Ольга Свириденкова - Письмо императрицы
«Буду благоухать, как майская роза, – иронично подумала Наташа, морщась от приторного запаха. – Хорошо, что окна закрыты, и сюда не могут залететь пчелы, а то бы мне пришлось прятаться от них в шкафу».
Оставшись одна, Наташа принялась сосредоточенно ходить по комнате. Нужно было собраться с мыслями и продумать, как держаться с похитителем. Наташа прекрасно сознавала, что выбираться из переделки ей, скорее всего, придется самой. Вряд ли Ковров сумеет вызволить ее отсюда. Во-первых, ему будет весьма непросто отыскать этот уединенный особняк. А во-вторых, как он сможет сюда проникнуть? Наташа не знала, насколько хорошо охраняется дом, но в прочности решеток на окнах сомневаться не приходилось. Пожалуй, у нее нет ни единого шанса на побег, пока она находится внутри этих стен. Вот если бы ей разрешили выходить в парк… Но ее тюремщик, конечно же, не настолько глуп. Если он и даст ей свободу, то не раньше, чем она сумеет убедить его в своей лояльности. И самый простой способ…
«Нет, никогда! – с отвращением подумала Наташа. – Стать любовницей этого ничтожного человека? Да я, скорее, соглашусь провести в заточении остаток своих дней!»
Последняя мысль показалась Наташе совершенно непривлекательной. Нет, это все вздор, Фридрих не посмеет держать ее в заточении. А вот затащить в постель, применив силу, вполне способен. Почему бы и нет, раз это безнаказанно сойдет ему с рук? Ведь не станет же она жаловаться на него русскому царю!
Но в таком случае ей не следует идти на открытый конфликт. Она должна вести себя по-умному. Например, разыграть вздорную, капризную и не в меру требовательную особу, от которой любой мужчина сбежит без оглядки. Так или иначе, надо постараться, чтобы у короля пропало всякое желание заниматься любовью, хотя бы сегодня вечером. А завтра…
Ход мыслей Наташи прервал легкий стук в дверь. А затем в комнату снова заглянула горничная.
– Мадам, прошу следовать за мной, – с многообещающей улыбкой молвила она.
Пожелав себе ни пуха ни пера, Наташа вышла вслед за служанкой из будуара. Они миновали два небольших помещения и оказались в просторной комнате, стены которой были увешаны гобеленами со сценами охоты. В центре комнаты стоял стол, покрытый кремовой скатертью и сервированный на две персоны. Первым делом Наташа взглянула на окна. Увы, на них были такие же глухие решетки, как и на окнах будуара!
Горничная вышла, прикрыв за собой двери. А мгновение спустя перед взором Наташи предстал король. Несмотря на сложность ситуации, Наташа едва не расхохоталась, когда увидела его. Фридрих-Вильгельм был в белом парадном мундире, с алмазными аксельбантами, многочисленными золотыми пуговицами и не менее многочисленными медалями и орденами. Причем в орденах было столько самоцветов, сколько Наташе не приходилось видеть даже на мундирах екатерининских вельмож. Король всех перещеголял!
«Вероятно, он решил ослепить меня своим сиянием, – иронично подумала Наташа. – Но, черт побери, откуда у него столько наград? Держу пари, что у Бонапарта их и того меньше!»
– Мадам графиня, – произнес Фридрих-Вильгельм с легким наклоном головы. И так как Наташа никак не отреагировала на эти слова, прибавил: – Рад приветствовать вас в моих владениях!
– Благодарю вас, ваше величество, – с улыбкой ответила Наташа, приседая в почтительном реверансе.
– То есть, во владениях одного из моих вассалов, – смущенно поправился король.
– Благодарю вас, ваше величество, – повторила Наташа, еще шире улыбнувшись.
Фридрих-Вильгельм растерянно кашлянул. Видимо, он ожидал, что на него обрушатся с упреками и обвинениями, и заранее заготовил ответы. Но пленница держалась так, словно находилась на официальном приеме, и ее поведение сбивало короля с толку.
– И… и я прошу вас чувствовать себя, как дома, – наконец проговорил Фридрих.
– Благодарю вас, ваше величество, – снова сказала Наташа.
Король досадливо передернул плечами.
– Ради бога, графиня, что вы заладили одну фразу! Неужели… – он посмотрел на нее красноречивым взглядом, – неужели вам больше ничего мне сказать?
– Нет, ваше величество, – простодушно ответила Наташа. – А что вы хотите от меня услышать?
Фридрих-Вильгельм совсем потерялся.
– Но… но разве вы не находите необычным все, что с вами произошло?
– Допустим, нахожу, – ответила Наташа. – И что же дальше?
– А дальше… – Король помолчал, набираясь решимости, затем посмотрел на пленницу пылким взглядом и на одном дыхании выпалил: – Мадам, я понимаю, что поступил не самым достойным образом и что вы имеете все основания сердиться на меня. Но позвольте мне объяснить причины моего поступка, и тогда вы, быть может, смените гнев на милость!
Так как Наташа ничего не ответила, он продолжал, взволнованно расхаживая по комнате:
– Да, это я приказал доставить вас сюда! А знаете, почему? Потому что влюбился в вас! Я понял это ночью, когда вы так внезапно покинули меня… или, вернее, когда вас увел этот проклятый Ковров!
Фридрих-Вильгельм схватил со стола салфетку и яростно смял ее, видимо, представляя на ее месте ненавистного Коврова.
– Вы исчезли, – продолжал он, – и я сразу ощутил в сердце такую пустоту, что едва не бросился вдогонку! Но я не мог оставить гостей, среди которых были иностранные послы, и мне пришлось провести еще целых три часа посреди толпы, в то время как… – он окинул Наташу пламенным взглядом, – в то время как сердце мое рвалось к вам, мой обожаемый ангел! Когда же проклятый бал, наконец, закончился, и я остался один, мне стало еще тяжелее. Я понял, что ваш прелестный образ проник мне в самую душу, что я буду самым несчастным человеком на свете, если вы не станете моей! И тогда… тогда я решился на отчаянный шаг!
Он замолчал и вопросительно посмотрел на Наташу, ожидая от нее какого-нибудь отклика на свою речь. «Похоже, поток его красноречия иссяк, – подумала Наташа. – Что ж, самое время перейти в наступление».
– И тогда вы решились на отчаянный шаг, – с сарказмом повторила она его последние слова. – Проще говоря, снарядили за мной погоню, велели схватить и доставить в условленное место. Прекрасно, ваше величество, просто замечательно! Вы повели себя… как истинный король!
– Но, мадам…
– Я до сих пор не могу прийти в себя, – продолжала Наташа, чуть возвысив голос. – До сих пор не могу поверить, что вы оказались способны на такой поступок, недостойный вашего положения. Я несколько лет прожила при русском дворе. И никогда, слышите, никогда не видела, чтобы какой-то монарх или принц добивался расположения дамы такими способами! О, как был бы изумлен ваш друг император Александр! Как была бы потрясена его мать, моя добрая и великодушная покровительница!
– Ваша покров…
– Она-то считает вас благородным рыцарем, король Фридрих-Вильгельм, – укоризненно заметила Наташа, – а вы… а вы…
Наташа сокрушенно вздохнула, возводя глаза к потолку. И тут же заговорила дальше, не дав королю вставить слово:
– Последний год я жила в Павловске, рядом с Марией Федоровной. И я знаю, как она к вам относится. Она всем сердцем сочувствует вам, потому что вас притесняет проклятый изверг Бонапарт, и так глубоко, так искренне вами восхищается! А вы… вы обошлись с ее придворной дамой, словно неотесанный мужлан. Можно подумать, перед вами какая-то кухарка, а не графиня!
– Вы несправедливы ко мне, сударыня, – с жаром возразил король, воспользовавшись тем, что Наташа на секунду остановилась. – Клянусь вам, я и в мыслях не держал обходиться с вами без должного уважения. Напротив, дорогая моя, напротив! Я весь к вашим услугам, вы можете требовать от меня всего, что только пожелаете!
Наташа едва удержалась, чтобы не выказать своего торжества. Все-таки, ей удалось усовестить короля и вогнать его в рамки приличий. Она уже собиралась потребовать, чтобы ее перестали держать под охраной, но вовремя одумалась. Нельзя допустить, чтобы Фридрих заподозрил ее в намерении сбежать! Если он поймет, что ему не собираются отвечать взаимностью, то сразу перестанет разыгрывать из себя рыцаря.
– Как вы сказали, ваше величество? – медленно переспросила Наташа. – Всего, что пожелаю?
– Именно так, мой ангел! – заверил ее Фридрих-Вильгельм.
Наташа многозначительно повела бровями.
– Мне, конечно, радостно слышать такие слова. Но знаете ли вы, сир, что я очень требовательная женщина? Мой покойный супруг, граф Струйский, приучил меня к роскоши и дорогим подаркам. У меня было все, о чем только может мечтать женщина: шикарные наряды, драгоценности, экипажи. А еще за годы замужества я… приобрела привычку, которую некоторые люди осуждают, но мой муж всегда относился к ней с отеческой снисходительностью.
