Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
Екатерина кивнула.
– А что с арестованным капитаном Сергеем Пушкиным?
– Выяснилось, что сообщником Пушкина был его брат Михаил, коллежский советник, член Мануфактур коллегии.
– Михаил Пушкин! Тот самый, коий отдал свой мундир во дни переворота княгине Дашковой? – Екатерина усмехнулась. – В награду от меня он получил высокую должность. Вот она и благодарность! И не боятся люди, что за таковые деяния грозит смертная казнь!
– Можливо, оное оттого, что вы всякий раз смертную казнь заменяете острогом или ссылкой по Государевой дороге в Сибирь.
– Да, и их, Пушкиных, слишком сметливых, пожалуй, отправьте куда подальше, на каторгу.
В не самом лучшем настроении, императрица села за письмо к Светлейшему князю, дабы отписать ему все последние новости.
* * *
Заканчивался сентябрь: любимое время года и любимый месяц, вестимо, по большей части, из-за дня рождения Светлейшего князя. Но теперь его не было при дворе, обретался он где-то далеко-далеко. О подарке она долго не думала, приобрела для него нужную вещь. В печали она ему писала за колико дней до дня его рождения:
«Заехал ты, мой друг, в глушь для своих имянин. Я думаю, что у тебя ни necessaire, ни нужного прибора. И для того посылаю к тебе необходимо нужное в деревне, наипаче в праздник такой, который для меня столь драгоценен и любезен, как твое рождение. Прийми, друг мой, дар доброго сердца и дружбы. Будь здоров и весел, я тебе сие желаю искренно. Бог с тобою».
В самый же день его рождения она писала:
«Сентября 30 ч.,1782 года
С сегодняшними твоими имянинами поздравляю тебя от всего сердца. Сожалею, что не праздную их обще с тобою. Желаю тебе тем не меньше всякого добра, наипаче же здоровья. Об моей к тебе дружбе всегдашней прошу ни мало не сумневаться, равномерно и я на твою ко мне привязанность щитаю более, нежели на каменных стен. Письмо твое от 19 сентября из Херсона до моих рук доставлено. Неблистающее описание состояния Очакова, которое ты из Кинбурна усмотрел, совершенно соответствует попечению той Империи об общем и частном добре, к которой по сю пору принадлежит. Как сему городишке нос подымать противу молодого Херсонского Колосса! С удовольствием планы нового укрепления Кинбурна прийму и выполнение оного готова подкрепить всякими способами. Петр Первый, принуждая натуру, в Балтических своих заведениях и строениях имел более препятствий, нежели мы в Херсоне. Но буде бы он оных не завел, то мы б многих лишились способностей, кои употребили для самого Херсона. Для тамошняго строения флота, как Охтенских плотников, так и Олончан, я приказала приискать, и по партиям отправим. А сколько сыщутся, тебе сообщу. По письмам Веселицкого из Петровской крепости я почитаю, что скоро после отправления твоего письма, ты с Ханом имел свидание. Батыр-Гирей и Арслан-Гирей изчезнут, яко воск от лица огня, так и они, и их партизаны, и покровители – от добрых твоих распоряжений. Что татары подгоняют свой скот под наши крепости, смею сказать, что я первая была, которая сие видела с удовольствием и к тому еще до войны поощряла всегда предписанием ласкового обхождения и, не препятствуя, как в старину делывали. Здесь говорят, что турки до войны не допустят, а я говорю: оное может статься.
Кажется по последним известиям, что носы осунулись у них. Курьер сказывает, что по всей дороге нет ни единого города, ни единого замка, который бы не заперт был по причине внутренних конвульсий каждого из тех городов и замков.
Принц Виртембергский приехал сегодни и завтра ко мне будет. Прощай, мой друг сердечный. Кате, твоей племяннице, есть лехче, токомо наружные чирьи еще не все миновались.
Екатерина».
Князь, отвечая ей, много рассказывал о встрече с Ханом и его страхах, связанных с нападками от его братьев.
После прочтения сего письма, Екатерине вспомнился молодой Шагин-Гирей, коий более десяти лет назад прибыл в Петербург в ранге Калги-султана – наследника престола, и вел важные переговоры. Императрица дружелюбно приняла любезного молодого наследника Крымского престола. Намеренно поручив веселому и остроумному камергеру Льву Нарышкину показать гостю столицу, она надеялась, что вельможный татарин, полюбит своего гида, город и Россию. Посещение русской столицы, преподнесенной графом Нарышкиным, подлинно произвело огромное впечатление на Шагин-Гирея, решившего, не без тонкого совета императрицы, добиваться ханского престола при поддержке России. Как и многие европейские принцы, хан принял почетный чин в Преображенском полку и отказался участвовать в войне с Россией на стороне Турции. Его противники, обвиняя Шагин-Гирея за сей факт в измене вере и обычаям.
Теперь, по прошествии одиннадцати лет, Шагин мечется, не зная, что предпринять. И жаль его, но свои интересы дороже.
Екатерина взялась за перо: надобно было писать Светлейшему ответное письмо:
«Окт 8 ч., 1782 г.
Из писем твоих, друг мой сердечный, от 25 и 26 числа я усмотрела твое свиданье с Ханом и пустой его страх. Пуганая ворона куста боится. Татары об нас судят по тем правилам, по которым приобыкли судить о турецких распоряжениях, и для того нам подножием служат ныне. Что-то Хан к тебе напишет? Войск весьма достаточно наряжено идти, лишь бы в Крыме достаток был на зиму в фураже; а прочие заботы в моей голове исчезли, видя из твоих писем приуготовление пропитанья. Что мои письмы тебе приятны, сие служит к моему большому удовольствию. Бог знает, Веселицкий или Хан причиною недоразумения о Ахтиарской гавани, я никогда на эти слова много не полагалась: надобно будет – займем и без них, не надобно, то перед ними.
Катя все еще возится с чирьями. Пятый показался. Я почитаю сие за великое щастие, что материя сама сыскала такой путь. Виртембергская Принцесса приехала, и в четверг у ней в Эрмитаже глаза были так распухли и расплаканы, что жалко было смотреть. Они, сказывают, живут, как кошка с собакою. Вел Кн приехал в Вену 23 сентября, тамо останутся две недели. И так теперь на обратном пути.
Саша ужасно как обрадован твоими письмами. Прощай, любезный друг, будь здоров и приезжай скорее к нам.
Екатерина».
Написав сие послание, Екатерина задумалась о бедной Вюртембергской принцессе. Диковатому ее мужу она уже приказала покинуть пределы России, а вот как сложится судьба сей бедняжки? Пусть пока поживет во дворце, а там
