04.1912 (ЛП) - Susan Stellar

— Помогите! Прошу! — надрывалась в равнодушной пустоте бледная женщина в спасательном нагруднике.

— О господи, смилуйся! — ревел вдалеке какой-то полный усатый господин. Фалды его фрака закрутились в жалкие сосульки.

— Помогите! Спасите! Мы тонем!

— Мы тонем! Помогите!

Огни корабля мигнули — казалось, невидимый великан, обитавший внутри судна, вдруг прикрыл глаза. Сердце Джо сжала дрожь.

— Помолимся, братья и сёстры во Христе! — отчаянно призывал священник, чьё лицо раскраснелось и покрылось потом. — Помолимся! Помолимся! Ну же, братья и сёстры, роковой час наш пробил — так останемся же достойными христианами, да встретим участь свою с достоинством, дабы зачлись нам пред престолом Всевышнего наши мужество и благородство! Молитесь, братья и сестры! Молитесь! Молитесь! Молитесь!

Огни снова мигнули. Джо отчаянно схватил ртом воздух. Свет опять пролился на палубу — тусклый и неуверенный, дрожащий — и тут же начал растекаться по крупицам, которые стремительно поедал мрак.

— Молитесь! Молитесь! — зычно хрипел голос священника. — Бьёт наш час, так будем же сильны духом! Молитесь! Молитесь!

Свет рассыпался в мельчайшее крошево дрожащих бликов. Они уходили от Джо, и Джо напрасно пытался удержать их хотя бы в пальцах. Свет мигнул, блеснул, и его не стало.

Корабль погрузился во мрак.

— Молитесь! Молитесь! Молитесь!

У Джо изо рта повалили клубы пара. Холод набросился на него, сжал в убивающих объятиях, и Джо, пошатнувшись, чуть было не свалился в воду через борт. Изо всех сил он навалился на поручни — на своё единственное спасение.

— Молитесь!

Чудовищный скрежет потряс судно. Джо тут же распахнул глаза. Ни за что в жизни не поверил бы он в это, но это было, он видел своими собственными глазами, остекленевшими от ужаса, как корпус, дрожа и гудя, словно растягивается. Могло показаться, будто «Титаник» растёт на глазах — но он не рос, а разламывался на части.

Огромный чёрный зазор вдруг образовался там, где совсем недавно плотно смыкались перила, и зазор расползся вширь. Казалось, монстр, дремавший внутри корабля, вдруг разомкнул хищные челюсти. Корпус застонал и треснул. Из разлома брызнул электрический свет, мелькнули на миг разорванные жилы проводов и металлические соединения, изуродованные и искореженные, как будто побывавшие в безжалостных лапищах великана. Разлом рос и расширялся, судно тряслось, словно в агонии.

— Моли…

Пастор утерял равновесие, руки его разжались, и он покатился по палубе. В последний раз Джо увидел его у самого края трещины — а потом пастор провалился в глубь гибнущего корабля и исчез.

— Помогите!

— Господи, что это такое?!

Люди один за другим бросались через борт — и Джо не мог обвинять их. Ему и самому хотелось кинуться в воду — вне всяких сомнений, хоть в океане и было холодно, там не могло произойти ничего, что он не видал бы прежде. В чёрной воде всё больше и больше появлялось белых пятен спасательных нагрудников — казалось, на неприветливых холодных волнах океана вдруг решили распуститься кувшинки.

Джо помотал головой и прочнее прилепился к ограждению.

— Господи… — простонал и он, и сердце его сжалось в точку.

Корма встала вертикально. Зазор прошёлся по всему кораблю, корпус треснул снова — как будто сотня сломанных одновременно костей — и нос устремился ко дну. Джо обхватил поручни и руками, и ногами, закусил губу и приказал себе готовиться.

Корме совсем недолго оставалось держаться на плаву.

Глава 26. Я не могу оставить тебя

Мэри не позволила бы себе уйти от Генри Уайльда. Не сейчас — когда она с таким трудом нашла его. Кто ни бросался бы на неё, как её ни пытались бы уговорить или утолкать в шлюпку, она не сдвигалась с места. У неё был лишь один якорь, одна опора, один маяк — старший помощник капитана Генри Уайльд. Генри Уайльд не спускал с неё взора: одним глазом он следил за палубой, другим — за нею, и Мэри грело сердце само понимание того, что он делает это не без неозвученной причины.

— Помогите! Пожалуйста!

У шлюпок скапливалась бешеная толпа. Она подёргивалась и ревела, как обезображенное чудовище, и матросам приходилось грудью оборонять подступы к шлюпкам. Уайльд вынул револьвер, тяжело вздохнул и тихо сказал Мэри:

— Мисс Джеймс, старайтесь держаться подальше от этих людей. Вы можете сесть. Шлюпок осталось совсем мало.

— Я сяду только вместе с вами, — ответила Мэри и попятилась.

— Женщины и дети! — призывно загремел Уайльд у неё над головой. — Женщины и дети! Проходят только женщины и дети!

Мэри аккуратно повернула голову. Там, где был мистер Уайльд, она могла согреться — но холод неудержимо наваливался на плечи, стоило лишь подумать о том, чтобы расстаться с ним.

— Мистер Уайльд, — Мэри с трудом протолкнула по горлу тяжёлый комок, — вы не возражаете… если я ненадолго отойду от вас?

— Не уходите, — сосредоточенно отрезал Уайльд, — вы легко потеряетесь.

— Я хочу вам помочь, — настойчиво сказала Мэри.

— Вы ничем не можете помочь сейчас, мисс Джеймс, — спокойно сообщил он ей. — Женщины и дети! Женщины и…

— Я могу помочь, — Мэри стояла на своём, — и я помогу вам, я обещаю… пожалуйста… прошу вас, выпустите мою руку!

— Вас снесут и затопчут, вы не знаете, что такое паника…

— Я знаю. Я вижу её сейчас. Я хочу помочь, мистер Уайльд. Прошу… выпустите мою руку. Вы делаете мне больно.

Раздался бешеный вопль, и сквозь толпу к шлюпке рванулся обросший бородой и усами мужчина. Матросы тотчас заругались, в тот же миг они плотнее сомкнули ряды. Уайльд взвёл курок и скомандовал:

— Мисс Джеймс, назад!

— Прошу, не стреляйте в него!

Но Уайльд уже прицелился и выпустил пулю в ночь — точь-в-точь над головой у растрёпанного мужчины. Тот пошатнулся и отступил; в его глазах проснулись и разум, и испуг. Ропот прошёлся по толпе, как шорох потревоженного ветра. Передние ряды пассажиров схлынули назад, бешенством, ужасом и нетерпением заблестели, как фонари, десятки выпученных глаз.

— Так, — весомо сказал Уайльд, — будет с каждым, кто посмеет прорываться к шлюпкам! Назад! Назад, или я буду стрелять!

Мэри аккуратно выглянула из-за его руки. Уайльд мерил толпу уничтожающим взглядом, сам он был смертельно бледен, но револьвер держал крепко, готовый выстрелить ещё раз.

— Немедленно назад! — грозно повторил Уайльд. — Назад! Подходят женщины и дети!

— Я подведу их к вам, — тихо пробормотала Мэри, — я… они пойдут ко мне охотнее, ведь я тоже женщ…

— Стойте где стоите, мисс Джеймс! — приказал Уайльд. — Я не отпущу вас. Ждите.

— Чего же?

— Когда я посажу вас в шлюпку. Вы сядете в неё и поплывёте, мисс Джеймс, вы доберётесь до судна, которое вас спасёт, и проживёте счастливую долгую жизнь…

— А вы? Как же вы? — пискнула Мэри. — Я сказала, мистер Уайльд, что я спасусь или умру вместе с вами… вы не заставите меня сесть в шлюпку против моей воли.

— Мисс Джеймс, я должен спасти как можно больше людей с этого корабля в случае крушения. Это — моя обязанность… вы здесь, и я посажу вас в шлюпку, потому что вы не заслуживаете мучительной смерти от холода в этой тёмной воде.

— А я не хочу быть обязанностью! — отрезала Мэри и топнула по палубе. — И я не позволю вам относиться так ко мне! Я не ваш долг… и моя жизнь в моих руках… Для меня обязанность и долг — спасти вас и Лиззи… и я не уйду… я не могу вас покинуть здесь и сейчас… никогда!

От носа шлюпки Уайльду замахал один из матросов. Пора было спускать её на воду — Мэри это поняла, хотя никогда прежде не видела эвакуации на море. Уайльд мучительно вздохнул, вбирая воздух побелевшим носом, и тут же снова обернулся к Мэри. Его глаза блестели так, словно он был готов сказать ей что угодно и даже применить силу, если она откажется садиться.

— Мисс Джеймс, — тихо сказал он, — прошу вас…

— Нет.

— Вы умрёте, если не сядете туда!

— Разве шлюпок больше не осталось?