Зимняя бегония. Том 1 - Шуй Жу Тянь-Эр
Глядя на него, Шан Сижуй спокойно проговорил:
– Вы были очень обходительны. Это всецело моё желание уйти.
Владелец театра понял, что Шан Сижуй разгадал его сегодняшний замысел, когда он попустительствовал драке, дабы загрести жар чужими руками. Но Шан Сижуй не стал ничего объяснять, позволяя ему сохранить лицо и щадя их приятельские отношения. Владелец ради приличия пытался ещё отблагодарить Шан Сижуя подарками, увещевал его, затем прислал людей, чтобы те помогли собрать костюмы и реквизит, и снова заверил его в преданности.
Шан Сижуй сказал:
– Не стоит церемоний, я возьму лишь то, что мне причитается. Однако хотел попросить вас взять с собой одного человека, того дядюшку, что играл сегодня на хуцине, очень уж он мне понравился.
Хозяин театра тут же заявил, что, если сам старик согласится, терем «Хуэйбинь» не станет возражать.
Шан Сижуй обернулся к Чэн Фэнтаю и с улыбкой произнёс:
– Все эти закулисные мелочи наверняка смешат второго господина.
Чэн Фэнтай улыбнулся:
– Раз Шан-лаобань весь в хлопотах, Чэн откланивается.
Шан Сижуй кивнул:
– Ах, кругом такой беспорядок, не смею вас задерживать, – договорив, он повысил голос и кликнул: «Сяо[41] Лай», и тут же подбежала одетая в голубое нарядное платье девушка с толстой косой.
Шан Сижуй приказал:
– Подбери-ка одно из моих пальто, что получше, и принеси второму господину.
Чэн Фэнтай принялся отнекиваться, говоря, мол, не стоит, у входа его ждёт машина, да и на улице не так холодно. Но пальто мигом принесли, и Шан Сижуй, взяв его за воротник, расправил пальто и накинул на Чэн Фэнтая.
– Надеюсь, второй господин не погнушается.
Облачённый в пальто, Чэн Фэнтай потянул сестру, чтобы и она попрощалась, а Шэн Цзыюнь продолжал заботиться о Шан Сижуе. Выходя из дверей, Чэн Фэнтай обернулся и сказал:
– Молодой господин Юнь, пойдём-ка вместе.
Шэн Цзыюнь пришёл в некоторое смятение, взяв Шан Сижуя за руку, наказал тому беречь себя и поплёлся за Чэн Фэнтаем.
Сев в машину, Шэн Цзыюнь затаил дыхание, ожидая расспросов Чэн Фэнтая. С тех пор как он связался с Шан Сижуем, незаметно для самого себя потратил очень много денег, спуская их на роскошные корзины с цветами, покупая головные уборы и украшения, и вовсе не потому, что Шан Сижуй просил его об этом – он делал это по собственной воле. Ему казалось, что только так, истратив много денег, он сблизится с Шан Сижуем. Однако где студенту найти деньги? Вот он и сообщал домой, в Шанхай, о различных злоключениях, которые якобы с ним происходили, так неужто его сейчас раскроют?
Всю дорогу Шэн Цзыюнь просидел, обхватив себя руками, в ожидании того самого вопроса Чэн Фэнтая, но тот не заговаривал, а сидел, прижав палец к губам, украдкой над чем-то посмеиваясь. Неизвестно, о чём он думал. Когда автомобиль подъехал к усадьбе семьи Чэн, Чэн Фэнтай потянул сестру из салона, а Лао Гэ приказал отвезти Шэн Цзыюня в университетское общежитие. Шэн Цзыюнь не мог более выносить лезвия меча, занесённого над его головой, не выдержав, он высунулся из окна машины и, улучив момент, задал вопрос:
– Второй брат, так о чём вы хотели меня спросить?
Чэн Фэнтай, помолчав, опомнился:
– Что я хотел тебя спросить? О, да я и позабыл уже. Поговорим в другой раз.
Вернувшись домой, Чэн Фэнтай первым делом вручил Чача-эр няньке, чтобы та уложила её спать, а сам отправился в столовую перекусить. Затем он тайком прокрался в спальню, но вторая госпожа ещё не спала. Она курила, ледяным взором смерив Чэн Фэнтая с разбитой губой. Служанка помогла Чэн Фэнтаю раздеться, и вторая госпожа, увидев, какое пальто с него сняли, резко стукнула мельхиоровой трубкой о плевательницу. Не сказав мужу ни слова, она снова набила трубку табаком.
Чэн Фэнтай пощупал уголок рта, отослал служанку и, скинув кожаные ботинки, заполз на лежанку. Отняв у второй госпожи трубку, он со смехом произнёс:
– Будешь на ночь много курить – не уснёшь.
Изначально он думал насмешить вторую госпожу парой слов, чтобы та отошла от гнева, но вопреки его ожиданиям вторая госпожа смотрела всё так же холодно, бороться с ним она не стала, а, отвернувшись, легла спать.
Тут-то Чэн Фэнтай и сообразил, что до неё уже дошли вести о том, что произошло сегодня, и он нагло завалил жену, принявшись лапать и водить руками по всему её телу, докучая ей до невозможности. Вторая госпожа не вынесла этих приставаний и, скинув одеяло, села прямо и с ледяным выражением лица процедила:
– Второй господин бравировал всю ночь, играя в героя, откуда у вас ещё только силы есть?
Чэн Фэнтай с улыбкой ответил:
– Я могу бравировать и геройствовать всю ночь напролёт лишь с тобой. Куда уж мне до прочих мест!
Вторая госпожа холодно усмехнулась:
– Поменьше неси всякий вздор! Мне и невдомёк было, что второй господин, оказывается, умеет драться! И какую же роль на этот раз сыграл Шан Сижуй? Ты думаешь, он никогда не видал человека, который вступил в драку ради него, дабы показать себя во всей красе, покичиться своими силами? Он повидал множество таких! А ты и рад скакать перед ним! Не будь ты вторым господином Чэном, хоть бы тебе мозги вышибли ради него, он и не взглянул бы на тебя! А ты ради него бросился под тумаки и свист разгневанных зрителей? Больше суй свой нос куда не следует!
Её ругань Чэн Фэнтай пропустил мимо ушей, к тому же она сама сейчас лезла не в своё дело. Да и такое ли большое дело он наворотил? Такой уж у него характер, нрав героя, что не может не вступиться за слабого, кто что на это скажет? Только он собрался принять недовольный вид, как вторая госпожа, опередив его, заговорила о другом:
– Не то у меня положение, чтобы вмешиваться в твои дела! Можно ли со мной считаться? Я прибежала к тебе через пол-Китая, заплатила по твоим долгам своим приданым, чтобы стать твоей женой. Тебе же некуда было метнуться, вот ты, зажав нос, через силу и женился на мне. Я была несведущей деревенской девицей, ни талантов, ни наружности, разве я достойна тебя, второго господина Чэна?!
Едва услышав о делах былых, Чэн Фэнтай тут же смягчился, рассмеялся и в шутку завернул вторую госпожу в одеяло с головой. Вторая госпожа заговорила о больном, глаза и кончик носа у неё покраснели, она всё ещё была не в настроении, и её вид вызывал у Чэн Фэнтая жалость.
Чэн Фэнтай проговорил:
– Почему, как только что-то тебе
