Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
Сюда и о язве приходят всякие сказки. Частым уведомлением успокоишь мой дух. Иного писать не имею: ни я и никто не знает, где ты. Наугад посылаю в Херсон. Фельдмаршал Румянцев, как и всегда, выискивает разные неудовольствительные замашки.
Прощайте, мой друг, будьте здоровы. Когда же, наконец, кончится ваша крымская история?»
Да. Было и третье беспокойство: в Крыму гуляла язва, прилипчивая болезнь, которая может статься покосит половину армии, и среди той страшной хвори находится ее никем незаменимый Светлейший князь Потемкин.
Посреди жаркого крымского лета Потемкин все еще находился в Крыму, в лагере при Карасу Базаре. Одним из его упражнений было описание топографии Крыма, он, видя, что нонешний год татары, без греков и армян, не в силах будут всего урожая убрать, не уставал удивляться плодородию сей земли. Но татары не так тревожились об урожае, как о том, что их будут брать в рекруты в русскую армию. И в его уверения, что таковой слух пущен от их злодеев и что он пустой, они не верили.
Он отписал императрице с просьбой издать указ, освобождающий их от рекрутства, дабы успокоить татар. Писал от такожде, что турки по сие время везде смирны, гарнизоны их не умножаются. Боясь, что русские нападут на них, они укрепляют проход Боспорский, чинят укрепления в Константинополе. Потемкин предупреждал государыню, ежели и быть войне, то не нонешний год, понеже наступал рамадан и кончится он двадцатого августа, стало быть, до осени останется всего ничего. Такожде он просил милости генералам, служащим под его командованием: Суворову – Володимерский крест и Павлу Сергеевичу. Графу Бальмену – Александровский. Просил не оставить без аттенции Лашкарева, божась, что он человек усердный и немало из-за него, своего командира, помучился. Писал, что не удивляется шведского короля жеманству. Словом писал все то, что императрице было интересно знать.
* * *
Наконец, от Светлейшего пришла депеша, которую доставил премьер-майор лейб-гусарского эскадрона Павел Михайлович Глазов.
Светлейший князь еще раз просил прощения у государыни за перерыв в письменном сообщении, поелику был упражнен, борьбой с чумой, а такожде подготовкой к присяге всего Крыма, разъездами по полуострову вместе с майором гусарского эскадрона Глазовым Павлом и с Корсаковым Николаем, инженер-полковником, бесценным умельцем и главным строителем Кинбурна и Херсона. Вместе с ними князь выбирал места для закладки новых городов в Крыму.
Узнав, что маркиз де Вернак изволил устно изложить императрице монаршую ноту о неудовольствии короля Людовика касательно присоединения Крыма к России, советовал не обращать аттенции на сии выпады, понеже, когда французы завоевывали Корсику, то ни у кого не спрашивали разрешения. Князь советовал провести торговые и иные негоциации с Великобританией, дабы напугать Францию, а такожде советовал укреплять отношения с шведским Густавом, дабы он не препятствовал в будущем Российским военным предприятиям и не имел желания идти против Дании, союзнице России. Все оное Екатерина тщилась учитывать, ведя политическую игру с соседними странами.
На радость государыне, Саша Ланской выздоровел, и настырно желал обуздать ту аглицкую лошадь, которая скинула его три недели назад, что не помогало Екатерине спокойно спать. Но сильнейшим образом беспокоила ее прилипчивая язва в Крыму, посему ей хотелось, дабы князь, не заразившись сей хвори, скорее покончил с крымскими делами и вернулся в столицу. К этому времени подоспели грузинские дела, подписан с ними договор, что весьма порадовало Светлейшего князя. Он писал по сему поводу:
«Матушка Государыня. Вот, моя кормилица, и грузинские дела приведены к концу. Какой Государь составил толь блестящую эпоху, как Вы. Не один тут блеск. Польза еще большая. Земли, на которые Александр и Помпеи, так сказать, лишь поглядели, те Вы привязали к скипетру российскому, а таврический Херсон – источник нашего християнства, а потому и людскости, уже в объятиях своей дщери. Тут есть что-то мистическое.
Род татарский – тиран России некогда, а в недавних времянах стократный разоритель, коего силу подсек царь Иван Васильевич. Вы же истребили корень. Граница теперешняя обещает покой России, зависть Европе и страх Порте Оттоманской. Взойди на трофей, не обагренный кровию, и прикажи историкам заготовить больше чернил и бумаги.
Я скоро за сим пришлю курьера с многими представлениями, для которых теперь езжу осматривать в Крыму нужные места. Пишу примечания нужные до инвеституры царя Ираклия к Безбородке; что, матушка, мешает наградить его 2000-и душами ранговых. Я к сей присовокупляю еще две прозьбы о подполковнике Тамаре, столь похвально в Грузии дела производившему, и подполковнике Корсакове, искуснейшем не только у нас, но и везде инженере, весьма трудолюбивом и усердном. Они оба старшие по полкам Екатеринославским.
Цалую ручки твои, матушка родная, и еду сей час в Ениколь, а третьего дни только приехал из Ахтиара.
Вернейший раб Ваш
Князь Потемкин
Не стыдно Александру Дмитричу ездить на бешеной лошади, которая раз уже его ушибла. Я желаю сердечно ему облегчения».
Последнее известие, что командующий Кавказскими войсками, Павел Сергеевич Потемкин сумел подписать Георгиевский трактат с представителями грузинского царя Ираклия Второго о протекторате России над Картли-Кахетинским царством, опричь радостной новости об успешном присоединение Крыма, неимоверно воодушевил императрицу, несмотря на болезнь князя Потемкина. У нее даже улучшилось самочувствие. Она желала творить, любить, создавать.
Ее обожаемый Саша Ланской не переставал ее радовать. Екатерина было увлеклась морским офицером Мордвиновым, но Ланской так укорительно смотрел на нее, так любезно жаловался на ее нелюбовь к нему, что она не могла оставить его. Да, собственно, и не собиралась оставлять, понеже сей Мордвинов был так, дабы вызвать ревность Сашеньки. Сей человек, Александр Ланской, любил и был ей верен! Улыбка не сходила с ее лица и, когда она ловила себя на беспричинной своей улыбчивости, она отмечала, что своему хорошему настроению она обязана едино своему любезному Сашеньке. Ей все время хотелось находиться рядом с ним, глаза ее должны были видеть его ежеминутно. Ей хотелось давать ему радость и дарить ее постоянно. Подаренные дома, поместья, крестьяне, все оное знатно, но надобно еще его чем-то порадовать. Чтоб и ему, и ей было приятно. Чем же? Думая об этом, Екатерина вспомнила, что Александр любит театр. И она обожает такожде его. Почему бы не построить новый красивый театр, где бы они могли вместе появляться на публике, и все каждый раз будут видеть, какой красавец любит ее, какой богатырь!
Шел третий год их любви, Екатерина
