Лотос Серебристый - Александра Хартманн
— Эдвард, что-то случилось?
Он все еще тяжело дышит, рубашка распахнута, а в глазах застыла растерянность.
— Прибыли спасательные катера, пора уходить, — отворачивается и идет к реке.
Я продолжаю лежать на траве, сбитая с толку, непонимающая. Что произошло? И тут вижу, как подплывают катера, Эдвард машет им. И через несколько минут ко мне бежит заплаканная Джи.
— Киара, ты жива! — рыдает она, обнимая меня. — Я так боялась…Я бы не пережила, если бы потеряла тебя!
Я прижимаюсь к ней щекой и смотрю вокруг. Множество людей, офицеры, темнокожие лаосцы, но больше я не вижу его. Эдвард ушел.
Глава пятая
Контрабандисты были пойманы. Ими оказалась целая семья, состоящая из отца с матерью и двух мальчиков десяти и двенадцать лет.
С торговлей опиумом во всем Индокитае складывалась нелепая и странная ситуация. С одной стороны, она строго преследовалась законом, маковые опиумные поля уничтожались с заядлой регулярностью, торговцев сажали в тюрьмы, партии с товаром сжигали вместе с лодками и в то же время не было бизнеса более доходного, более популярного и неистребимого, чем опиумный. Опиумная мафия была могущественна и влиятельна. И любой белый господин, прибывший в Ханой, Сайгон или Вьентьян и желающий особо острых ощущений, прикоснуться, так сказать, к Азии всем существом, мог легко найти опиумный клуб, спрятанный за темными решетчатыми ставнями. Тут пожилой лаосец или вьетнамец с длинной редкой бороденкой раскуривал длинную трубку, и в следующие несколько часов белый господин погружался в удивительный и сладостный мир восточного дурмана.
Опиум курили многие знакомые отца, опиум курил и Даниэль с Джоном Картером. Иногда они для этого ездили в столицу, но один раз мы с Джи застали их в летнем домике в дальнем углу сада. И уже потом узнали, что брат пристрастился к опиуму еще в Англии.
Мы ехали домой. Всю дорогу Джи без конца обнимала и осыпала меня поцелуями, гладила по щекам, поправляла волосы. Ее лицо было таким бледным, таким напуганным, что мне в какой-то момент стало страшно. Я подумала, что стало бы с Джи, если бы я действительно утонула? Если бы мистер Фейн не спас меня…
Воспоминания об Эдварде заставляли меня то и дело тяжело вздыхать. Его поведение было настолько непонятным, настолько необъяснимым, что я терялась в попытках разгадать его. Взгляд серых глаз, страстные слова, то, как он целовал меня — все говорило о том, что Эдвард влюблен в меня, но тогда чем можно было объяснить его реакцию на мое признание? Он смутился? Не ожидал? Знаю, что считалось будто девушка не должна признаваться в любви первой до того, пока мужчина не признается сам. Это стыдно, некрасиво, выглядит, будто она выпрашивает у него чувства к себе. Но в то мгновение я была уверена, что Эдвард испытывает то же самое. Мне даже казалось, словно еще секунда, и он сам скажет мне слова любви. Неужели я ошиблась? Жестоко ошиблась. Может быть Эдвард просто хотел меня? Как Джон Картер.
От этих мыслей стало так дурно, что даже затошнило. Я перевела взгляд в окно машины. Стоял октябрь, сезон дождей только-только закончился. Небо было ясным и свежим, золотистое солнце длинными косыми лучами пробивалось сквозь густую зелень. Этот день вымотал меня, я хотела отдохнуть дома, но едва вспомнив об отце, и о том, что произошло вчера, плечи мои напряглись. Джи словно почувствовала меня, взяла руку и ласково погладила:
— Не волнуйся, Киара, уверена, отец уже решил все проблемы. Донг отличный работник, все знают, что он никогда бы не стал сбегать. Отец может быть суров, но он справедлив, и Парамит он жалеет, поэтому все будет хорошо.
Я улыбнулась, слова Джи немного успокоили меня. Через некоторое время даймлер затормозил перед нашим домом, и мистер Томпсон помог нам с сестрой выйти из машины.
— Странно, почему нас никто не встречает из слуг? — дивилась сестра.
И правда, не было видно ни Пеи, ни мальчиков, открывавших двери, ни других лао, к лестнице лишь вышла рыжая полосатая кошка, и, замурлыкав, выгнула спину. Завидев ее, мы втроем дружно расхохотались.
— По всей видимости, сегодня вашей лао будет эта мохнатая озорница, — улыбался мистер Томпсон, — я провожу вас.
Вдоволь посмеявшись, мы поднялись по ступеням и вошли в дом. Внутри было сумрачно, ставни на французских окнах плотно закрыты, а светильники не включены.
— Что-то слуги сегодня совсем расслабились, — неодобрительно покачала головой Джи.
Мистер Томпсон помог ей открыть два окна в гостиной, в комнату сразу хлынул поток прохладного воздуха, напоенного вечерней прохладой и запахами растений.
— Благодарю вас, — зарделась от смущения сестра.
Я наблюдала за ними, стоя в тени комнаты. По дороге домой Джи рассказала мне, что мистер Томпсон первым бросился на мои поиски, сначала был найден мой спутник — Мишель Клер, он почти не пострадал, его вынесло на берег. Именно мистер Томпсон быстро вызвал спасательные катера, и они с Джи отправились вниз по реке. Все это сестра рассказывала с таким воодушевлением, с таким блеском в глазах, что не осталось ни малейшего сомнения в том, что американец окончательно покорил ее. И сейчас, протягивая ему руку и прощаясь, Джи смущенно прятала глаза под длинными густыми ресницами.
— Хорошего вечера, мисс Джия, — говорил мистер Томпсон, удерживая руку сестры чуть дольше позволенного, — завтра я приеду и навещу вас с мисс Киарой. Думаю, она скоро поправится от потрясения. Но врача все же вызвать нужно.
— Да, я наберу месье Пересу, он осмотрит Киару.
— Мисс Джия, — заговорил мистер Томпсон пылко, — что вы скажете, если, допустим, завтра я приеду к вашему отцу и…
Джи в смущении забрала руку.
— О, прошу вас, мистер Томпсон, моя сестра чудом осталась жива, я не могу пока что думать ни о чем другом, как только о ее здоровье.
На лице американца отразилась покорность и страдание, как бывает у мужчины, когда он очень давно мечтает о женщине, и не может ее заполучить.
Я не слышала, что он ей ответил, и пошла наверх к себе в спальню. Почему-то увиденная сцена между сестрой и мистером Томпсоном вызвала во мне не самые хорошие чувства. Что это? Зависть? Но почему? Я ведь так люблю Джи, я так хочу, чтобы она была счастлива. А мистер Томпсон, это теперь стало очевидно, будет для нее отличной партией, он станет самым нежным, самым любящим мужем для моей Джи.
Я села
