лбу. Пристальные светлые глаза словно выцвели от долгих лет жизни, но живости не потеряли. Сухопарая фигура полна силы и жизни. Царь Приам так же крепок, как его Троя. И хотя он, как и город, не знал войн, никто не усомнился бы, что это воин.
– Приветствую тебя, царь Троады, от имени всех ахейцев.
– Я много слышал о тебе, Агамемнон. Твои Микены становятся сильным городом. Добро пожаловать в Илион. Я распорядился отвести тебе дворец в Верхнем городе, тебя проводят туда после приема.
– Благодарю, я воин и легко могу находиться в палатке на берегу, но не против жизни в красивом дворце! – расхохотался Агамемнон. Он всячески старался делать вид, что, по меньшей мере, равен Приаму и просто заглянул на огонек к приятелю. Наверное, у многих сложилось такое впечатление.
– Приветствую, Одиссей, давненько ты не бывал в наших краях.
– Приам, по старой дружбе ты бы мог позволить моей старушке «Пенелопе» пристать к своему пляжу! – не удержался, чтобы не подколоть хозяина Одиссей. Тот развел руками:
– Правило одинаково для всех, стоит разрешить тебе, как не будет отбоя от остальных. Прости.
Приама уже отвлекло появление следующих гостей, но он все же остановился на минутку, осматривая богатые ларцы с дарами, которые едва втащил следом за Агамемноном Ксандер.
– Благодарю, Агамемнон, ты очень щедр. Моим женщинам понравятся украшения. Или это подарки невесте?
– Нет, что ты! Невесту ждут отдельные дары, я поднесу их в свое время.
– Еще раз благодарю. Одиссей знает здесь многих и познакомит тебя.
С этими словами Приам отошел от ахейцев, а Одиссей уже действительно показывал Агамемнону гостей и хозяев, комментируя. Он не всех знал, но многие в ответ кивали шустрому разговорчивому царю Итаки. Агамемнон не удержался:
– Одиссей, тебе нестрашно. Имея столько приятелей, ты можешь долго жить и безо всяких доходов, только посещая их по очереди!
– Это Гектор, – вдруг показал на вошедшего Одиссей. Агамемнон смотрел во все глаза, хотя было достаточно одного-единственного взгляда, чтобы понять, что он видит перед собой достойнейшего из царей!
В молодом царевиче боги сочетали все – красоту, мужественность, ум, светившийся в карих глазах, благородство. Агамемнон почувствовал откровенную зависть, и, к его изумлению, впервые эта зависть была не черной, а белой, так люди завидуют птицам. Царь невольно шепнул:
– Если б не Троя…
Для себя он уже знал, что если бы не Троя, то он искал дружбы с Гектором, и в этой дружбе не было бы никаких подводных камней, зависти, злости и обмана. Но судьбе угодно поставить их по разные стороны стен Трои, а значит, они непременно будут воевать. И еще одно понял Агамемнон – ему совсем не хочется сразиться в поединке с этим красавцем, победа будет невозможна, либо будет стоить жизни обоим.
Неожиданно к Агамемнону подошел красивый молодой мужчина, чем-то неуловимо похожий на Гектора, но без того благородного мужества, которое так выгодно отличало наследника Приама.
– Я Парис. Это правда, что спартанка Елена самая красивая женщина на Земле?
Агамемнон совершенно забыл о своих словах, он думал о Гекторе и силе Трои с ним связанной, поэтому вопрос о любовнице застал его врасплох.
– А? Елена… да, она действительно самая красивая. – В этот момент в мегарон вошла царица Гекуба с двумя дочерьми. Только глянув на них, Агамемнон с чистой совестью подтвердил: – Самая красивая!
Приход царицы отвлек присутствующих, и некоторое время Агамемнон Париса больше не видел.
Конечно, сравнивать Гекубу с Еленой было нельзя, все же она годилась жене Менелая почти в бабушки. Кроме того, Гекуба была больна, ее высохшая кожа не радовала ни белизной, ни чистотой, морщины вокруг глаз, тощая шея, обвисшая, тщательно скрываемая грудь… Но и девушки, появившиеся вместе с царицей, тоже явно проигрывали спартанской красотке. Одна из них была хотя и миловидна, но простовата, с еще не развившейся фигурой, про нее Одиссей сказал: «Лаодика». Агамемнона скорее заинтересовала вторая. Не сказать, чтоб красавица, но от всей стройной фигуры, чистого своей строгостью лица, зеленых глаз веяло такой силой породы, что царь Микен даже поежился: как бы не увлечься…
В следующее мгновение понял, что так и произойдет, потому что Одиссей произнес: «Андромаха». Вот кому принадлежали длинные ноги, крепкая грудь и изумительные зеленые глаза! Это была невеста Гектора… И может быть, именно потому, что Гектору будет принадлежать эта женщина, как и этот город, Агамемнону вдруг невыносимо захотелось, чтобы они принадлежали ему самому! Царь даже на мгновение прикрыл глаза, стараясь справиться с нахлынувшим чувством. Теперь он точно знал, что придет в Трою, чтобы завладеть дворцами Приама и этой женщиной! А еще для того, чтобы этот человек не завладел его собственным дворцом и женщинами.
Но когда открыл, то пропал окончательно. Нет, в мегароне не появилась следующая красавица, к отцу подошла еще одна его дочь. Совсем девочка, как дочь микенского царя Ифигения, тонкие ручки и ножки, холмики девичьей груди почти не видны, рыжеватые волосы, здесь ничто не могло привлекать Агамемнона как мужчину, тем более после Елены со всей ее красой. Его и не привлекало, но когда девчонка вскинула зеленые (таким иногда бывает море) глаза, царь Микен перестал что-то видеть и слышать.
А девчонка тоже вздрогнула, внимательно глядя на Агамемнона, и вдруг быстрым шагом направилась к нему.
– Кто это?
– Кассандра, – шепотом ответил Одиссей, и в его голосе слышалось что-то необычное.
Девочка остановилась прямо перед царем Микен, смотрела, не отрывая глаз:
– Если ты придешь в Трою, будет война.
Агамемнон вздрогнул, девчонка угадала его тайное желание. Следом, тревожно прислушиваясь, успел подойти Гектор, взяв Кассандру за плечи, мягко укорил:
– Не стоит ничего говорить нашим гостям. Пойдем, Кассандра. Агамемнон, не обижайся на ее слова.
Не успел тот ответить, как девочка добавила, все так же глядя прямо в его глаза:
– Наши судьбы связаны, мы с тобой умрем в один день, ты и я.
Внутри у него что-то сжалось, но царь нашел в себе силы усмехнуться:
– Тогда тебе придется жить долго, я не собираюсь скоро умирать!
Кассандра ничего не ответила, не отводя взгляда, медленно помотала головой.
Гектор настойчиво потянул ее прочь:
– Пойдем, Гекуба будет сердиться.
Девочка дала себя увести, а Одиссей, с трудом проглотив вставший в горле ком, снова шепотом объяснил:
– Она сумасшедшая, говорят, Аполлон дал ей дар пророчества, но ее никто не слушает.
– Вот и я не буду, – словно стряхнул с себя наваждение Агамемнон.
Одиссей тоже повеселел:
– Если она права, то ты будешь жить долго, царь. Девчонка дочь Приама, и ее берегут…
Хотелось сказать, что зависеть от судьбы какой-то царской дочери не радость для воина, но Агамемнон промолчал. Разве верить в бредни девчонки лучше?!
Праздничные пиры, соревнования, игры следовали одни за другими, наступило время, когда многие даже утомились. Выдержав приличествующее время, Агамемнон собрался уезжать, не сидеть же в Трое до следующего сезона, скоро наступят дни, когда выходить в море будет просто опасно, тогда и пророчество девчонки не поможет, она останется бегать по земле, а он может пойти ко дну.
Приам никого не удерживал, он хорошо понимал, что есть цари, которым возвращаться морем, а у того свои законы.
Еще раз встретившись с Гектором, пожелав ему счастливой семейной жизни с красавицей женой (если честно, то Андромаха Агамемнона больше не привлекала, теперь она казалась слишком правильной, а от того пресной, как хлеб без лука и приправ), нанеся визит вежливости Приаму с Гекубой и распрощавшись со знатными троянцами, с которыми успел познакомиться, царь Микен поднялся на борт одного из своих кораблей.
Корабли были доверху нагружены благовониями, красивыми безделушками и вообще всякой всячиной, которую можно купить на богатых рынках Трои. Стоило собраться в городе множеству гостей, как цены на дорогие изящные вещицы и благовония взлетели, но доверенные люди Агамемнона всем запаслись заранее, и ему не пришлось тратить много золота, чтобы заполнить трюмы своих кораблей. Перепало и Одиссею тоже. Его Пенелопа была почти равнодушна к таким подаркам, но царь Итаки мог и продать то, что не нужно собственной супруге.
