Селим Ялкут - Братья
— Я хочу остаться с вами. Ты можешь прогнать меня, но назад я не вернусь. — Объявил Михаил вместо приветствия.
Актер помолчал, размышляя, а потом кивнул на место рядом с собой. Михаил забросил тощий мешок и запрыгнул в повозку.
Пока еще внешние силы распоряжались его судьбой, но как мало нужно, чтобы они изменились, если плод дозрел и готов сорваться с питавшей его ветви. Казалось бы, случайные обстоятельства меняют жизнь, но они не для всех. Они изменяют тех, кто готов, и равнодушны к другим, кто сыт, доволен или малодушен, чтобы принять вызов. Не жалуйся на время, вглядись в себя.
__ __В трактире было грязно. Не верилось, что еще длится, склоняясь к вечеру, долгий солнечный день. Маленькое окошко неохотно пропускало свет, из кухни густо тянуло чадом. От дыма слезились глаза. В нише за хозяйским местом скупо тлел светильник, выбрасывая под черный потолок извивающуюся струю копоти. Хозяин принес Михаилу вино и взял деньги вперед. Это правило строго соблюдалось на выезде из города среди бродяг и прочего подозрительного люда. Не зря хозяин прикармливал в своем заведении городских стражников. Двое и сейчас сидели, составив под стеной оружие, и пили, судя по хмельным голосам, уже не первую кружку. Хозяин находился при дорогих гостях неотлучно, пил вместе с ними и громче всех хохотал в ответ на пустые шутки. А Михаил терпеливо ждал, пока они наконец, разойдутся. Нужно было поговорить с хозяином, но сделать это пока не удавалось. Он сидел, уставясь в стену, и размышлял. Прошло более трех лет, как он ушел из дома, и теперь ему вновь предстояло сделать выбор.
Все эти годы он провел с Люэной и ее отцом. Люэна стала его женой. Тогда им было по пятнадцать. Там, где они жили, нельзя было иначе. Слишком плотно соприкасались их тела во время выступлений и руки обнимали, удерживая друг друга. Спали они рядом, укрываясь от холода одним большим одеялом. И главное, они были молоды. Отец отдал ему дочь, не требуя взамен клятв и обещаний. Уже потом, когда Люэна оказалась беременной, бродячий монах сочетал их при свете костра. Когда Люэна избавилась от плода за два золотых у бабки-ворожеи, она вспоминала со слезами свой брачный обряд. Впрочем, она легко переживала неудачи, и слезы на ее щеках высыхали быстро. Не зря он ворчал, упрекая ее в легкомыслии. Даже угрозу, что Михаил бросит ее, она встречала со смехом. Один раз он собрался уходить. Было это, когда он застал ее с бродячим студентом, присоединившимся к ним по дороге на Париж. Студент клялся, что Люэна сама прихорашивалась перед ним и распускала волосы. Михаил избил его и бросил в реку. Он знал за собой вспышки ослепляющего гнева. Но тогда он не ушел. Слишком много времени он провел с ними. Все решил ее отец. Пожалуй, к старому актеру Михаил был привязан больше, чем к его дочери. Тот уговорил Михаила остаться. Михаил был серьезной подмогой. И дело даже не в том, что благодаря Михаилу, их выступления стали гораздо интересней. Путешествия по дорогам и частые стоянки в пути вне городских стен таили серьезную опасность. По лесам бродило немало народа, охочего на поживу. Впрочем, актеров трогали не часто, заставляя расплачиваться даровым зрелищем. Не раз им приходилось давать представления для лихих людей. Но зато актерам могли заплатить щедро, и такое иногда случалось. Помимо опасностей, поиска зрителей и денег, жизнь в постоянных переездах и скитаниях давала ощущение легкости и свободы. Михаил не раз вспоминал предупреждение брата и теперь мог подтвердить его сам. Да они не такие, как остальные — приросшие к месту, связанные обязательствами и привычками, живущие в унылых трудах между церковью, рынком и кладбищем. Они были другими. Не хуже и не лучше, но другими. Жизнь выталкивала их из грязных городов, из сырых землянок и дымных хижин под солнце, под звезды, под холод и дождь, и что же она давала взамен? Способность видеть иначе, думать и даже молиться по-своему, чтобы слова слагались и звучали особо, так, как только они могли увидеть и ощутить этот мир. Природа дала им способность творить.
Они странствовали летом, а зимой въезжали в город и пристраивались на подворье у богатых людей. Пищу и ночлег они отрабатывали своим искусством. За последний год стали появляться свободные деньги. Актер сделал под днищем возка малозаметный ящичек и копил там сбережения. — На случай, — грустно шутила Люэна, — когда муж сбежит от меня. Свойства, присущие гордым натурам, заставляли ее торопить события и искать перемен в ущерб собственному благополучию. Лучше бросить вызов судьбе, чем ждать пока она найдет тебя сама, и запустит когти. Люэна чувствовала, что однообразная жизнь стала тяготить Михаила. Прошлой зимой, еще до истории со студентом, во время зимнего сидения в замке некоего барона, Михаил соблазнился хорошенькой служанкой. Актеру пришлось объявлять выезд прежде обычного, до того, как дороги высохли от весенней распутицы.
Но молодые союзы часто страдают от подобных недоразумений и успешно преодолевают их, есть сумеют набраться терпения и мудрости. За годы совместных странствий, времени лишений и невзгод, за дни и ночи, которые они делили друг с другом, у Михаила появилось ощущение единого целого, ветви, привитой к другому дереву и развившемуся на нем, повадки человеческого младенца, подброшенного к волкам, и ставшего одним из них. Подчиняясь истории, которую часто рассказывали в этих краях, Михаил сочинил представление о трех волках. Из кожаных масок, которые сшил Люэн, одна изображала плутоватую ухмыляющуюся волчицу, а две других — совершенно одинаковых — ее ухажеров, молодого — Михаила и старого — Люэна, проникающих в таком обличье к своей возлюбленной, обманывающих не только ее, но друг друга. В этой волчьей истории, где каждый старался выгадать для себя, обмануть соперника и расчетливую, жестокосердную кокетку-любовницу, оказалось немало поучительного, и зрители, вдоволь нахохотавшись по ходу зрелища, расходились озадаченными и смущенными, будто сброшенные в финале маски позволили им увидеть не только лица актеров, но и самих себя. Теперь эти маски лежали под столом, и время от времени Михаил трогал мешок ногой, как бы желая убедиться, что случившееся — не сон.
Полмесяца назад они впервые подъехали к этим воротам. Тогда они были широко распахнуты. Где были горожане — умерли все до единого или бежали, оставив город пустым? Пока актеры настороженно осматривались, ударил колокол и в воротах появились монахи, несущие крест, а следом одна за другой две крытые телеги.
Ясно, что было скрыто под белым покрывалом. В городе свирепствовал мор. Им повезло, что они не явились раньше. Замечено, что бич божий особенно беспощадно карал горожан после того, как они предавались развлечениям с заезжими скоморохами. И эти не избежали бы расправы. А пока они остановились рядом, в пригородной деревушке. Еды было много, теперь, когда торговля замерла, отдавали ее почти даром. И стояли так, пока один из городских, пережидавший по соседству тяжелые дни, сообщил, болезнь пошла на убыль и за последние дни городская стража не обнаружила новых мертвецов. Окуривали дома, можно надеяться, нынешние похороны станут последними, и смерть, насытившись, отпустит уцелевших восвояси. Самое время для праздника. Люди нуждаются в нем, чтобы отметить избавление и забыть побыстрее о пережитых испытаниях. Стоило задержаться в городе на несколько дней.
Поначалу так и было, городская стража объявилась на своих местах, а сами ворота стали запирать на ночь. Жизнь, как видно, налаживалась. Приехали перекупщики. У горожан появился аппетит. Еще день-два и актеры будут кстати. Но тут их опередили. Они уже укладывались, как в город въехал большой отряд. Одних конных рыцарей Михаил насчитал более ста. А сверх того множество простых солдат и прочего люда, который легко снимается с места. Таким кажется, что жизнь вдалеке легче и мед слаще. Пришли они, видно, издалека, и путь им предстоял неблизкий, что следовало из количества поклажи. Они еще не успели обноситься, и поход не тяготил. Проехали знатные дамы, путешествующие для развлечения верхом, кавалеры, тесня друг друга, развлекали женское общество. Шествие заняло несколько часов. Город отметил прибытие радостным звоном колоколов. Михаил узнал новости от простолюдина, ловившего сбежавшую козу. Герцогиня Миллисента выехала в Иерусалим для соединения с мужем, пребывающим там уже несколько лет. И увлекла за собой немалое число знатных людей, очнувшихся, как от спячки, при будоражащих вестях из христианнейшего Града. Примкнули и другие, жаждавшие посвятить себя службе Господу в Святой Земле, и устроить заново жалкую жизнь, придав ей цель и смысл. Так составился этот поход. Пока, впрочем, обходилось без трудностей. Испытания ждали впереди.
Город ожил. Для актеров это было удачей. Решено было, сначала Михаил отправится в город один, присмотрит места для ночлега и будущих выступлений. Он и сам любил такие вылазки. Теперь, когда Михаил стал сочинять, одиночество увлекало его.
