Дарханна - Сергей Николаевич Билдуев
— Куда мы едем? — Ханна подала голос, когда они были уже в пролеске перед берегом Иркута.
Мунко понял, что, действуя интуитивно, совсем как в детстве, после пьяных дебошей матери и ее собутыльников, сбегал к берегу реки. Ребенком он играл возле большого белого камня до самой ночи. А домой возвращался в темноте, когда пьяницы спали крепким сном. Зимой он прятался под стол или в шкаф и ждал, пока все угомонятся. Став постарше, он сам пришел в милицию и попросил забрать его у матери. Так Мунко оказался в интернате, а его мать лишили родительских прав, что нисколько не повлияло на ее образ жизни.
Он остановил машину у камня и вышел. Выпустил щенка, и тот с радостью зарезвился на поляне. Ханна подошла к Мунко сзади и обняла его, прижавшись щекой к его спине.
— Сколько помню, она всегда в таком состоянии. Представляешь, человеку пятый десяток, и ни дня трезвой жизни после моего рождения. Хотя и до него, я уверен, она пила. Родила меня неизвестно от кого. Только зачем? Рос сам по себе. Сама-то она выросла избалованной. Бабушка воспитывала, все для нее делала. Вот и избаловала, видимо.
— Знаешь, мне матери тоже всегда не хватало. Она у меня умерла… И отца не хватало, хоть он жив-здоров. Он живет своей жизнью, ему не до меня. Меня только дед любил, а теперь я никому не нужна.
Мунко повернулся и обнял девушку.
— Ты нужна мне.
Мунко хотел поцеловать Ханну, но их отвлек щенок. Он отчаянно скулил где-то рядом. Его местонахождение молодые определили быстро. Щенок забрался под камень, в углубление под ним и, по всей видимости, застрял. Мунко просунул руку, но освободить щенка не сумел.
— Лопаты нет с собой. Блин, зря я его забрал. На эмоциях подумал, что эти забулдыги его съедят.
Ханна открыла дверь машины и вытащила нож.
— Ты предлагаешь этим сокровищем копать землю?
— Ничего страшного, серебро ведь крепкое, а щенка жалко, он же боится!
Лезвие легко разрезало коренья молодой травы и глинистые комки земли. Вскоре щенок был освобожден. Радостный, он вертелся у ног спасителей.
— Ой, а что там? — Ханна указала на углубление в земле под краем камня.
— Наверное, дети свои сокровища спрятали и забыли. Я в детстве здесь постоянно с друзьями играл.
— Давай посмотрим?
Мунко отдал Ханне нож, вытерев лезвие о траву, и вынул находку. Это был старый кожаный мешочек, практически сгнивший. Внутри него оказались ножны.
— Ничего себе! — глаз опытного ювелира безошибочно определил, что найденные ножны и нож — две части одного целого. — Смотри, Ханна!
Ханна подошла ближе, щурясь от яркого солнца, поднесла нож к ножнам, сравнивая орнамент.
— Инициалы на ножнах другие — А.Г. Аюша Гармаев! Мы правильно определили владельца этого ножа! Значит, он оставил ножны, надеясь вернуться и вернуть в них свой нож.
— Здесь еще какие-то бумаги, — Мунко развернул сверток и, мельком взглянув, отдал Ханне фотографии, — посмотри пока, мне эти лица незнакомы. Письма с фронта, надо же. И адрес моего дома! Раднаевой Дулме Ошоровне… Подожди, это же моя бабушка. Она умерла, когда мне было годика три, я ее почти не помню. Вот я дурак! Получается, дархан Ошор Раднаев — мой предок, прадед.
— А на фотографии — мой дед! Смотри — он самый высокий. На обороте даже написано: Нургали Джумалиев. Только почему-то его фамилия вторая в списке, а он посередине стоит, четвертым по счету. Кто из них тогда Аюша Гармаев? Ой, ничего не пойму!
Ханна осмотрела вторую фотографию. Портретный снимок солдата в форме красноармейца, сзади подпись — «Дулме с любовью от Аюши, 1942 год».
— Зачем этот Аюша отправил Дулме фотографию моего деда? Не понимаю!
— Ты уверена, что это твой дед? Наверное, это и есть Аюша. Для тебя все азиаты на одно лицо сейчас.
— Ну конечно, ты что говоришь! Смотри, он улыбается и видно, какие кривые у него зубы, прямо как у меня до того, как я брекет-систему поставила. Это мой самый больной вопрос. Дед таким красавцем был, а я от него только кривые зубы унаследовала. Он когда умер, ни одного вставного зуба не имел — все свои до старости сохранил, хоть и кривые.
— Ты говорила, что твой дед память потерял?
— Ты хочешь сказать, что… Не может быть!
— А почему нет? Представь: бой, все погибшие, гора трупов, когда там разбираться, кто есть кто! Вынесли живого, по спискам посмотрели потом — одна отличная ото всех фамилия, по фотографиям — похож, возраст — соответствует. Ничего не помнит, да еще и языковой барьер. Еще наверняка кто-нибудь по ошибке сразу его в казахи записал, бурятов же мало кто знает. Вот меня в армии и за тувинца, и за казаха, и за якута принимали, а когда говорил, что с Бурятии, удивлялись и спрашивали, где она находится. Примитивная логика, отсутствие времени на разбирательства — и вот результат: Аюша Гармаев превратился в Нургали Джумалиева, который, на самом-то деле, погиб в том бою.
— Это что же, выходит, мой дед хотел жениться на твоей бабушке?
— Возможно, не зря судьба распорядилась так, что этого не произошло? — Мунко отвёл глаза и улыбнулся.
Затем он вынул из кармана кольцо. На миг ему стало неловко — ювелир, а привычки хранить изделия в шкатулках так и не заимел. Взяв Ханну за руку, надел на ее палец кольцо в виде змеи с короной и крыльями, свое первое удачное золотое изделие.
— Как ты угадал с размером?
— Потомственный дархан, как-никак, — шутливо ответил Мунко.
— Если это предложение руки и сердца, то я согласна.
С этими словами Ханна взяла нож и вставила его в ножны, воссоединив две части единого целого.
14-15 апреля 2019 года, г. Улан-Удэ
