Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Мессия
– С кем встречалась Мария? – спросил Иосиф у сыновей.
Он полагал, что Мария была уже на четвертом месяце беременности, следовательно, она вступила в преступную связь через три-четыре недели после того, как вошла в его дом.
– Она ни с кем не встречалась, – рассеянно ответил Симон. – Зачем ей встречаться с кем-то?
– У вас что, нет глаз, чтобы видеть? – закричал Иосиф. – Она беременная!
Сыновья удивленно посмотрели на отца, чистя зубы сухими веточками мяты.
– Беременная? – повторил Иуда. – Как это могло случиться?
Неужели они лгали? Или тут замешан кто-то другой? Отослав сыновей, Иосиф позвал Марию и принялся грубым тоном ее допрашивать:
– Девочка, в своем чреве ты носишь ребенка. Младенцы образуются лишь после того, как мужское семя попадает в тело женщины. Значит, ты уже не девственница и совершила телесный грех, не будучи связанной брачными узами. Кто он? Я хочу знать!
Мария покачала головой.
– Я девственница, – возразила она.
Какая ложь! Какая наглость! И все же Иосифа терзали сомнения. Он мог бы позвать повитуху, чтобы та осмотрела Марию. Беда в том, что повитуха не станет держать язык за зубами. Если она придет и обнаружит, что Мария беременна, она учинит скандал, едва выйдет за порог его дома, и тем самым сломает ему жизнь. Иосиф медлил, поскольку ему не удавалось ни добиться от сыновей очевидной правды, ни заставить Марию раскрыть ее тайну. А ведь очевидное не утаить!
Иосиф сделал несколько шагов по замерзшей земле перед хлевом. Начал моросить дождь. Иосиф задрожал от холода и плотнее закутал в плащ свое дряхлое тело. Воспоминания не оставляли его. Одна из соседок заметила беременность Марии и распустила о ней сплетни, которые вскоре дошли до ушей Анны, писца Храма. Дома Иосифу было видение: женская голова в виде застывшей кожаной маски с красными веками и глазами ласки. И со ртом карликового сомика. Словно желая усугубить свое положение, Иосиф редко ходил в Храм после того, как сделал столь ужасное открытие. Он до того устал, что хотел, чтобы смерть немедленно освободила его от жестоких нравственных терзаний. Но он был жив, когда Анна постучал в дверь и грозно спросил, почему Иосиф не ходит в Храм. Иосиф был избавлен от стыда лгать, поскольку Анна добавил:
– Это потому, что Мария беременна?
– Да, – ответил Иосиф.
– Это твои проделки?
– Да простит тебя Господь, – прошептал Иосиф.
– Это невозможно скрыть, – сказал Анна.
Конечно, это не осталось тайной. В тот же день первосвященник Симон узнал о случившемся несчастье и сразу же призвал к себе Иосифа. По правде говоря, сначала Симон не поверил собственным ушам. Он никак не мог взять в толк, что почти девяностолетний назорей Иосиф поставил под удар свою репутацию ради удовлетворения, причем мимолетного, плотского желания.
– Она действительно беременна? – спросил Симон у Иосифа.
– Я шесть раз видел мою жену беременной. Даже такие слабые глаза, как мои, не могут меня обмануть. Она беременна. И скажу тебе вот что: она уже на четвертом месяце.
– Ты догадываешься, кто отец?
Иосиф побледнел и резко ответил:
– Нет.
– Возможно, один из твоих сыновей?
– Нет.
Симон грустно вздохнул. Он уважал Иосифа, и Иосиф об этом знал, но закон есть закон. Иосифа взяли под стражу, а служители Храма отправились к Марии, чтобы посадить и ее в тюрьму.
– Мы будем тебя судить сейчас же, – сказал Иосифу Симон, – я не стану созывать всех судей.
Суд действительно собрался небольшим составом. При любых других обстоятельствах Иосиф оценил бы деликатность Симона. Судьи спросили, вступал ли Иосиф в близкие отношения с девочкой. Нет, нет, нет!
Вспомнив это разбирательство, Иосиф покачал головой, склонившись под порывами ветра, и заплакал.
– Господи, за что ты послал мне такое испытание на закате дней моих?!
Весь ужас состоял в том, что судьи были уверены в невиновности Иосифа. И все же они были обязаны его допросить. Судьи задавали вопросы и Марии. Она пришла в замешательство, поскольку, когда ее спросили, была ли у нее близость с Иосифом, она запнулась на слове «близость».
– Что это значит? – спросила она.
– Может, эта девочка слабоумная? – задал тогда вопрос один из судей.
Другой судья, с трудом подбирая слова, был вынужден пояснить вопрос: прикасался ли мужчина к той части тела, с помощью которой она мочится? Мария покраснела, покачала головой и заплакала. После этого уже никто не мог добиться от девочки ни единого слова, поскольку она захлебывалась от рыданий. И вдруг в мозгу Иосифа промелькнула жуткая мысль. Девочка всегда спала как убитая. Однажды ему даже пришлось сильно встряхнуть ее, чтобы убедиться, что она не умерла. Любой мог… Господи, сжалься надо мной!
«Какое счастье, – подумал Иосиф, – что моя жизнь приближается к концу, ведь мне не придется вспоминать об этом слишком долго».
Вдруг он вспомнил, что просил судей принять во внимание его заявление.
– Мария утверждает, что она девственница, – сказал Иосиф.
Симон повернулся к девочке и спросил, правда ли это. Она утвердительно кивнула.
– Это переходит всякие границы! – вскричал один из судей. – Надо позвать повитуху, и тогда все прояснится. Либо эта девочка лгунья и дурочка, либо свершилось чудо природы!
Симон, решивший уладить дело до захода солнца, но главное – избавить Иосифа от тюремного заключения, пусть даже если бы тому пришлось провести там всего одну ночь, распорядился немедленно привести повитуху. Суд продолжится до тех пор, пока не будет вынесено решение. Через полчаса пришла повитуха. Ей объяснили, что она должна установить. Она, бросив всего лишь один взгляд на Марию, пошатнулась и чуть было не свалилась через перила, которые отгораживали священную часть залы, Грановитую палату, где заседали судьи, от той части, куда имели право доступа те, кто не носил сана священника. Один из левитов вовремя подхватил повитуху.
– Равви! – закричала повитуха. – Неужели надо мной смеются? Даже слабоумный увидит, что эта девочка на четвертом месяце!
– Делайте то, что от вас требуют, – приказал Симон.
– Подойди ко мне, – сказала повитуха Марии, – и приготовься, поскольку, как я вижу, из-за тебя разгорелись нешуточные споры.
Когда повитуха предстала перед судьями, ей, как казалось, с трудом удавалось держать рот закрытым.
– Ну так что? – спросил Симон.
Повитуха подняла руки к небу, затем хлопнула в ладоши, снова подняла руки и снова хлопнула в ладоши.
– Говорите же, – настаивал Симон.
– Равви, девочка беременна, но она непорочна! Гимен нетронут! – сказала повитуха и потеряла сознание.
Едва придя в себя, она закричала:
– Это чудо!
Повитухе дали серебряную монету и вывели из судилища, предварительно взяв клятву молчания. Мария, которая едва пришла в себя, выглядела настороженной и мрачной.
Иосиф не сразу осознал откровенную нелепость того, что сообщила повитуха. В его воспаленном мозгу запечатлелось лишь то, что Мария была девственницей, а это означало, что она не вступала в половую связь. Он обхватил голову руками и зарыдал от облегчения. Когда один из судей предложил приостановить заседание, чтобы обсудить возникшие обстоятельства, Иосиф подумал: «Какие обстоятельства? Разве что-нибудь не ясно?»
И только когда другой судья предположил, что Мария не беременна и что в животе у нее опухоль, а третий судья счел, что она стала жертвой демона суккуба, Иосиф вдруг понял всю нелепость ситуации: вероятно, Мария беременна, но она осталась девственницей. Как можно налить воды в запечатанный кувшин? Судьи принялись говорить одновременно, не слушая друг друга. Но Симон положил конец суматохе, громко напомнив, что они должны вынести справедливое решение до заката солнца.
– Вы слышали мнение повитухи, – сказал он. – С другой стороны, девочка беременна. А если мы начнем обсуждать, как это случилось, то никогда не закончим. Ребенок родится через пять месяцев вне брака. Мы обязаны предотвратить этот скандал.
Однако судья-фарисей вновь попросил, чтобы суд рассмотрел версию о проделках демона суккуба. Но судья-саддукей дал ему отпор, ссылаясь на то, что во Второзаконии о таких случаях нет ни одного упоминания по одной простой причине: демонов, равно как и ангелов, не существует. И сразу же, вспомнив о давних разногласиях по поводу ангелов и демонов, они вступили в ожесточенный спор, бросая друг другу в лицо уже давно набившие оскомину доводы. Иосиф подумал, что ему наяву привиделся кошмар. Он задыхался от возмущения. Что за суд здесь собрался? Надо рассматривать дело о достоинстве и плоти, а эти судьи разглагольствуют об ангелах и демонах!
– Даже если предположить, что версия о суккубе может иметь определенные основания, – заметил первосвященник, – куда она нас приведет? Предположим, что ребенок, которому суждено родиться, будет демоном. В таком случае мы будем обязаны умертвить его. Прошу вас, досточтимые судьи, подумайте о том, какой тогда разразится скандал. Второзаконие не упоминает о подобных случаях вовсе не по забывчивости, а из-за Божественного предвидения беспорядка, который мог бы возникнуть, если бы Закон принимал их во внимание. Напоминаю вам, что сейчас мы должны постараться сделать все, чтобы не допустить скандала.
