Тени над Гудзоном - Исаак Башевис-Зингер
Глава двадцать шестая
1
На исходе Судного дня Яша Котик поднялся на сцену с ощущением, что делает это в последний раз. Он дал себе клятву, что, если и на этот раз публика не засмеется, он больше не будет выступать в театре. Но публика смеялась, как всегда. Днем он уже нашел те деньги и чеки, которые засунул в ящик комода. Бог, похоже, еще не собирался ликвидировать Яшу Котика. Он только предупредил его… Анна находилась в театре. Она все ему простила: и то, что он напился, и то, что оскорбил немецкую жену Соломона Марголина. Яша Котик и Анна договорились сразу же с утра подъехать в Сити-холл и получить документы для регистрации брака. Анна только решила держать это втайне от отца как можно дольше, потому что такая новость может вызвать у него новый сердечный приступ. Яша Котик выгнал Юстину Кон. Вместо того чтобы идти к себе «домой», на квартиру, которую Грейн снял для нее на Пятой авеню у Бродских, Анна пошла после концерта вместе с Яшей Котиком на свою бывшую квартиру на Лексингтон-авеню. Анна позаботилась о том, чтобы после «парти» квартиру прибрали. Не осталось ничего, кроме стола, на котором стояли полупустые бутылки с водкой и ликером, а также груды нераскрытых пакетиков — подарков от гостей. Две негритянки убирали квартиру целый день, но тут и там еще оставались кучки пепла. Кто-то прожег дыру в обивке дивана. У Яши Котика появились за одни-единственные сутки синие мешки под глазами, морщины вокруг рта углубились. Но Анна уже заранее запланировала для него отпуск и отдых. Станислав Лурье мертв. Грейн тоже все равно что умер. У папы есть жена, которая должна со дня на день родить. Яша Котик теперь ее единственное достояние.
Анна решила для себя не вступать с Яшей Котиком в сексуальные отношения, пока они не поженятся, но ей было лень ехать домой посреди ночи. Да и какая, в конце концов, разница? Он когда-то был ее мужем. Она разделась и легла в собственную постель, в которой она спала, когда была мадам Лурье. На второй кровати, рядом, лежал Яша Котик. Он был слишком усталым и слишком измотанным, чтобы прийти к ней. Они выключили ночники и остались каждый на своей кровати, как престарелые супруги. Яша Котик что-то пробормотал и сразу же заснул. Он сопел иначе, чем все другие люди. Яша всхрапнул особенно громко, а потом надолго затих. Потом снова громко всхрапнул и снова затих… Анне показалось, что он бодрствует и прислушивается к себе и к ней. Она накрылась одеялом. Ее охватило какое-то незнакомое равнодушие. Она больше ничего не боялась. Раскаяние? Пусть Грейн раскаивается. Даже возможность того, что у папы может снова случиться сердечный приступ и он может умереть, теперь казалась ей не такой страшной. Он ведь уже не молодой человек. Он свое уже прожил. И что она, Анна, может с этим поделать? Она не контролирует даже происходящее с ней самой. Есть, наверное, такие силы, которые играют с человеком и дурачат его…
Анна заснула, и ей приснился Станислав Лурье. Он пришел из какого-то узкого переулка в меховой шапке и огромных калошах. Лицо его было желтым, а у ушей свисало какое-то подобие соломенных пейсов. «Что это? — удивлялась Анна. — Он что, стал на том свете религиозным?» Он приблизился к ней и сказал: «Поздравляю!..» И при этом рассмеялся, показав беззубый рот, полный гнили. При этом изо рта так и садануло потусторонней вонью…
Этот запах еще какое-то время оставался в ее ноздрях. «Но это же только сон и больше ничего, — утешала она себя. — На том свете не носят соломенных пейсов и не поздравляют собственных вдов». Анна лежала укрытая одеялом, но ей было холодно. Она прислушалась к дыханию Яши Котика, но ничего не расслышала. «Может быть, он неожиданно умер?» — подумала она. И тут же сообразила, что все ее мысли крутятся вокруг смерти. Но почему? Она ведь еще молодая женщина. Анна мысленно заговорила с Грейном, словно была уверена, что ее мысли при помощи телепатии достигнут его. «Ну, теперь ты наконец счастлив? — спросила она его. — Теперь, когда у тебя есть Эстер? А почему ты ее тогда бросил, если так любишь? Что ты делаешь сейчас? Спишь? Бодрствуешь? Знай, у меня нет к тебе никаких претензий. Ты запутал мою жизнь, но она и так была запутана. Я даже не раскаиваюсь. Даже о том, что я делала с Чезаре, я не сожалею. Я совсем не сожалею и ни на что не рассчитываю. Все, чего я хочу, это чуть-чуть покоя».
Яша Котик вдруг зашевелился.
— Ты не спишь?
— Я только что проснулась.
— Мне снился твой муж, — поколебавшись, сказал Яша Котик.
Анна насторожилась:
— Что тебе снилось?
— Не знаю. Не помню. Он поздравил меня и хотел меня избить…
Мыслям Анны вдруг стало тесно в черепной коробке.
— Поздравил?
— Да, поздравил…
Больше она ничего не сказала, а он, казалось, снова заснул. Анна больше не смыкала глаз. Вдруг за окном стало сереть. Вскоре взошло солнце. Комната окрасилась в кроваво-красный цвет, и Анна вспомнила утро, когда она дала маме клятву, что останется со Станиславом Лурье. Сколько времени прошло? Меньше года. Не больше каких-то десяти месяцев. Однако теперь, как ни странно, казалось, что это было ужасно давно. Если бы кто-то тогда предсказал, что всего через десять месяцев она будет лежать здесь, а на соседней кровати будет лежать Яша Котик, то она сочла бы такого предсказателя не просто сумасшедшим, а еще хуже… А коли так, то можно даже допустить, что существует тот свет и Станислав Лурье действительно поздравляет ее… Все может быть. Самое невозможное возможно!..
Было лишь начало октября, но на улице стояли холода. Анна мерзла под одеялом. Один глаз она зажмурила, а другим смотрела на Яшу Котика. Его лицо казалось залитым кровью. Он как-то странно хмурил брови, словно что-то напряженно высматривал во сне. Через его лоб протянулась глубокая изогнутая морщина. В уголках рта было множество мелких морщинок. За ночь у него на подбородке выросла щетина с пятнами седины.
