Уранотипия - Владимир Сергеевич Березин
Временами он стоял на холодной Кремлёвской стене и смотрел на холмы, заполненные избами. Там, сколько мог видеть глаз, курились дымки над заснеженными крышами. Это был русский лабиринт, и Христофор любил водить по нему взглядом, отыскивая не то выход, не то вход.
Ему нравились те дни, когда со всех сторон звонили колокола, а русские ходили вокруг своих церквей хороводом. Одни шли вокруг храма посолонь, то есть по солнцу и часовой стрелке, а другие брели наоборот – противосолонь. Порядка в русских не было, и грек понимал, что тревожит патриарха.
Не так давно сюда приехал англичанин чинить башенные часы. Кремль много раз горел, часы портились, англичанин начинал работу заново и сделал наконец механизм, в котором вращались не стрелки, а циферблат. Другой англичанин, врач на русской службе, смеялся над этим и говорил, что ничего удивительного: поскольку русские во всём живут иначе, то и время их течёт по-другому.
Но грек по имени Христофор знал, что часы всегда – не просто часы, а прибор для выделки времени. Каковы они, таково будет и местное время.
Грек осмотрел все часы в Москве. Это разрешил ему один боярин, в ведении которого были здешние механизмы, включая пушки и часы. Боярин был толст и весел, он любил диковины и необычных иностранцев. Часы в его ведении были только механические, потому что за солнечными не нужен пригляд.
С ними русские справлялись без посторонней помощи.
Водяных же часов здесь не знали, потому что они замерзали на полгода. Грек, впрочем, подумал, что эти клепсидры как нельзя лучше передавали бы течение времени в Московии.
Толстый боярин спросил грека, чем он занимается, и тот ответил: «Временем». Боярин обрадовался и сказал, что давно догадался, что иностранец – механик. «В каком-то смысле механик, – согласился грек. – Время механично, хотя его нельзя измерить верёвкой с узелками и сложить в сарай, как рычаги и шестерни». И добавил уже про себя: «Да, безусловно, механик». Боярин не отставал, его интересовало, где инструменты гостя. «Мои инструменты повсюду, я могу использовать всё, что угодно, даже невидимое глазу, – отвечали ему, – например песок, птичьи перья или рыбью шелуху».
Боярин спросил у грека, обязательно ли для него целомудрие.
– Апостолам, – добавил он, – разрешалось во время путешествия брать себе женщин.
Этот боярин, видимо, был довольно начитан, ведь часы с пушками обязывают к чтению.
Иностранец сказал боярину, что для него ничего не обязательно, кроме веры в Бога.
Вечером в дверь грека постучали. Это толстый боярин прислал ему женщину. Она была невеликого роста, с круглым лицом и сальными волосами. В любви холопка оказалась неискусна, и, лёжа с ней, грек думал, что погружается в болото, не встречая ни опоры, ни сопротивления.
В его келье топили так сильно, что он спал поверх перины, а женщина – под ней.
Когда они соединялись, он ловил её испуганный взгляд. Женщине казалось, что она совокупляется с псом, и она слышала над ухом собачье дыхание.
Только через несколько дней он обнаружил, что она умеет говорить. Холопка попросилась назад, и с тех пор он её не видел несколько месяцев. Но всё равно женское время было ему интересно, ведь тут женщины ценили тепло, а на его родине – прохладу. Холод мешает старению, а жара быстро превращает женщин в старух.
Как-то в поисках книг прошлых времён он пошёл в монастырь за городом и опоздал с возвращением.
Вокруг него был снег, и сугробы намело так, что не видно было не то что огня, но и изб.
Путник думал, что вот это – настоящий русский лабиринт. Лабиринты юга сделаны из камней, лабиринты англичан – из колючих кустов, а лабиринт у русских – это однообразные стены из снега, прихлопнутые крышкой беззвёздного неба. Тот лабиринт, в котором жил Минотавр-зверь, имел каменный потолок, в садовых лабиринтах ветви иногда сходятся над тропинкой, но русский лабиринт с чёрным небом куда страшнее прочих. Тем более что Христофор в этот момент заплутал в сугробах, которые были выше его головы, но потом вдруг выскочил к реке и холмам.
Теперь Христофор шёл, уже веселее стуча в промёрзшую землю посохом. Была третья стража ночи, потому как первая начинается с закатом и называется вечером, вторая длится ещё три часа и зовётся полночью, имя третьей стражи – петроглашение, потому что это означает крик петуха. И лишь четвёртая стража, что наречена рассветом, им и кончается. Но путник не всегда доживает до четвёртой.
Вот и сейчас из леса на Неглинной реке к Христофору вышли волки. Жёлтые глаза их смотрели на грека, не мигая, а он спокойно глядел в золотые огни. Волки были худы, и не от сытой жизни они отправились на охоту за человеком.
Время замедлилось. Волки двигались плавно, но путник был быстрее.
Для начала он распорол посохом брюхо вожаку. Он знал, что стая всегда экономит силы, а верность начальству эти силы отнимает быстро. Потом он убил двух сильных волков, шедших за вожаком. После этого грек поднял посох и встал неподвижно. Луна светила ему в спину. Где-то в отдалении проснулась и выла московитская собака.
Стая скалила зубы, но не нападала. Волки пятились, но им нужен был знак, чтобы уйти с честью, и грек поднял посох и махнул им слева направо, убыстряя движение.
Волки развернулись и ушли.
Не боясь ничего, грек ходил по улицам Московии, проваливаясь в твёрдую и сыпучую воду, смешанную с грязью. Он заглядывал в лица людей, делал свои вычисления, а потом заносил их в книгу.
Но вот началась весна, и приблизилась Пасха. Потеплело, и грек снял две шубы из трёх. В Вербное воскресенье он встал на Соборной площади и стал глядеть на праздник. «Ослятя! Ослятя!» – закричали у него над ухом. Грек ожидал, что увидит осла, но этот зверь был тут редок, не то что на его родине.
Вместо осла на площадь вывели лошадь, украшенную ковром, и патриарх взгромоздился на неё. Царь стоял у стремени. Толпа крестилась и плакала.
Грек понял, что он снова находится внутри иконы, но не как чужеродное тело, а уже как участник действия. Дети запели, и шествие двинулось из города через ворота. В грязь перед идущими бросали ткань и кафтаны. Бил колокол на башне, скрежетали английские шестерёнки в часах. Время текло из города наружу, и люди шли надо рвом к собору на площади, который со
