Юрий Давыдов - Анатомия террора
Две-три тысячи молодых людей снялись с места по всей европейской части России и отправились знакомиться с крестьянством, разъяснять ему социалистическую доктрину, поднимать на борьбу с правительством. Продолжались эти «именины сердца» очень недолго. Полиции не составило большого труда арестовать в 37 губерниях империи более 2000 неорганизованных, не имевших понятия о конспирации «адептов правды и справедливости». Общественное мнение снисходительно посмеялось над их усилиями, пожурило молодежь за романтически красивую, но наивную и бесперспективную выходку. К сожалению, власть отнеслась к «народнической шалости» гораздо серьезнее.
Три года продолжалось следствие по делу о противоправительственной пропаганде в деревне. Три года задержанные провели в одиночных камерах, и к началу 1877 года среди них насчитывалось 93 случая самоубийств, помешательств и смертей от болезней. Да и приговор суда над народниками в 1877 году (процесс «193-х») был далеко не снисходителен. Жестокая расправа правительства над молодыми радикалами-романтиками привела к тому, что симпатии общества явно склонились на сторону народников. Общество признало их то ли несчастными жертвами самовластия, то ли серьезными оппонентами правительства. Кто в России не оппозиционер, когда речь заходит об отношении к властным структурам, особенно если эти структуры не желают проявлять не то чтобы мудрость, но хотя бы осторожную снисходительность? Сами же революционеры сделали из опыта «хождения в народ» далеко идущие, хотя и не всегда верные выводы. Не понимая или не принимая того, что их главным заблуждением является уверенность, будто народ готов к восприятию социалистических идей и просто сам не ведает этого, радикалы сосредоточились на организации и централизации революционных сил, стремясь противопоставить их мощи государственного аппарата.
Уже 1876 год стал временем рождения подпольного, строго конспиративного общества «Земля и воля», которое приняло серьезные меры и к защите собственных членов, и к нападению на лидеров правительственного лагеря. После знаменитого выстрела Веры Засулич в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова последовал целый ряд покушений, в ходе которых социалистами были убиты: агент полиции А. Г. Никонов, провокатор Н. В. Рейнштейн, генерал-губернатор Харькова Д. Н. Кропоткин, одесский шеф жандармов Б. Э. Гейкинг, шеф III Отделения Н. В. Мезенцов. 2 апреля 1879 года дошло дело и до третьего покушения революционеров на Александра II, в которого стрелял бывший мирный пропагандист А. К. Соловьев. Он протестовал таким радикальным способом против того, что власти не позволяют народникам «слиться» с крестьянством, препятствуют их пропаганде в деревне. Император уцелел, Соловьев был повешен, но борьба организованных в партию террористов с правительством только набирала ход.
Метод устрашения власти с помощью покушений на жизни ее представителей оказался настолько действенным, что захватил социалистов без остатка. Да, российское правительство не рухнуло, но радикалам удалось, по выражению Г. В. Плеханова, «остановить на себе зрачок мира», сделать свою борьбу достоянием мировой общественности. Вдохновляло и поддерживало их то, что деятельность российской передовой молодежи приветствовали такие мощные фигуры, как И. С. Тургенев, В. Гюго, М. Твен, Г. Ибсен, Б. Шоу, О. Уайльд. Митинги социалистов в поддержку своих российских коллег проходили не только в Европе, но и в отдаленном Египте, и совсем уж неправдоподобно далеком Уругвае. То, что начиналось как чисто российское явление, как протест против попыток правительства лишить радикалов права разговаривать с народом, превратилось в событие мирового масштаба. Чтобы убедиться в этом, сравним примерно одновременные высказывания А. Д. Михайлова и К. Маркса. Когда человеку, хотящему говорить, писал Михайлов, зажимают рот, то тем самым развязывают ему руки. Основоположник же марксизма видел в происходившем на одной шестой части суши событие гораздо большего масштаба. Он утверждал, что Россия представляет собой передовой отряд революционного движения в Европе. Расстояние от размахивания руками приведенного в отчаяние человека до уверенного жеста, которым он указывает всему миру путь к счастью и справедливости, оказалось на удивление коротким.
Отношения власти и общества, общества и крестьянства, особенности менталитета российской интеллигенции, реформы, предвещавшие «оттепель», и виселицы, возвращавшие Россию к началу правления Николая I, логика существования самодержавной системы и внешняя алогичность развития революционного лагеря – все это перепуталось в клубок причин, породивших «Народную волю», о которой, собственно, и идет речь в романе Давыдова. К осени 1879 года сторонники террора в радикальном движении создали свою организацию, в названии которой существительное «воля» звучит вполне естественно, а прилагательное «народная» вызывает законные сомнения. О борьбе народовольцев, об их четырех покушениях на жизнь и, наконец, убийстве Александра II невозможно писать без удивленного восхищения личностями и справедливого негодования на организацию, их объединявшую.
Ф. Энгельс, вспоминая о российских событиях конца 1870-х годов, справедливо писал (греша, правда, излишним оптимизмом): «В России в те времена было два правительства: правительство царя и правительство тайного Исполнительного комитета... заговорщиков-террористов. Власть этого второго, тайного правительства возрастала с каждым днем. Свержение царизма казалось близким»[27]. Знаменитый основоположник марксизма, конечно, ошибался. Речь все-таки шла не о свержении самодержавия, а о возможности его существования в прежнем виде. И добились народовольцы постановки такой необычной для России проблемы не столько своей работой в крестьянской, военной или студенческой среде, сколько террористической деятельностью, устрашавшей (а как не устрашиться?) правительство.
Поздней осенью 1879 года они попытались взорвать царский поезд, следовавший из Крыма в Петербург. То, что не удалось сделать Желябову близ Одессы, получилось у Перовской на окраине Москвы. По счастливой случайности обошлось без жертв, революционеры пустили под откос состав, груженный припасами для царской кухни. Весьма показательно для отношений между властью и обществом то, что когда в Москве задумали провести подписку среди населения для сооружения на месте «счастливого избавления монарха от опасности» часовни, то за год собрали всего 153 рубля. Видимо, обыватель ставил уже не на императора, а на террористов.
Зимой 1879/80 года народовольцы подготовили еще более дерзкое покушение на Александра II – взрыв столовой Зимнего дворца. Пользуясь тем, что во дворце работало более 5 тысяч человек обслуживающего персонала, а проверка его была абсолютно формальной, С. Н. Халтурин устроился работать дворцовым краснодеревщиком. К слову сказать, благодаря патриархальным нравам, процветавшим в царской резиденции, воровство в ней было укоренено настолько, что Халтурину приходилось пару раз красть предметы царских сервизов, чтобы не выделяться из общей массы слуг. Динамит, передаваемый ему товарищами во время встреч на улицах столицы, он прятал в своей постели в комнате столяров, расположенной как раз под царской столовой. 5 февраля 1880 года Халтурин зажег бикфордов шнур и вышел из дворца. От взрыва пострадало более 60 лакеев и солдат караула (что не прибавило народовольцам популярности и заставило их точнее планировать следующие покушения), но император уцелел.
Газеты зарычали на читателя страшными словами: «инсуррекция» (восстание), «революция», «экспроприация»; разразилась паника на бирже – владельцы капиталов срочно переводили их за границу. По-английски уравновешенные корреспонденты лондонской «Таймс» меланхолично обратились к подписчикам: «Мы предупреждены, что 2 марта предположено взорвать три главные улицы Петербурга. Если такой дьявольский план будет выполнен, ваш корреспондент и один из его коллег, которые имеют счастье жить на упомянутых улицах, не будут иметь удовольствие сообщать вам больше сведения о русских делах на этом свете»[28].
А народовольцы упрямо гнули свое. Внимание А. Д. Михайлова давно привлек Каменный мост, который располагался на пути от Царскосельского вокзала к Зимнему дворцу. На рекогносцировку выехала целая экспедиция членов Исполнительного комитета: на руле лодки – Тетерка, на веслах – Желябов, а кроме них – Баранников, Пресняков, Грачевский. Осмотрели мощные опоры моста, промерили глубину дна. Выяснилось, что динамит необходимо заложить в опоры моста и что незаметно это можно сделать только под водой, взрывать же удобнее всего с мостков, на которых прачки полоскали белье. Кибальчич подсчитал, что для успешного покушения необходимо 87 пудов динамита, он же придумал и оболочку для него – четыре гуттаперчевые подушки. Их спустили с лодки к опорам моста, провода же подвели под мостки для прачек.
