Эдуард БОРНХЁЭ - Мститель
У молодых рыцарей щеки запылали от праведного гнева.
— Клянусь богом! —вскричал Клаус Коркенпропф, цветущий молодой господин с рыжеватым пушком на подбородке, свидетельствовавшим о его мужском достоинстве.—Подобной истории я еще не слыхал! Свободный крестьянин? Это что такое? Такой гриб на на
шей земле не растет, а если он вдруг где-нибудь появится, его надо тотчас лее растоптать.
— Чего же мы ждем! — заявил долговязый, курносый и кудрявый юнкер Клопфлейш.— Едем туда, вздернем этих негодяев на сук, а гнездо их подожжем.
— Вот это правильно! Все ясно. Веди нас сейчас же туда, Одо! — зашумели в толпе.
— Едем! — крикнул Одо со все возрастающим возбуждением.— Я должен наказать этих собак. Пока я этого не сделаю, ни капли вина в рот не возьму!
Это решение было встречено радостными восклицаниями. Рыцари созвали слуг, сели на коней и поскакали в лес. Рыцаря Куно не было среди них, он и не знал об их намерении.
Он сидел в богато убранной комнате и развлекал красивую девушку, которая, иногда улыбаясь сквозь слезы, слушала его то серьезную, то веселую, но всегда мягкую и плавную речь.
Бедный Яанус!
12
В усадьбе Метса держали совет, как быть с Маанусом. Сам Маанус сгоряча готов был уйти, убежать в лес далеко, далеко, все равно куда, лишь бы выручить из беды своих заступников. Старик Тамбет, обычно живой и деятельный, несмотря на свои годы, был ошеломлен последними событиями. Он мало говорил, больше что-то бормотал про себя и часто озабоченно качал головой. Да и у Яануса было тяжело на сердце, но он и виду не подавал, стараясь подбодрить
Кубьяс всю дорогу бранился, осыпая слуг всевозможными угрозами. Хромая, добрался он наконец до дому.
Молодой владелец замка с толпой гостей как раз спускался по лестнице. Они только что позавтракали и все были в отличном настроении.
— Я вас так скоро не отпущу! — сказал Одо, лицо которого сияло весельем.— Вы должны помочь мне скоротать дни траура… А ты чего тут ковыляешь, старый пес? Что ты корчишь такую жалостную мину? Что за хворь на тебя напала?
Последние слова были обращены к кубьясу, который вместе со слугами подошел к крыльцу. Он так сильно хромал, что казалось, будто у него укорачивается попеременно то правая, то левая нога; при этом он охал и испускал душераздирающие стоны. Подойдя к своему господину, он сложил руки, поклонился до земли, свесил голову и стал жаловаться плаксивым тоном:
— Господину хорошо смеяться, господин может сделать со своим слугой что хочет. Но меня, господского слугу, оскорбили и избили до полусмерти.
И тощее тело кубьяса завертелось, точно коловорот.
— Кто же тебя так избил, бедный ягненочек? — рассмеялся Одо.
— Метсаский Яанус.
— Кто?
— Метсаский Яанус. И старый Тамбет, его отец. Меня били, а господина ругали. Ох! Ох!
Лицо молодого рыцаря, до этой минуты не терявшее веселого выражения, внезапно омрачилось.
— Что ты мелешь? — спросил он резко.— Они меня ругали? Меня?
— Ругали и поносили так, что страшно было слушать. А меня избили. Ох! Ох!
— Ты с ума сошел. За что… да как они посмели?
Гости окружили их и смеялись над кривлявшимся кубьясом.
— Они воры! — вскричал кубьяс.— Настоящие воры и разбойники! Кто знает, сколько добра они уже стащили из замка! А теперь они еще и укрыли у себя в доме беглого раба из деревни, принадлежащей господину, и не хотят его выдать. Сущие разбойники! А когда
других. По его мнению, надо было выкупить Маануса у его господина.
Но старик Тамбет покачал головой:
— О выкупе сейчас с новым владельцем замка уже и говорить нельзя. Задета его гордость, а гордость эту я знаю. С Маанусом мы как-нибудь еще уладили бы дело, но мы рассердили самого господина, а этого он непростит. Плохи дела, очень плохи!
Среди собеседников на некоторое время воцарилось молчание.
Вдруг со двора донеслись сильные удары в ворота. Все трое испуганно переглянулись. Тамбет встал.
— Яанус, ты спрячь Маануса,— сказал он, учащенно дыша,— а я пойду узнаю, что им надо.
Старик поспешил во двор. Яанус повел мальчика в кладовую, откуда вела лестница на чердак, велел ему подняться наверх и хорошенько спрятаться. Мальчик взобрался наверх. В это время на дворе поднялся сильный шум. Яанус, предчувствуя недоброе, поспешил туда и увидел, что двор полон всадников, а отец его лежит на земле, поваленный тяжелым ударом. Сердце юноши закипело страшным гневом, он готов был обрушиться на противника и разнести его в прах.
— Люди, на помощь! — крикнул он своим работникам и, подобно каменной глыбе, катящейся с горы, налетел на всадника, который сбил с ног его отца. Словно железными клещами, схватил он его за руку и за грудь, одним рывком стащил с седла и бросил себе под
ноги. Остальные оцепенели от удивления и испуга.— Яанус показал мощь, достойную Калевипоэга.
Сила старого Вахура, дотоле дремавшая в теле его внука, теперь грозно просыпалась.
Прежде чем товарищи оглушенного юнкера успели прийти в себя от испуга, Яанус обнажил меч юнкера, отступил на несколько шагов и крикнул громовым голосом:
— Что вам нужно, люди? Зачем вы, как разбойники, ворвались сюда?
Побагровев от ярости, размахивая хлыстом, Одо подъехал почти вплотную к Яанусу, который не отступил, однако, ни на шаг, и крикнул:
— Ты смеешь еще огрызаться, собака?
Остальные также подъехали поближе.
— Назад! Назад! —прогремел Яанус и так взмахнул мечом, что лошадь Одо со страху встала на дыбы.— Я такой же свободный человек, как и вы, и сумею отплатить за оскорбление. Я знаю, зачем ты привел сюда эту шайку убийц, бесчестный юнкер. Ты по навету своего озлобленного раба пришел в этот дом творить суд по кулачному праву. Я презираю тебя, наглый мальчишка, я презираю тебя, ты порочишь свое рыцарское достоинство.
Тем временем четверо работников с острыми топорами в руках встали за спиной Яануса. Одо побледнел, но тотчас же вновь покраснел до корней волос. Губы его затряслись, голос странно задрожал.
— Как ты смеешь? — глухо пробормотал он.— Я могу приказать изрубить тебя на куски… Ты уже второй раз оскорбляешь меня…
Яанус ответил спокойно:
— Если ты считаешь, что я тебя вторично оскорбил, то отомсти мне, как подобает мужчине! Но ты побоялся прийти один, привел целый отряд. Сдается мне, у тебя чувство чести не больше твоей бороды, а ее у тебя и вовсе нет.
— Молчать, собака!
— Иди-ка, попробуй заставить меня замолчать! Но один против одного, как того требует обычай свободных и честных людей.
— Сто чертей! — проревел Одо и слез с коня.— Оставьте меня, пусть никто не сует нос в наше дело! — приказал он своим товарищам и обнажил меч.
— Прежде чем мы начнем биться, еще одно слово,— сказал Яанус. — Если я паду, ты можешь, делать с моим трупом, что хочешь. Но я прошу тебя, оставь в живых моего отца. Обещаешь?
— А-а? Теперь ты просишь, собака!
— Не за себя, щенок, а за своего ни в чем не повинного отца, который стонет там, на земле, израненный.
— Ладно, он будет жить, но будет гнить в самом глубоком подземелье, пока смерть не спасет его. Но ты умрешь. Издохни же, собака!
Мечи скрестились! Поединок начался.
Одо был смел, ловок и горяч. Яанус был храбр, ловок и хладнокровен. Вначале Яанусу стоило немало труда защитить себя от бесчисленных ударов и уколов,
следовавших один за другим с молниеносной быстротой. Мечи сверкали так, точно с клинков сыпались огненные искры.
Окружающие молча следили за поединком. Тамбет приподнялся на локте и напряженно смотрел на бойцов. Во дворе царила зловещая тишина. Слышался только раздражающий звон оружия.
Но мало-помалу Одо, чересчур рьяно вступивший в бой, стал ослабевать, удары его делались все реже и, наконец, он вынужден был перейти к обороне.
Между тем юнкер, которого Яанус сбросил с коня, снова поднялся на ноги. Он с досадой вспомнил, что с ним произошло, и еще больше разозлился, когда увидел, как искусно пользуется крестьянин его рыцарским мечом. Молодой господин попросил у своих товарищей меч, чтобы наказать своего оскорбителя, но так как ни у кого не было охоты расставаться с оружием, то он поднял большой камень и заковылял к сражающимся. Его никто не удерживал, так как все видели, что положение Одо делается хуже, чем хотелось бы рыцарям.
Но вмешательство нового врага разъярило Яануса. Страшным ударом перерубил он меч противника пополам и, как молния, обратился к другому врагу. Но этот герой, лишенный меча, со страхом выронил камень и показал пятки.
Остальные с криком бросились вперед и окружили обезоруженного и словно онемевшего Одо.
— Что это значит? — крикнул Яанус, бледнея.
— А вот что это значит! — с насмешкой ответил юнкер Клопфлейш, направляя своего коня прямо на Яануса. Тот понял, что спасения нет, и в отчаянии заскрежетал зубами:
