Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
— Не перестаю удивляться твоим познаниям, Ярослав. И когда ты только успеваешь всё прочесть, а главное запомнить.
— Постоянное чтение книг, Ирина, не только развивает мыслительные способности, но и память.
— Но днем ты снуешь по оружейным мастерам и ратным людям. Не пойму, когда ты сидишь за книгами? — теперь уже спросила Добронега.
Князь улыбнулся, обнял сестру за плечи и ответил:
— Зимние ночи зело длинны, Мария.
— Ночи? — переспросила Добронега и с лукавинкой посмотрела на Ирину.
— А вот я, когда стану замужней женщиной, ни за что не позволю супругу заниматься книгами по ночам. Ночь супругам не для того отведена.
Ярослав и Ирина покачали головами и… рассмеялись.
Глава 12
МЕЧ БУДАНА
На другой день в терем пришла добрая весть. В покои вошел веселый Могута и поведал:
— Гость к тебе, княже. Боярин Бренко из Ростова!
— Бренко?! — несказанно возрадовался Ярослав. — Зови немедля!
Господи, как же оживился Ярослав! Как он стиснул в крепких объятиях своего бывшего дружинника!
— Как я рад тебе, друже. Какими судьбами?
Миновало восемь лет с их последней встречи, и оба жадно разглядывали друг друга. Бренко, как отметил Ярослав, почти был таким же, будто годы обошли его стороной, а вот облик князя заметно изменился. Нет, он не постарел, и седые паутинки еще не вкрались в его курчавую бороду, лишь черты лица стали более суровыми и мужественными, хотя глаза в эти минуты были наполнены неподдельной радостью.
Взволнован был и Бренко: он всегда любил ростовского князя.
— Так Богу было угодно, княже. От судьбы не уйдешь. Проведали мы, что Святополк Окаянный печенегов на Русь призвал. Подоспели к тебе на подмогу с сотней дружинников.
Ярослав вдругорядь обнял Бренка.
— Любой твой дружинник троих стоит. Каждого в лицо помню. Искушенные воины. Непременно встречусь… Ну, как там Ростов, как Ярославль?
Бренко принялся обстоятельно рассказывать, а князь ненасытно слушать. Все, что говорил боярин, было близко его сердцу.
— Ныне, княже, град твой и не узнать. И крепость еще более упрочили, и храмами Ярославль изукрасили. Залюбень город!
— Елей на душу, Бренко. Как бы мне хотелось глянуть на Волгу и Ярославль. Как хотелось!.. А богат ли ремеслом град?
— Рубленый город тесен стал. За крепостью посад разросся. Появились мастера на все руки — и кузнецы, и оружейники, и хлебники, и кожевники. Всех не перечесть.
— Добро, добро, Бренко. А купцы? Процветает ли град торговлей?
— Ростов, конечно, будет побогаче. Сколь сил ты в его торговлю вложил, но и Ярославль купцами не обижен. И к булгарам, и в Хвалынское море ходят. Без прибытка не живут. Мнится мне, минует какое-то время, и Ярославль станет одним из самых процветающих торговых городов. Уж слишком удачное место выбрал ты, княже, для основания Ярославля. Мы до сих пор поминаем, как ты уложил медведицу. Сим подвигом навеки себя прославил. Минуют столетия, но тебя, княже, не забудут.
— Ну, будет, будет, Бренко. Ты лучше поведай, много ли башен на крепости и есть ли доступ к воде на случай осады?
Много еще вопросов задал князь, и все с неподдельным восторгом впитывал в себя, мысленно ощущая себя в преславном граде Ярославле. Наконец, опомнился:
— Замучил тебя, Бренко. А ты с дальней дороги. Надо тебя и всех дружинников трапезой угостить, а потом всем почивать.
— Благодарствую, княже. Но допрежь прими дары от купцов и умельцев ярославских.
Бренко ступил к сводчатым дверям и распахнул их. Прежде всего, внесли в покои икону Богородицы в серебреной ризе.
— Чудотворная, — пояснил Бренко. — От всего града.
Слезы выступили на глазах Ярослава: нет выше и богаче дара, когда от всего града преподносят святой образ. Он прочувственно опустился на колени и приложился губами к иконе.
— Того я до кончины своей не забуду.
От имени же купцов были преподнесены цветастые бухарские ковры тончайшей работы, а в конце подношений сам Бренко внес в палату меч в кожаных ножнах.
— То, княже, меч от оружейных дел мастера Будана. Новой хитрой закалки! Напутствовал Будан от всех кузнецов: «Да принесет сей меч славу русскому воинству».
Ярослав отвесил земной поклон, принял богатырский меч, поцеловав его, и с чувством произнес:
— Ныне сам Бог не простит меня, коль я предам сраму сей меч Будана.
Глава 13
«И БЫЛА СЕЧА ЖЕСТОКАЯ»
«В год 6527 (1019) пришел Святополк с печенегами в силе грозной, и Ярослав собрал множество воинов и вышел против него на Альту».
Ранним утром рать Ярослава оказалась на том самом месте, где был убит Борис. Сердце князя было переполнено ожесточением. Наконец-то он поквитается с Каином, кой вновь привел на Отчизну злейших врагов. Ныне все его воины полны решимости добиться победы.
Ярослав повернулся к войску и, приподнявшись на высеребренных стременах, воздев руки к нему, громко воскликнул:
— Кровь братьев моих вопиет к тебе, Господи! Отомсти за кровь праведников, как отомстил ты за кровь Авеля, возложив на Каина стенание и трепет. Так возложи сие и на окаянного святотатца!
Затем Ярослав обратился к воинам:
— Други мои! Настал решающий час! Святополк позвал к себе на помощь нашего извечного лютого недруга, кой опять собирается поживиться добычей, истребить наши города и села, захватить в полон наших братьев, жен и дочерей. Так ужели наши сердца не заполнятся гневом? Ужели мы позволим Каину и его поганым приспешникам огнем и мечом пройтись по Отчизне, залив ее кровью?!
— Не позволим, князь! — воинственно грянуло войско.
— Веди на врага, Ярослав!
«И двинулись противники друг на друга, и покрыли поле Альтинское множеством воинов. Была же тогда пятница, и всходило солнце, и сошлись обе стороны, и была сеча жестокая, какой не бывало на Руси, и, за руки хватаясь, рубились, и сходились трижды, так что текла кровь по низинам. К вечеру же одолел Ярослав, а Святополк бежал. И когда бежал он, напал на него бес, и расслабил все члены его, и не мог он сидеть на коне, и несли его на носилках. И бежавшие с ним, принесли его к Берестью.[295] Он же говорил: „Бегите со мной, за нами гонятся!“.
Отроки же его посылали посмотреть: „Гонятся ли кто за нами?“. И не было никого, кто бы гнался за ними. Он же лежал немощен и, привставая, говорил: „Вот уже гонятся, ой, гонятся, бегите!“ Не мог он вытерпеть на одном месте, и пробежал он через Польскую землю, гонимый Божиим гневом, и прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией, и там окончил жизнь свою.
Праведный суд постиг его, неправедного, и после смерти принял он муки окаянного… Посланная на него Богом пагубная кара безжалостно предала его смерти, и по отшествии сего света, связанный, вечно терпит муки.
Есть могила его в том пустынном месте и до сего дня. Исходит из нее смрад ужасен. Всё это Бог явил в поучении князьям русским, дабы если еще раз совершат такое же, уже слышав обо всем этом, то такую же казнь примут, и даже еще большую.»
В сей злой сече были нещадно изрублены и вышгородские предатели-заговорщики, бояре: Талец, Еловит, и Ляшко. Божий суд праведный свершился! Однако одному из заговорщиков, Путше, удалось сбежать с поля брани.
Ярослав вошел в Киев и, по словам летописи, отер пот с мужественною дружиною, трудами и победами заслужив сан Великого князя Российского.
Глава 14
ПЕРВЫЕ СВЯТЫЕ РУСИ
Народ с ликованием встретил Ярослава Владимировича: Святополк вызывал отвращение, его недолгое правление было насыщено невиданными грабежами и разбоем ляхов, немцев, варягов и печенегов. Стоном исходила Киевская земля! Ныне же и передохнуть можно. Ярослав — надежный защитник земли Русской. Князь — «Разумник», князь — «Правосуд».
После торжественного пира, на коем гуляла не только княжеская дружина, но и праздновали все киевляне, Ярослав Владимирович отъехал помолиться в Берестово, в храм Святых Апостолов, где служил Илларион.
После продолжительных молитв и благодарения Богу, удивительно легко стало на душе князя. От храма исходила какая-то чудесная светлая благодать, коя вселила в Ярослава Владимировича необыкновенный покой.
— Хорошо у тебя здесь, иерей.[296] Давно уже не было мне так безмятежно.
Илларион, высокий, широколобый, с пытливыми, серыми глазами и слегка продолговатым лицом в русой бороде, негромко молвил:
— Ты пришел сюда с чистым сердцем, великий князь. Святые Апостолы сие ощутили и ниспослали на тебя свою благость… Но ты пожаловал в храм не только помолиться.
— Ты проникаешь в мои думы, иерей. Я воистину хотел бы с тобой посоветоваться.
— Всегда готов тебя выслушать, великий князь. Допрежь пройдешь в трапезную?
