Зажги свечу - Мейв Бинчи
– Ладно, а теперь все уберите за собой, бумагу сложите в коробку, бечевку – туда, и ничего не потеряйте! – скомандовала Эйлин. – Давайте-ка все на площадь, да-да, Шон, и ты тоже, пойди разомнись! Донал, конечно, тебе тоже можно, только оденься потеплее. Нет, оставь свою меховую шапку, вот так, молодец!
За несколько минут Эйлин очистила комнату от людей и подарков. Сердце Элизабет выскакивало из груди, так как явно происходило что-то странное. Она пошла на кухню вместе с Пегги и стала помогать сворачивать упаковочную бумагу. Пегги жаловалась на кучу работы по приготовлению еды и отсутствие всякой помощи от кого бы то ни было, но на самом деле просто ворчала себе под нос, не ожидая ответа.
Из соседней комнаты отчетливо доносились голоса:
– Нет, Морин, садись. Садись, говорю!
– Маманя, я не понимаю, в чем дело?
– Морин, где ты взяла деньги на подарки? Где?
– Маманя, да что такое? Я откладывала карманные деньги, как и все остальные… А где бы еще я их взяла?
– Морин, не держи нас за дураков! Посмотри на все эти вещи, они стоят целое состояние! – вмешался отец. – Мыло, которое ты подарила матери… Я сам видел его в аптеке по цене пятнадцать шиллингов!
– Но, папаня, я не…
– Просто скажи нам, дочка, где ты взяла деньги? Мы с отцом хотим знать. Быстро рассказывай и не порти праздник всем остальным.
– Маманя, я никогда не брала у тебя деньги, можешь проверить, я ни пенни не взяла…
– Шон, у меня не было недостачи в кассе.
– Папаня, я не лазила по твоим карманам…
– Морин, тебе дают шиллинг в неделю на карманные расходы, а ты накупила всего на много фунтов! Разве ты не понимаешь, что мы с матерью очень переживаем?
– Это такую благодарность я получаю за красивые рождественские подарки? – расплакалась Морин. – Вы… вы обвиняете меня, что я украла у вас деньги?
– Вариантов всего два: либо ты украла у нас деньги, либо… украла вещи в лавках, – озвучила свои подозрения Эйлин дрожащим голосом.
– Я их купила! – настаивала Морин.
– Боже правый, да одни только щетки, которые ты подарила Шону, стоят больше двух фунтов! – взревел отец. – Ты не выйдешь из комнаты, пока не признаешься. Рождество не Рождество, я все равно вытрясу из тебя правду! Не думай, что твои родители – идиоты. Купила она, конечно, так я и поверил!
– Отец прав, рано или поздно тебе придется нам все рассказать. Лучше скажи прямо сейчас.
– Я купила подарки на Рождество, чтобы вас порадовать, что еще я могу сказать?
– Тогда я сейчас пойду домой к Линчам и посмотрю, что им подарила Берна. Может, вы с ней соучастники, и она выложит то, что ты сказать не хочешь!
– Нет! – завопила Морин. – Нет, папаня, пожалуйста, не надо!
Послышались всхлипывания Эйлин, Морин заохала и зарыдала, к ней присоединилась мать. Раздались громкие звуки шлепков, перевернутый стул грохнулся на пол. Тетушка Эйлин умоляла дядюшку Шона быть помягче:
– Оставь ее, Шон, оставь ее, пока не успокоишься.
– Я должен успокоиться?! Обокрала чуть не все лавки в городе! Шлялась по ним с этой оторвой, дочкой Линчей! Пять лавок, пять семей, с которыми мы вели дела годами, а эта паршивка взяла и обокрала их! Господи Иисусе, да как тут успокоиться?! Когда лавки откроются, ты пойдешь в каждую из них и вернешь все вещи, слышала меня? И Линчам я тоже все расскажу, имей в виду. Чтобы не оставались в неведении о том, какая парочка воров разгуливает у нас по городу…
Раздался новый удар, за которым последовал вопль. Элизабет и Пегги испуганно переглянулись.
– Не обращай внимания, – прошептала Пегги. – Не следует совать нос в чужие дела. Лучше держать уши закрытыми и рот на замке.
– Я знаю, – ответила Элизабет. – Но ведь теперь Рождество будет испорчено…
– Ничего подобного! – заверила Пегги. – У нас будет отличное Рождество!
– Папаня, нет, нельзя так бить девчонок! Перестань! Папаня, хватит!
– Уйди, Шон! Я тебя не звал, тут я и сам разберусь!
– Папаня, нельзя так бить Морин! Маманя, да останови же его, он ее по голове стукнул! Хватит, папаня, перестань, ты ее убьешь!
Элизабет выскочила из кухни и схватила свой новенький велосипед. Она накручивала круги по площади, стараясь высушить ветром набухшие в глазах слезы. Не хотела, чтобы остальные заметили и стали расспрашивать, что случилось. Теперь уже не стоит и надеяться, что все соберутся вместе за столом с жареным гусем в центре. Тетушка Эйлин, наверное, ушла к себе в спальню, а Шон сбежал из дому после ссоры с отцом. Шон-старший возьмет ключи и уйдет в лавку, а Морин… только небесам известно, что будет с Морин. Как всегда, Рождество обернулось бедой. И это так несправедливо!
На площади все жившие по соседству дети катались на велосипедах и самокатах, а также рассказывали чудесные истории: как Мартин Райан увидел в камине ногу Санта-Клауса, уходившего через трубу, а Майра Кеннеди слышала колокольчики оленей. Эшлинг уже научилась разным трюкам на новом велосипеде и, широко раскинув руки, носилась вокруг остановки автобуса, а рыжие волосы развевались на ветру. Увидев Элизабет, она подкатила к ней:
– Ты чего такая расстроенная?
– Да нет, все нормально.
– Ты думаешь про свою семью и чувствуешь себя одиноко? – Эшлинг иногда вспоминала, что подруга хотя и временно, но практически сирота, и начинала проявлять заботу.
– Ну, немножко, – соврала Элизабет.
– Теперь у тебя есть наша семья, и у нас будет прекрасное Рождество! – заявила Эшлинг.
Тут Эйлин вышла на крыльцо и позвала их домой:
– Эй, зайки мои, быстро мыть руки, обед готов!
Она снова выглядит вполне спокойно, подумала Элизабет и слегка повеселела, потому что тоже была одной из заек. Имон, Донал и Эшлинг нехотя собрали подарки и попрощались с друзьями. Наскоро сполоснули руки и дружно вытерли их одним мокрым полотенцем. Стол уже накрыли, между тарелками лежали рождественские хлопушки. Пока все рассаживались, тетушка Эйлин как бы между делом сказала:
– Кстати, с некоторыми подарками вышло недоразумение. Верните Морин все, что она вам подарила. Получилась небольшая путаница с ценами, она с ними
