Зажги свечу - Мейв Бинчи
* * *
– Но ты должна прийти! – закричала Элизабет. – Я не справлюсь в одиночку! Я не вынесу. Папа будет ныть, Генри будет ныть, Эйлин будет капризничать. В последнее время я совсем без сил…
– Ну ладно-ладно, просто я хотела проваляться в постели весь день.
– Ты не можешь так поступить. Проваляться все воскресенье в постели аморально.
– Да, ты права. А что насчет Саймона и Бетан?
– Они не придут, слишком заняты обустройством гнездышка. Видела бы ты, какую квартиру они купили! Генри часами высчитывает, как Саймон ухитряется платить за нее с его-то жалованьем…
– А Джонни придет?
– Тебе должно быть виднее, где его носит.
– Понятия не имею. Уехал неделю назад, и ни слуху ни духу.
– Стефан думает, он поехал в Дувр.
– Вполне может быть.
– Вы поругались, что ли?
– Нет, просто недоразумение. Потом расскажу. Ну почему я должна вставать? В кровати так тепло и уютно…
– Ты должна встать, потому что ты моя подруга, а мой муж, отец и дочь сводят меня с ума. Мне сейчас нужны не родственники, а подруга…
Джонни оказался прав. Они действительно грызлись между собой, причем не так, как она сама ругалась с Тони, а гораздо хуже. По крайней мере, ссоры с Тони заканчивались довольно резко, когда он хлопал дверью и уходил из дому. Элизабет и Генри спорили о словах: кто что сказал и кто что имел в виду.
– Генри считает, что ты с ума сошла, когда отдала Мюрреям свою долю в их компании.
– Я не сказал «с ума сошла», я сказал, что для Эшлинг могло бы быть лучше немного подождать и что в законе понятие «дар» имеет совершенно точное определение.
– Извини, я подумала, ты имел в виду «скажи ей, что она сошла с ума». Именно так ты и выразился.
– Ты меня совершенно неверно поняла.
Отец Элизабет молча ел, опустив взгляд в тарелку.
Элизабет разрыдалась и выбежала из комнаты.
– Ты к нему придираешься, ты ведь и сама знаешь, – сказала Эшлинг.
Ланч закончился тем, что Элизабет извинилась, а Генри, желавший полного пересмотра темы, нехотя принял ее извинения. Генри с отцом ушли в кабинет, а Эшлинг и Элизабет остались за столом, подъедая яблочный пирог кусочек за кусочком.
– Я знаю, но ничего не могу с собой поделать, – призналась Элизабет.
– Какой кошмар! Раньше вы оба вели себя совсем по-другому. Сейчас мне с вами очень неловко, а раньше я обожала у вас бывать, чувствовать себя частью чего-то светлого и радостного. Теперь все изменилось.
– Не преувеличивай. Просто… просто период такой, я думаю. Я тебе скажу, что меня убивает. Я пашу как лошадь, зарабатываю на жизнь, нахожу няню и обучаю ее заботиться об Эйлин. С октября будет дошкольная группа. Кроме того, я развлекаю его противных друзей, веду себя мило с людьми вроде нелепого старшего партнера и безмозглой жены Саймона Бетан. И все ради него! Я бы не возражала и больше делала бы, будь в нем хоть капля радости. В нем нет ни жизни, ни духа, ни счастья. Мы словно бегаем по кругу, а над нами висит огромное черное облако.
– Судя по всему, так и есть.
– Но как мне от этого избавиться? Видит Бог, я пыталась! Я что, должна вместе с ним впасть в уныние, чтобы мы оба чувствовали себя несчастными? Еще и Эйлин туда затащить, лишить ее радости, научить ее думать, что мир полон неразрешимых проблем…
– Но разве ты раньше не знала?..
– Нет, не знала. И как мило с твоей стороны рассказывать мне, что люди должны знать, а чего не должны, если ты сама вышла замуж за агрессивного алкоголика, думая, что он славный соседский парень и станет отличным мужем.
– Тут ты в точку попала.
– Боже мой, Эшлинг, прости, почему я так с тобой разговариваю? Ты приехала мне помочь, а я дошла до того, что всех раздражаю и нападаю на тебя.
– Ничего страшного, – ухмыльнулась Эшлинг.
– Я в очень скверном настроении. Понимаешь, они ждут, когда старший партнер уйдет на пенсию, и тогда все наладится. Саймон и Генри получат повышение. Оба станут какими-то начальниками, но будут независимы друг от друга. Все уже в процессе согласования. Тогда наконец закончится его бесконечное нытье и жалобы, что его принижают. Да, я знаю, звучит так, словно я его ненавижу, это неправда, но он стал такой колючий, что я уже не могу увидеть за стеной колючек того Генри, которого люблю. Он словно железные доспехи надел.
– Пожалуй, я понимаю, о чем ты.
– В любом случае есть свет в конце туннеля. Только несправедливо, что я тяну тебя за собой вниз.
Эшлинг закурила.
– Я и без того почти на дне. Не хотела тебе рассказывать, но теперь скажу. Я попросила Джонни на мне жениться.
– Что?! О нет! – Элизабет засмеялась. – Ты шутишь, что ли?
– Да какие уж тут шутки… – Эшлинг замолчала.
– И что он ответил?
– А как ты думаешь?
– Он сказал: «Зачем портить все хорошее, нам и так неплохо»?
– Именно так и сказал.
– Так ведь тебе действительно и так неплохо.
– Не считая того, что он уехал. Полагаю, к очередной Сьюзи, чтобы наказать меня за глупость с вопросом про свадьбу.
– Боже мой, Эшлинг! – В смехе Элизабет прозвучали слегка истерические нотки. – Достойно же нас воспитали наши матери! Неужели моя Эйлин тоже превратит свою жизнь черт знает во что? Интересно, что нам следует сделать, чтобы она до такого не дошла.
– Пожалуй, ничего тут не поделаешь, если она такая же глупая, как и мы! – ответила Эшлинг.
И они обе расхохотались. Тут из кабинета вышли раздраженные отец и Генри и поинтересовались, нельзя ли убрать со стола, чтобы сыграть партию в бридж.
* * *
Саймон пару раз заходил к Эшлинг на Манчестер-стрит, и она была рада его видеть. Джонни все еще развлекался с очередной подружкой, и Эшлинг чувствовала себя все более униженной при воспоминании о том, как глупо себя вела. Несколько раз она принимала решение, правда не слишком серьезное, не встречаться с ним после его возвращения. Саймон всегда приносил с собой бутылку вина. Придя к Эшлинг в третий раз, он очень нежно ее поцеловал, и она поцеловала его в ответ.
– Ай-ай! – засмеялась Эшлинг. – Мне не следует играть в веселую
