Ольга Свириденкова - Письмо императрицы
– И что же это за привычка, мадам?
– Карты.
– Карты?! – изумленно переспросил Фридрих-Вильгельм.
Наташа капризно скривила губы:
– А что здесь такого? Многие благородные дамы любят играть в карты на большие ставки. Вспомните знаменитые приемы в Версале, где за один вечер можно было проиграть состояние или же, наоборот, сделаться богачом.
– Но ведь сейчас не те времена, – робко заметил король.
– К сожалению, да, – вздохнула Наташа. – В наши дни уже не принято играть с размахом. Если ты ставишь на кон больше сотни золотых, на тебя начинают коситься…
– Больше сотни золотых?! – Фридрих-Вильгельм побледнел.
– А то ли было в прежние времена, – мечтательно продолжала Наташа. – Мой покойный супруг рассказывал… – и она пустилась в пространное повествование о нравах при дворе Екатерины Второй.
Первые пять минут король слушал с интересом. Вторые пять минут – с почтительным вниманием, за которым тщательно скрывалось нарастающее нетерпение. Наконец терпение монарха лопнуло и он попытался сменить тему. Но не тут-то было! Наташа все говорила и говорила, делая вид, что не замечает нервозности собеседника. Она старалась рассказывать как можно более заунывно, подробно описывая привычки людей, до которых королю не было не малейшего дела. Наташа хотела заболтать собеседника до изнеможения. Ибо, как уверял ее покойный супруг, ничто так не охлаждает пыл мужчины, как неуемная женская болтливость.
В конце концов Фридрих-Вильгельм не выдержал.
– Мой ангел! – воскликнул он. – Все, что вы мне рассказываете, очень интересно, но… нам пора приступить к ужину! – наконец нашел он предлог, чтобы остановить рассказчицу. – Будет крайне досадно, если приготовленные блюда остынут и повару придется подогревать их.
– Вы правы, ваше величество, – согласилась Наташа, вспомнив, что весь день почти ничего не ела. – Пожалуй, нам действительно пора подкрепиться.
Король позвонил в серебряный колокольчик, и минуту спустя в комнату вошли двое лакеев с подносами. Когда они удалились, Фридрих-Вильгельм пригласил Наташу к столу. Внезапно в ее голове мелькнула мысль: а не подсыпано ли чего в еду? Но Наташа тут же сказала себе, что ее опасения беспочвенны. Зачем королю прибегать к таким способам, когда она и так находится в полной его власти? А если в пищу и подсыпано какое-нибудь средство, скажем, усиливающее у женщин плотское влечение, то на нее оно все равно не подействует. Ведь она не испытывает к Фридриху-Вильгельму не малейшего плотского влечения, а, стало быть, и усиливать нечего.
Так или иначе, а жаркое из говядины с овощным гарниром Наташа съела с большим аппетитом. Так же, как и форель под замысловатым соусом, и десерт из клубники со взбитыми сливками. Единственное, к чему Наташа почти не притронулась, так это вино. Все-таки в ее положении лучше сохранять трезвую голову, чтобы не сказать того, что обернется ей во вред.
Зато сам монарх усердно налегал на горячительные напитки. Либо он пытается придать себе храбрости, либо просто любит выпить, подумала Наташа, посматривая на него с некоторой опаской. Кто знает, на что он способен под воздействием винных паров?
Наташа была готова к любому обороту дела. И тем не менее вопрос Фридриха-Вильгельма, заданный после перерыва в разговоре, явился для нее полной неожиданностью.
– Мой ангел, скажите же мне наконец, – проговорил король, отодвигая от себя тарелку с недоеденным десертом, – что такого привлекательного вы нашли в этом ужасном Коврове?
На какое-то время Наташа растерялась. «Вот дался ему Ковров!» – с досадой подумала она. А главное, она совсем не знала, что отвечать: ведь Ковров вовсе не казался ей привлекательным! Но внезапно на ум ей пришел подходящий ответ.
– Он безоговорочно оплачивает мои карточные долги, – сказала она.
Фридрих-Вильгельм посмотрел на нее круглыми глазами.
– И… это все?
– А по-вашему, этого мало? – с притворным удивлением спросила Наташа. – Сир, вы просто не знаете, какими огромными бывают мои долги! За один вечер я могу…
– Нет-нет, не говорите мне об этом! – поспешно перебил ее король. – Сегодня у меня такой чудесный вечер, и мне совсем не хочется портить его разговорами о деньгах. Видите ли, мой ангел, – пояснил он с тяжким вздохом, – мои финансовые дела обстоят сейчас… хм-хм… не слишком блестяще. А все из-за проклятого Бонапарта, разорившего мою несчастную страну! Это он довел меня до такого состояния, когда я, потомок Фридриха Великого, вынужден ограничивать себя в расходах, считать чуть ли не каждый грош, отказывать себе…
Тут он сообразил, что болтает лишнее, и смущенно замолчал.
– Да, ваше величество, все это, конечно, очень прискорбно, – сочувственно проговорила Наташа. – Однако вы можете утешаться тем, что у вас все-таки осталась половина государства и вы не сделались вассалом Бонапарта, как многие другие монархи.
– Ах, мадам, и вы полагаете, что это может служить утешением? – сардонически рассмеялся Фридрих-Вильгельм. – Да плевать мне на то, как обстоят дела соседних правителей, лишь бы у меня все было хорошо!
Не найдя, что возразить на такое резонное замечание, Наташа улыбнулась и философски покачала головой.
– Да, мой ангел, но так что же Ковров? – с внезапным оживлением спросил король. Видимо, эта тема была для него настолько животрепещущей, что он никак не мог от нее оторваться. – Какие еще достоинства вы нашли у него, кроме готовности оплачивать ваши долги?
– Еще? – Наташа на мгновение замялась. – Ну, например…
– Нет! – замахал руками Фридрих-Вильгельм. – Молчите, сударыня, ради всего святого! Разве у такого чудовища могут быть достоинства?! Этот человек состоит из сплошных недостатков! Он дерзкий, заносчивый, жестокосердный и… вдобавок ко всему, презренный трус!
– Презренный трус? – изумленно переспросила Наташа.
Ее сердце помимо воли наполнилось возмущением. Как бы плохо она ни относилась к Коврову, но он спас ей жизнь, и она не могла бесстрастно слушать, как на него клевещут. В чем в чем, а в отсутствии храбрости Коврова никак нельзя было упрекнуть! И Фридрих-Вильгельм прекрасно об этом знал. Как можно быть таким неблагодарным?!
– Прошу прощения, ваше величество, – сухо заметила Наташа, – но вы не совсем справедливы к графу Коврову. У него много недостатков, но трусость не входит в их число. Если бы император Александр не считал Коврова храбрым офицером, он бы не назначил его для вашей охраны.
Фридрих-Вильгельм досадливо поморщился:
– Вы защищаете его, как своего любовника, и вам не хочется признать, что вы связались с дурным человеком. И даже если допустить, что Ковров… не самый плохой офицер в русской армии, это не мешает ему оставаться чудовищем без сердца и души. А ведь для женщины в первую очередь важно, чтобы ее кавалер обладал мягким сердцем и тонкой, чувствительной душой. Не так ли, мой ангел? – король наклонился к Наташе и вкрадчиво заглянул ей в глаза.
– Разумеется, мы ценим в мужчинах доброе сердце, – согласилась Наташа. – А еще нам очень нравится, когда мужчины относятся к нам по-рыцарски. Мы любим красивые ухаживания, сюрпризы и щедрые подарки. А главное – трепетное и почтительное отношение. – Она бросила на собеседника красноречивый взгляд.
– О, мой ангел, не надо так строго на меня смотреть! – огорченно воскликнул монарх. – Я знаю, знаю, что повел себя не совсем почтительно. Но такого больше не повторится, уверяю вас! С этого вечера я стану вашим самым преданным рыцарем. Я буду оберегать вас от малейших волнений и невзгод, я осыплю вас дорогими подарками, я сочиню в вашу честь стихи… все, что вы только пожелаете, мой ангел!
– Прежде всего, – капризно заявила Наташа, – я бы хотела перебраться в более приличное место. Нет, здесь, конечно, мило, но такая скромная резиденция не подходит для знатной графини, привыкшей жить во дворцах. Вы согласны, сир?
– О да, мой ангел, разумеется, согласен! – пылко воскликнул Фридрих-Вильгельм. – И я в самые ближайшие дни перевезу вас в какой-нибудь замок или дворец поблизости от Потсдама. Ну, а сейчас… – Он встал из-за стола, подошел к Наташе и положил руки ей на плечи, – сейчас я хочу, наконец, получить то, чего с таким нетерпением ждал весь день…
Такого оборота Наташа не ожидала! Она едва удержалась, чтобы не вскочить со стула и, оттолкнув короля, не убежать отсюда в поисках убежища. Но вовремя сообразила, что бежать-то некуда. Оставалось призвать на помощь все свое самообладание и не показать королю, в каком она ужасе. Надо урезонить его, заставить отказаться от своих намерений!
– Простите, сир, но я вас не понимаю, – сухо произнесла Наташа, окинув монарха изумленным, слегка нахмуренным взглядом. – Сделайте одолжение, выразитесь яснее, на что вы намекаете! А впрочем, не стоит, – тут же поправилась она, мягко отстраняя его и поднимаясь на ноги. – Чего доброго, я разочаруюсь в вас, а мне бы этого не хотелось.
