Колин Маккалоу - Женщины Цезаря
— С нас спросит, Марк, — спокойно поправил Цезарь.
— Весь Форум смущен. За целый месяц плебейские трибуны не опубликовали ни одного закона. Все спокойно, никакой суеты.
— У меня достаточно работы для Ватиния и Альфия. Но пока еще рано. Я — юрист, Марк, и эта работа мне нравится. Консулы-законодатели — редкое явление. Почему я должен уступать всю славу Цицерону? Нет, я подожду, когда у меня начнутся настоящие трудности с lex agraria. Вот тогда я спущу с поводка Ватиния и Альфия. Просто чтобы запутать всех.
— Я действительно должен прочитать все эти документы? — спросил Красc.
— Было бы неплохо, потому что у тебя могут возникнуть несколько блестящих идей. Конечно, с твоей точки зрения, там все правильно.
— Ты меня не обманешь, Гай. В мире нет способа расселить восемьдесят тысяч людей, выделив десять югеров каждому, не используя при этом земли Кампании и Капуи.
— Я и не думал, что обману тебя. Но пока я не хочу снимать покрывало с клетки этого зверя.
— Тогда я рад, что перестал заниматься фермерством.
— А почему?
— Слишком хлопотно, и прибыли мало. Все эти югеры с овцами, пастухами, постоянные споры с работниками — эти люди такие бездельники, Гай! Посмотри на Аттика. Насколько уж я ненавижу этого человека, но не могу не признать: он достаточно умен, чтобы использовать под пастбища полмиллиона югеров земли в Италии. Люди вроде него любят говорить, что у них полмиллиона югеров под пастбищами, и это действительно почти так. Лукулл — отличный пример. Больше денег, чем ума. Или вкуса, хотя с этим он бы не согласился. Ни я, ни всадники не будут против твоего законопроекта. Использование общественной земли под пастбища с разрешения государства — развлечение для сенаторов, но не дело для всадников. Такой род занятий может дать сенатору ценз в один миллион сестерциев. Но что такое миллион сестерциев, Цезарь? Каких-то сорок талантов! Я могу выдавить такую сумму за один день из… — Тут он усмехнулся и пожал плечами: — Лучше не говорить. Ты можешь донести цензорам.
Цезарь подхватил складки тоги и побежал через Нижний Форум в направлении к Велабру.
— Гай Курион! Гай Кассий! Идите к палатке цензоров! Я хочу кое-что сообщить вам!
К большому удивлению нескольких сотен всадников и завсегдатаев Форума, Красc собрал свою тогу в складки и погнался за Цезарем с криком:
— Не надо! Не надо!
Цезарь остановился, подождал Красса, и они оба расхохотались. Потом направились в Общественный дом. Как необычно! Два самых знаменитых человека в Риме бегают по городу. О, неужели луна даже не шелохнулась?
Весь январь не ослабевал поединок между Цезарем и boni из-за закона о земле. На каждом заседании, когда начиналось обсуждение, Катон устраивал обструкцию. Желая узнать, действует ли еще прежняя тактика, Цезарь наконец приказал своим ликторам вывести Катона и поместить в Лаутумию. Boni сопровождали его, аплодируя. Катон шагал с высоко поднятой головой и с видом мученика на лошадином лице… Нет, это не сработает. Цезарь отозвал ликторов. Катон возвратился на свое место, и обструкция продолжалась.
Оставалось обратиться к народу без этого неуловимого сенаторского декрета. Теперь Цезарю предстояло организовать предварительное обсуждение в течение февраля, когда фасции будут у Бибула и он сможет легально возражать консулу без фасций. Когда же состоится голосование? В феврале или в марте? Никто не знал.
— Если ты так возражаешь против закона, Марк Бибул, — крикнул Цезарь на первом contio в Трибутном собрании, — тогда скажи мне почему! Недостаточно просто стоять здесь и кричать, что ты против. Нужно объяснить этому законному собранию народа, против чего именно ты протестуешь! Я предлагаю шанс людям, у которых нет никакого шанса! Они получат землю, не доводя государство до банкротства, не обманывая, не принуждая к разорению старых землевладельцев! Но ты только твердишь: «Я против, я против, я против!» Скажи нам, почему?
— Я против, потому что это твой закон, Цезарь! Только поэтому! Все, что ты делаешь, — проклято, все твое — нечестиво, от демонов преисподней!
— Ты говоришь загадками, Марк Бибул! Будь точнее, отбрось эмоции. Скажи нам, почему ты отвергаешь столь необходимый закон! Пожалуйста, растолкуй: в чем заключается твоя критика?
— У меня нет критических замечаний, но все равно я против!
На Форуме присутствовали несколько тысяч, но воцарилась почти полная тишина. В толпе мелькали новые лица. Там были не только всадники и молодые люди из «Клуба Клодия» или завсегдатаи Форума. Помпей привел в Рим своих ветеранов, готовых как к голосованию, так и к драке — никто не знал, чем именно все закончится. Это были специально отобранные люди, по равному числу от тридцати одной сельской трибы, и поэтому очень ценные для голосования. Но и в драке они весьма пригодятся.
Цезарь повернулся к Бибулу и простер к нему руки, взывая:
— Марк Бибул, почему ты отвергаешь очень хороший и очень нужный закон? Неужели ты не найдешь в себе сил помочь народу, вместо того чтобы мешать ему? Неужели, глядя на эти лица, ты не видишь, что народ не отвергнет моего законопроекта? Этот закон нужен всему Риму! А ты собираешься наказать Рим только потому, что тебе не нравлюсь я? Ты караешь весь Рим из-за одного-единственного человека по имени Гай Юлий Цезарь? Разве это достойно консула? Разве это достойно Кальпурния Бибула?
— Да, это достойно Кальпурния Бибула! — выкрикнул с ростры младший консул. — Я — авгур, я вижу отродье преисподней, когда смотрю на него! Ты — злой демон, и все, что ты делаешь, — демонское! Ничего хорошего нельзя ждать от любого твоего закона! По этой причине я объявляю, что каждый комициальный день до конца этого года будет выходным, и ни одного собрания народа или плебса не произойдет!
Он приподнялся на цыпочки, вытянув вдоль тела руки, сжатые в кулаки. Массивные складки тоги, которые он держал на согнутой левой руке, стали распускаться.
— Я делаю это, так как знаю, что прав, прибегая к религиозному запрету! Ибо говорю тебе сейчас, Гай Юлий Цезарь: мне безразлично, что каждая душа во всей Италии, пребывающая во мраке невежества, хочет этого закона! Пока я консул, они его не получат!
Ненависть была настолько ощутимой, что присутствующие — из тех, кто не принадлежал к политической партии того или другого консула, — вздрогнули и украдкой просунули большой палец руки между средним и безымянным, а указательный и мизинец вытянули, как два рога, — знак, ограждающий от демонского глаза.
— Тритесь об него, как собаки! — кричал Бибул толпе. — Целуйте его, предлагайте ему себя! Если уж вы так хотите этого закона, тогда давайте, приступайте! Но пока я консул, вы никогда не получите его! Никогда, никогда, никогда!
Что тут началось! Шиканье, насмешки, крики, проклятия, свист. И это было так громогласно и ужасно, что Бибул собрал тогу на левую руку, повернулся и сошел с ростры. Но ушел он не очень далеко — только чтобы быть в безопасности. Он и его ликторы встали на ступени курии Гостилия и стали слушать.
И как по волшебству, ругань превратилась в приветственные крики, которые были слышны даже на Овощном рынке. Это Цезарь вывел на передний край ростры Помпея.
Великий Человек был в гневе. Гнев помог ему подобрать нужные слова и дал силу произнести их. То, что он сказал, не понравилось ни Бибулу, ни Катону, стоявшему рядом с ним.
— Гней Помпей Магн, окажешь ли ты мне поддержку против оппонентов этого закона? — громко крикнул Цезарь.
— Пусть только кто-нибудь посмеет обнажить меч против твоего закона, Гай Юлий Цезарь, и я подставлю свой щит! — так же громко ответил Помпей.
Затем на ростре появился Красc.
— Я, Марк Лициний Красc, заявляю, что это лучший закон из всех, что когда-либо принимался Римом! — гаркнул он. — Тем из вас, кто беспокоится о своей собственности, даю слово: ни один человек не лишится этой собственности! Напротив, все заинтересованные лица могут ожидать прибыли!
Потрясенный Катон повернулся к Бибулу.
— О боги, Марк Бибул, ты видишь то же, что вижу и я? — еле выговорил он.
— Эта тройка — вместе!
— Закон о земле — это вообще не Цезарь! Это Помпей! Мы не на того нападали!
— Нет, Катон, ты неправ. Цезарь — олицетворение ада. Но я вижу то же, что видишь и ты. Помпей — главный инициатор. Конечно, он! Что получит Цезарь, кроме денег? Он работает на Помпея. Все это время он работал на Помпея. И Красc тоже в этом участвует. Тройка негодяев во главе с Помпеем. Именно его ветераны выиграют от Цезарева закона о земле, мы ведь это знали заранее. Но Цезарь пустил нам пыль в глаза, приплел сюда городских бедняков — о, тени Гракхов и Сульпиция!
Аплодисменты гремели оглушительно. Бибул с Катоном сошли с лестницы курии Гостилия и направились в сторону Аргилета.
— Немного изменим нашу тактику, Катон, — сказал Бибул, когда они отошли довольно далеко от вопящей толпы и могли слышать друг друга. — Отныне наша цель — Помпей.
