От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин
Что касается Кульджийского султаната, то он тоже проводил враждебную политику по отношению к России. Шайки с его территории постоянно грабили казахов Большой Орды в русской приграничной полосе и скрывались от возмездия в султанате. Тамошний правитель султан Алахан на все запросы и требования Колпаковского прекратить беспредел отвечал отказом. Более того, узнав о прибытии нашего отряда на реке Уртен-Музарт, он заявил:
– Если русские не уберутся, то я их просто вырежу!
Теряя терпение, Колпаковский чуть ли не ежемесячно запрашивал у Кауфмана разрешения на новый карательный поход, но тот отказывал, ссылаясь на нежелание Петербурга ввязываться в пограничные разборки с Китаем:
– Кульджа – мятежная провинция Поднебесной. Пусть китайцы сами принимают меры против наглого султана Алахана.
Понимая, что тучи над его головой сгущаются, Алахан обратился за помощью к правителю соседней Кашгарии Якуб-беку, предложив вместе выступить против России.
– Этот безумец хочет моей смерти! – заявил Якуб-бек, выслушав посланца султана. – Я слишком хорошо знаю могущество русских, чтобы на них нападать. Пусть Алахан потягается с Ярым-падишахом, а мы посмотрим, что из этого выйдет!
Ярым-падишахом в Средней Азии именовали Кауфмана. Якуб-бек свою карьеру начинал в Бухаре и Коканде, поэтому был достаточно осведомлен о силе русского оружия и ввязываться в авантюру с ними не желал. Он мечтал захватить Кульджу.
Надо сказать, что занятие Кульджи имело бы для нас стратегическое значение. Дело в том, что в этом случае перекрывался горный проход, по которому некогда ринулись на Русь орды монгольских завоевателей. Поэтому этот проход расценивался Главным штабом как аналог ведущего в Индию Хайберского коридора. Однако это было не единственным достоинством долины Или. Геологи Кауфмана прекрасно знали о богатых залежах полезных ископаемых. Одновременно долина служила главной житницей огромного региона. Принятие решения ускорило сообщение лазутчиков, что Якуб-бек сам собирается захватить Кульджу. Если бы это ему удалось, на нашей границе появилось бы достаточно мощное мусульманское ханство с предприимчивым правителем, пользующимся расположением англичан. Последствия этого для нас могли быть печальными.
В апреле 1871 года, после консультаций с Петербургом, Кауфман дал разрешение Колпаковскому навести порядок в разбойничьих землях. Вскоре Кульджа получила ультиматум от Колпаковского, в котором тот требовал выдать грабителей и разбойников, скрывающихся в султанате, возместить российским подданным нанесенный ущерб, а также разрешить русским купцам торговать в Кульдже. Это был ультиматум.
– Если же ваш султан откажется выполнить мои требования, то горько пожалеет! – сказал Колпаковский передавая свое письмо посланцам.
Получив письмо, султан Алахан медлил с ответом. Понять его было можно. Пчелы не могут воевать против меда, и Алахан, сам первейший из разбойников, не мог отдать на расправу свое ближайшее окружение.
Между тем грабежи и беспорядки на границе только множились.
* * *
По истечении срока ультиматума, в начале мая 1871 года, к границе с Кульджой выступил небольшой рекогносцировочный отряд полковника Михаила Ждан-Пушкина. Полковник был из артиллеристов, участвовал в Крымской войне и боях на Кавказе. Практически все свои чины Ждан-Пушкин получил вне очереди за боевые отличия, поэтому опыта ему было не занимать.
На границе Ждан-Пушкин соединился с небольшим Тяньшанским отрядом подполковника Елинского. Объединенный отряд подошел к Кетменскому перевалу, где был встречен огнем засевших на высотах таранчинцев. Но остановить русских не получилось, и разбойники были быстро выбиты с перевала. Ночевать солдатам и казакам пришлось на высоте 9 тысяч футов. Ночью ударил мороз, началась метель, поэтому к утру часть лошадей и верблюдов замерзла.
На следующий день, посланные в дозор казаки обнаружили огромную толпу таранчинцев, поджидавших спуска нашего отряда с перевала. Не стремясь вступать в бой в столь неблагоприятных условиях, Ждан-Пушкин решил отойти назад в долину реки Чалкадысу. Разбойники начали было преследовать наших, но, нарвавшись на картечь, бежали, понеся большие потери.
Теперь они преследовали отходящий отряд Ждан-Пушкина, не приближаясь, пока не получили еще несколько тысяч подкрепления. После этого последовала новая атаку, которая также была отбита с большими потерями для нападавших.
На следующий день кульджийцам удалось окружить наших и с возвышенностей открыть огонь. Однако в ходе шестичасового упорного боя противник снова понес большие потери и откатился за Кетменский перевал. После этого наш отряд перешел границу и вернулся к месту своей постоянной дислокации. За время боев наши потери составили трое убиты и восемь раненых.
Поняв, что надо действовать серьезно, Колпаковский начал формировать для похода на Кульджу более мощный отряд. Чтобы отвлечь противника от главного пути наступления, полковник Михайловский с двумя ротами пехоты, четырьмя орудиями и полусотней казаков, а также группой джигитов выдвинулся к таранчинскому кишлаку Кетмень. Навстречу им выступили кульджийцы, но после атаки казаков быстро разбежались по местным оврагам, откуда вели беспорядочный и неточный огонь.
Постепенно выбивая местных из оврагов, казаки и пехота к вечеру подошли к Кетменю. На следующий день, выбив противника с выгодных позиций, Михайловский занял кишлак, обратив кульджийцев в бегство. Казаки преследовали беглецов еще десять верст. Но на этом сражение за Кетмень не закончилось.
Воспользовавшись тем, что ночь на 31 мая была темной, а русские, устав от боя должны были спать, более трех тысяч кульджийцев подкрались вплотную к нашему лагерю и на рассвете бросились на него со всех сторон. Однако застать нас врасплох не получилось. Как оказалось, дозоры вовремя заметили крадущегося противника, поэтому отряд уже ждал нападения во всеоружии – казаки на лошадях, а пехота с заряженными ружьями.
Подпустив атакующих вплотную, пехота начала расстреливать их точными залпами. Одновременно начала бить в упор картечью и артиллерия.
Очевидцы позднее вспоминали, что кульджийцев в присутствии самого султана и главных военачальников показали в том бою небывалую отвагу и, невзирая на страшные потери, бросались в рукопашный бой.
Однако и самому большом мужеству бывает предел. После четырехчасового противостояния нападавшие были опрокинуты и обращены в бегство. Беспорядочно бегущего противника преследовали казаки, рубя на скаку отставших.
Войско султана потерпело сокрушительное поражение, а потери были просто катастрофически. Более того, отныне местные уверовали в непобедимость казаков и более уже не только никогда не нападали на казаков, но всегда бежали от них при их появлении.
* * *
Вскоре после битвы за Кетмень главный отряд генерала Колпаковского двинулся к реке Хоргос, за которой, по донесениям лазутчиков, султан Алахан собирал новое войско. Состав отряда Колпаковского был весьма впечатляющ: почти семь рот
