Время умирать. Рязань, год 1237 - Баранов Николай Александрович
Он подозвал Дарко, единственного уцелевшего сотника из сакмогонов, начальствующего над сотней, начавшей заходить в заросли. Коротко обсказал, что ему предстоит. Лицо Дарко построжело, сделалось отрешенным. Он кивнул: понял, мол. Подъехал к своим людям, начал отдавать приказы. Полусотня рязанских всадников под его водительством отделилась от своих соратников, поскакала вправо по берегу и быстро исчезла в тумане. Скоро оттуда раздались приглушенные белой кисеей крики и ржание коней. Оставшиеся рязанцы уже почти все втянулись в проход.
– Пошли и мы, – сказал Ратислав и направил Буяна к прибрежным зарослям.
– Мы что, бросим наших здесь? – догнав Ратьшу, задыхаясь от возмущения, спросил княжич.
– Иногда приходится жертвовать малым, чтобы спасти остальных. – Ратислав ответил спокойно, почти равнодушно – надо было сбить запал Андрея. Но, похоже, он этим только подлил масла в огонь.
– Ну уж нет! – воскликнул княжич. – Так нельзя! Воин не может бросить товарища в беде!
Он развернул своего жеребца вправо, откуда доносились звуки начавшегося сражения, и пустил его вскачь, быстро скрывшись в тумане. Никто из свиты не успел и пальцем шевельнуть, так быстро все случилось. Чуть помедлив, за своим господином поскакал Воеслав. Ратьша выругался и понесся следом. За ним последовали Первуша и Годеня, а потом и Гунчак.
Копыта Буяна глухо стучали по покрытой снегом прибрежной полосе. Ратислав гнал жеребца, пытаясь рассмотреть впереди в белесой мгле сбежавшего княжича, продолжая ругаться про себя. Саженей через двести скачки Ратша заметил, что туман поредел, и наконец-то разглядел скачущих впереди Андрея и Воеслава. Разглядел даже чуть подальше воинов посланной прикрывать отход полусотни.
На этот раз ударить русским в копья татары не позволили. То ли заметили их заранее, то ли выслали вперед разведку, которая их упредила о приближении рязанцев. Так или иначе, но прямого столкновения не произошло. Татары растянулись по береговой полосе и метали в русских стрелы, отходя вспять, не позволяя к себе приближаться. Запас стрел у рязанцев был полным, и они бойко отвечали. Вот только татар было намного больше. На сколько больше, не понять: туман, хоть и поредевший, продолжал скрывать большинство из них. Потому стрел на полусотню сыпалось густо. То один, то другой воин выпадал из седла, взвивались на дыбы раненые кони, издавая неистовое ржание. Ратиславу сразу стало понятно, что долго его люди не продержатся.
Княжич Андрей въехал в ряды полусотни, придержал коня, выхватил лук из налучья и начал одну за другой слать стрелы в маячивших в туманной дымке татар. Здесь его наконец-то и догнал Воеслав, схватил княжичева коня за повод, начал что-то горячо говорить. Андрей повернулся к нему, прикрикнул. Меченоша отпустил повод, пожал плечами, достал лук и тоже вступил в перестрелку. Вокруг Ратьши засвистели стрелы. Пусть. Он подъехал к Андрею, потянулся рукой к поводу его жеребца.
– Не смей, воевода! – По голосу княжича Ратислав понял: тот не даст увести себя из сражения, как телка на веревочке, вынет меч, рубанет.
Ратьша выругался в голос и тоже потянулся за луком. Чуть погодя к ним присоединились оба его меченоши и Гунчак. Стрелы со свистом рассекали воздух, Ратислав с помощью колен заставлял Буяна гарцевать вправо-влево, совершать скачки вперед, пятиться назад, сбивая врагам прицел. Опытные воины делали то же самое, неопытные почти не двигались и быстро выбывали из строя. Плохо знал этот прием и княжич. Жеребец его стоял как вкопанный. Целиться так, конечно, было проще, но и проще было поймать вражескую стрелу. Ко всему, на Андрее надето красное корзно, и татарские стрелки старались попасть в первую очередь в него.
Вот одна стрела скользнула по его шлему, не пробив, вторая ударила в нагрудник. Тоже не пробила, слава богам. Воеслав встал впереди своего господина, пытаясь хоть как-то прикрыть того своим телом. Княжич закричал на него – мешает стрелять, объехал меченошу справа, опять подставляясь под татарские стрелы.
А рязанцы продолжали выпадать из седел. Оставшиеся без всадников кони уносились куда-то по льду Оки, подальше от смертельно жалящих железных ос. Падали и татары. Но тех было много, и поток стрел ничуть не ослабевал. На каждую рязанскую стрелу летело в ответ не меньше десятка. Скоро в седлах осталось не более двадцати рязанцев. Получил стрелу в плечо Годеня, застряла в бедре стрела у Воеслава. Годеню Ратислав отослал. Тот послушался, все равно стрелять теперь не мог, да и в рубке толку от него много не будет. Воеслав уезжать отказался, остался и продолжал прикрывать княжича.
Русские уже не пытались напирать на врага, наоборот, стали потихоньку пятиться. Вскоре можно было ждать от татар добивающего копейного удара. Нужно уходить, спасать княжича, он уйдет с поля боя только вместе со всеми, да и время они все же выиграли. Можно уходить. Нужно…
Ратислав поднялся на стременах, собираясь дать приказ на отход, и тут заметил, что Андрей вскрикнул и покачнулся в седле. К нему тут же, спрыгнув с седла и прихрамывая на раненую ногу, кинулся Воеслав – поддержать. Погнал к Андрею Буяна и Ратьша.
– Что с княжичем? – крикнул он Воеславу.
– Стрела в грудь, – сцепив зубы, ответил меченоша.
– Бросай его к себе через седло! Уходи!
– Я сам, – выпрямился поникший, державшийся за древко стрелы, пробившей нагрудник и вошедшей ему в правую сторону груди, Андрей.
Лицо княжича смертельно побледнело, нижняя губа закушена, но голос, как и прежде, упрямый.
– Езжайте! – махнув рукой назад, зло выдохнул Ратислав.
Теперь нужно было держаться еще какое-то время, чтобы Воеслав и княжич успели доехать до просеки и уйти по ней к лесу. Быстро ехать Андрей не сможет. Два всадника скрылись в белесой дымке где-то позади. А татарские стрелы продолжали лететь. Ратислав уже перестал считать, сколько из них угодили в него и в Буяна. К счастью, расстояние до татар оказалось достаточно большим, и доспех пока стрелы держал.
Татары напирали. Приходилось пятиться быстрее. Когда рязанцев осталось чуть больше десятка, враги начали сбиваться в кучу. Понятно, сейчас ударят в копья.
– Уходим! – крикнул Ратислав, вздернул Буяна на дыбы, развернул его на задних ногах и погнал вспять, перекидывая на ходу щит за спину.
Сразу за ним скакал Первуша, правее – Гунчак. Уцелел степной разбойник. Ну да лучный бой для него привычен, знает все приемы. Чуть поотстав от их тройки, по прибрежной полосе неслись его оставшиеся в живых воины, то и дело поворачивающиеся назад, чтобы послать в преследователей очередную стрелу. Вроде бы среди них и Дарко. Жив парень! Молодец! Но вот княжич…
Сердце Ратьши сжалось. И этого не уберег! Да что же это за проклятье висит над ним! Дорогие ему люди, надеющиеся на его защиту, гибнут. Андрей, конечно, не больно-то на эту защиту надеялся, лез на рожон. Да и не умер еще! Жив! Может, не так и страшна рана, сам же поехал, не упал.
Вот и просека в кустарнике. Добрались. Княжича с меченошей не видно – должно, прошли уже через нее. Вот только… Только не получится быстро проехать через просеку, частокол острых пеньков не даст. Идти коням придется шагом, выбирая место, куда поставить копыто. Татары догонят, побьют стелами почти в упор. Им для того и заезжать на просеку не надо будет.
Все это сообразил и Дарко.
– Уходи, боярин! – крикнул он, разворачивая коня навстречу преследователям. – Уходи! Мы их подержим чуток!
Вместе со своим сотником повернули коней и оставшиеся в живых воины. Ратислав не колебался, погнал Буяна в просеку, понимал: не сделай он этого, жертва Дарко будет напрасной. Буян пробирался через заросли. Следом осторожно ступали кони Первуши и Гунчака. А в горле у Ратислава разбухал колючий ком, который невозможно было проглотить.
Они догнали рязанских беглецов уже в лесу, верстах в трех от берега. Татары преследовать не стали. Почему? Кто знает… Побоялись лесной дебри, которую степняки всегда недолюбливали? Может быть… Да и чего им гнаться за жалкой кучкой беглецов, с которых и взять-то нечего, когда совсем рядом уже почти взятый на копье богатейший город, где можно набрать добычи, потешиться с захваченными русскими красавицами, порадовать душу убийством.
