Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр
– Мы ждем, когда папа вынесет решение насчет нашего брака, – кротко ответила королева. – Надеюсь, это произойдет в ближайшее время. Вам не о чем беспокоиться. Мы с вашим отцом по-прежнему добрые друзья.
– Но он постоянно с леди Анной. – Мария была на грани слез. – Поверить не могу, что он привез сюда Ведьму.
– Не стоит так сильно расстраиваться. Очень скоро его святейшество скажет свое веское слово, и тогда его милость вернется ко мне, а леди Анну отошлет прочь, – успокоила королева дочь, но, увидев сомнение на ее лице, неохотно продолжила: – Он женится на ней лишь в том случае, если получит запрет вернуться ко мне, чего он, собственно, и добивается. Однако король не осознает, что будет полезнее для его душевного здоровья и нашего королевства. И поскольку наш брак, скорее всего, не аннулируют, не стоит так изводиться. А теперь мне хотелось бы послушать вашу игру на вёрджинеле.
Мария прикусила язык. Со стороны матери было колоссальной глупостью в это верить. Но, верная своему дочернему долгу, Мария промолчала.
Когда она играла матери на лютне, появился отец. Мария встала, почтительно присев в реверансе, а затем опустилась на колени в ожидании его благословения. Король сжал ее в объятиях.
– Как поживает мое дорогое дитя? – спросил он, целуя дочь.
– Хорошо, сир. Надеюсь, ваша милость тоже.
– Ваша игра была превосходной. Я все слышал, когда подходил к дверям, – похвалил он Марию и, сев рядом с королевой, спросил: – Мария, а как ваши успехи в учебе?
То была приятная интерлюдия, совсем как в старые добрые времена. Отец провел с семьей целый час и, казалось, выглядел вполне веселым. Когда в июле Мария переехала в Хансдон, король навестил ее, и они отобедали вдвоем в ее частных покоях.
Сразу после десерта – фрукты и цукаты – король отослал слуг.
– Дочь моя, я сожалею, что в последнее время слишком редко вас видел, – произнес он. – Что меня немало печалит. Не хочу, чтобы между нами пробежала черная кошка.
– Сир, я всегда любила и почитала вас как отца и всегда буду любить, – осторожно сказала Мария.
– И все же, боюсь, кое-кто уже заразил вас своим упрямством. – В голосе короля послышались стальные нотки, а выражение лица стало жестким. – Вы наверняка в курсе Великого дела, омрачающего нашу жизнь. Итак, многие ученые мужи заверили меня в сомнительной законности моего брака с ее милостью вашей матерью. И они постоянно уговаривали меня решить данный вопрос в судебном порядке. Что бы ни твердили вам остальные, вы должны понимать, что я с тяжелым сердцем затеял весь этот процесс, но мое дело правое. Я не могу допустить, чтобы люди говорили, будто мы с вашей матерью двадцать с лишним лет жили в грехе.
Мария не знала, что сказать. Она молча сидела, не в силах доесть лежавшие у нее на тарелке вишни. Ей хотелось провалиться сквозь землю.
– Дочь моя, вы как-то странно притихли. Разве у вас нет своего мнения по этому поводу?
– Увы, сир, я в этом не разбираюсь. Даже не знаю, что и сказать. А поскольку дело касается меня напрямую, я не способна посмотреть на все беспристрастно, – пролепетала Мария и, набравшись мужества, продолжила: – Однако я слышала разные мнения относительно вашего Великого дела… Отец, зачем вы так с нами поступаете?
– Похоже, вы унаследовали упрямство вашей матери! – вспылил король. – Она отказывается признавать, что Господь наказывает нас за сей грешный союз. Все ваши братья умерли вскоре после рождения. Она родила мне восемь детей, но из них выжили лишь вы. Мария, неужели вы не видите в этом руку Господа? Неужели не чувствуете Его неудовольствия? Я не хочу жить в грехе! И вы должны это понимать!
Мария расплакалась не в силах сдерживать эмоции.
– Но при чем здесь леди Анна Болейн? Как вы могли променять на нее такую великую государыню, как моя мать? Анна Болейн недостойна короны!
– Довольно! – побагровев от ярости, рявкнул отец. – Вы не смеете говорить о ней столь неуважительно!
– Она вообще не проявляет ко мне уважения! – воскликнула Мария. – Я ваша наследница! Боюсь, она вынудит вас оставить и меня тоже, лишив меня права первородства.
Голос короля стал ледяным:
– Я вижу, ваша мать не сумела привить вам понятия долга перед отцом. И вина отчасти лежит на леди Солсбери. Вся ее семейка не скрывает своих взглядов на мое Великое дело. И это после всего, что я для них сделал! Придержите язык, дочь моя, и постарайтесь пересмотреть свои взгляды, а иначе я позабочусь о том, чтобы избавить вас от тлетворного влияния кое-кого из вашего окружения.
Король порывисто вскочил и вышел из комнаты, едва не опрокинув стул и оставив Марию в расстроенных чувствах. Ей не верилось, что отец способен разлучить ее с матерью и дорогой леди Солсбери. Наверняка это пустые запугивания. Но что делать, если отец действительно осуществит угрозу? Марии была ненавистна сама эта мысль. Теперь она жалела, горько жалела, что вовремя не придержала язык.
Она рассказала об этом леди Солсбери, которая слегка встревожилась, но согласилась с тем, что в отце говорили гнев и разочарование. Затем Мария написала матери. Та посоветовала ей набраться терпения и проявить себя почтительной, послушной дочерью, хотя и пожурила за то, что та слишком смело говорила с отцом и сувереном. А потом Мария считала дни и недели, молясь, чтобы ее вызвали в суд по делу родителей.
Тем временем у Марии начались месячные. Леди Солсбери объяснила без лишних экивоков, что это сигнализирует о начале детородного периода и достижении ею возраста вступления в брак. Но кто захочет на ней жениться? Теперь, когда законность ее рождения поставлена под сомнение, захочет ли король Франциск женить на бастарде своего сына? Ведь, вопреки заверениям воспитательницы, сей щекотливый момент все еще нуждался в четком определении.
Много бессонных ночей Мария проплакала в подушку, страстно желая вернуться в свое райское детство, когда родители ее обожали, холили и лелеяли, и они любили друг друга, и не было никакого отравлявшего их жизнь Великого дела. Боже, как ей хотелось почувствовать ту безопасность и снова оказаться в мире, где все придерживались той веры, которой она так дорожила и которую впитала с молоком матери! Она, Мария, была чужой в этом новом мире, с его нестабильностью и ползучими ересями.
* * *
В начале декабря настроение Марии еще больше испортилось, когда она узнала о смерти кардинала Уолси. Эту
