От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин
Когда наш авангард перешел Хоргос, кульджийцы, увидев казаков, начали отходить к лагерю. Казаки преследовали противника, выбивая его со всех позиций, пока не обратили в полное бегство.
А дальше произошло вообще нечто невероятное. Преследуя отходивший авангард противника, казаки на кураже ворвались в главный лагерь противника у кишлака Алимту. Это вызвало невероятную панику. После этого начался совершенный разгром войска султана.
Более четырех тысяч таранчинцев в ужасе бежали во все стороны. При этом в результате боя потери казаков составили пять раненых, двое из которых остались в строю. Захватив брошенный лагерь султана Алихана у кишлака Алимту, Колпаковский двинулся к крепости Чинга-ходзи. Быстрому продвижению мешали изрезанные арыками поля. Когда же наши все-таки подошли к крепости, казаки быстро разогнали подступившую было кульджийскую конницу и остановились в садах на ночевку.
Утром наша пехота атаковала пятитысячное войско кульджийцев, снова обратив его в бегство. Преследуя бегущих, наши солдаты ворвались в крепость и захватили ее без боя.
То же самое произошло и со следующей крепостью – Суйдун. Увидев страшных казаков, крепость сразу же сдалась на милость победителей.
После этого сибирские казаки настигли часть войск султана в долине реки Или у кишлака Баяндай. Но реального боя не получилось – кульджийцы, побросав сабли и пики, просто разбежались.
Спрятавшись в Кульдже, султан Алихан наконец-то понял, что проиграл.
20 июня Колпаковский получил его письмо с просьбой остановить наступление и начать переговоры.
– Я начну переговоры только тогда, когда мне выдадут всех преступников, грабивших российских казахов! – ответил Колпаковский переговорщикам.
21 июня Колпаковский двинулся уже прямиком на Кульджу. В пути он встретил посольство султана во главе с его старшим сыном. Тот выдал генералу одного из главных разбойников – некоего Тазабека. Следом к Колпаковскому прибыл и сам султан Алихан в окружении главных чиновников.
– Я отдаюсь в руки русского царя и прошу пощадить мой народ! – встал он на колени.
Выслушав разбойного султана, Колпаковский покачал головой:
– Я гарантирую вам и вашим подданным безопасность и неприкосновенность. Но я жду от вас возмещения материального и морального ущерба как от главного виновника сегодняшней войны!
22 июня Колпаковский вступил в Кульджу. Там он конфисковал казну султана и разоружил его армию. С разбойничьим гнездом в Кульдже было отныне покончено. На южных границах Семиречья установился покой, а сама Кульджа временно вошла в состав нашей Заилийской области.
Вскоре китайскому императору сообщили, что российские войска очистили долину реки Или от мятежников и будут удерживать ее до тех пор, пока он или кто-то другой не сможет защитить регион от посягательств властителя Кашгарии. Но императора это не убедило, и он потребовал немедленного восстановления своей власти в Кульдже. Петербург на это идти отказался. В отношениях между двумя державами возникла определенная напряженность. Впрочем, вскоре все успокоилось. Не тревожась больше о возможной конфронтации с Пекином, Кауфман возобновил переговоры с Якуб-беком по вопросам признания Кашгарии в ее тогдашних границах и развития взаимной торговли.
Позднее Кульджа и прилегающие к ней районы, занятые исключительно в целях умиротворения населения, были возвращены обратно Китаю.
* * *
В 1872 году начался новый этап Большой Игры – между Англией и Россией возобновились переговоры по разграничению зон влияния в Центральной Азии. Год спустя переговоры завершились. В результате обе стороны снова подтвердили, что для сохранения мирных отношений было бы желательно не допустить непосредственного соприкосновение их владений в Средней Азии. Как вариант, англичане предложили некую промежуточную нейтральную территорию, неприкосновенность которой бы гарантировала как Англия, так и Россия. При этом, как и раньше, под нейтральными территориями англичане видели Хиву, Бухару и Коканд. Это нас, разумеется, не устраивало.
В ответ Горчаков в который уже раз предложил объявить нейтральной территорией Афганистан, брав обязательство не вмешиваться в его внутренние дела. При этом Россия снова проявила завидную сговорчивость. Так, в Петербурге согласились признать в качестве северо-западной границы Афганистана линию, проходящую по его северной границе с пустыней, которая принадлежала туркменским племенам. Это было выгодно Англии и не слишком выгодно нам. Но и это не все! Если Россия изначально считала, что ханство Бадахшан должно было стать независимым от Афганистана и входить в нейтральный пояс между афганскими и среднеазиатскими владениями, то затем, идя навстречу англичанам, она согласилась отдать Бадахшан Афганистану, то есть фактически уступала его Англии. Да, уступки были огромными, но их ценой в Петербурге рассчитывали заставить Англию отказаться от претензий на Бухару, Коканд и Хиву.
Англичане потирали руки, поверив, что им удалось достичь важной победы, хотя формальный договор подписан не был. В реальности тогдашняя граница являлась лишь весьма условной линией на еще более сомнительной карте. Относительно гор Памира в Восточном Афганистане пока речи вообще не шло. Это было делом будущего.
Увы, наши щедрые предложения англичан не удовлетворили. Их аппетиты росли. Посовещавшись с вице-королем Индии лордом Мэйо, премьер-министр Джордж Кларендон пришел к убеждению, что один Афганистан (даже с Бадахшаном!) не может отвечать условиям нейтральной территории, поэтому необходимо расширить пределы нейтральной территории на север, то есть включить в него среднеазиатские ханства. Тем самым Россия снова отбрасывалась к границам Оренбурга. Это была уже откровенная наглость! Надо ли говорить, что посягательство Лондона было с гневом отвергнуто! Таким образом, вопрос о нейтральной территории снова повис в воздухе.
При этом перерыв в переговорах был больше выгоден нам, чем англичанам. Наши войска по-прежнему продвигались на юг, а это заставляло англичан сильно нервничать. Поэтому пауза в переговорах долго не затянулась. Чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, англичане решили вместо переписки перейти к личным контактам. В Петербург прибыл член индийской администрации Дуглас Форсайт, имевший от лорда Мэйо разрешение вести переговоры по среднеазиатским вопросам.
– Расширение владений как России, так и Англии большею частью вызвано силой обстоятельств, ввиду чего границы обеих держав не могут считаться неподвижными! – задал тон переговорам Форсайт.
– Следовательно, никакое соглашение, воспрещающее расширение этих границ, не может иметь практического значения! – сразу же поставил его на место князь Горчаков.
– Если мы примем за теоретическую основу ваше утверждение, то окажемся в политическом тупике! – эмоционально отреагировал на слова российского министра индийский чиновник.
– Нисколько! – сдержанно усмехнулся в ответ Горчаков.
Сняв очки, он протер их бархатной тряпочкой и водрузил на переносицу:
– Для достижения политической устойчивости в Средней Азии следует ограничиться изысканием общих начал нашего политического положения.
В результате нелегких переговоров было решено принять нейтральный статус Афганистана в границах тогдашних владений
