Джеймс Джонс - Отныне и вовек
— И я беру расчет, — негромко сказал Энди, продолжая играть.
— Класс! — Слейд записал. — Дальше?
— Такую кучу денег, — Пятница улыбнулся, — не просадить за год.
— В кармане тяжело — неужто так бывает? — сказал Пруит и сам же закончил: — Когда еще судьба солдата приласкает?
— Блеск! — заорал Слейд. — Сила! Подождите, я запишу. Вы очень быстро, я не успеваю.
Энди тихо играл, повторяя одни и те же три фразы, будто ничего больше для него сейчас не существовало.
— Дальше можно так: Поехал во вторник в город, — предложил Слейд.
— Лучше не «поехал», а «махнул», — поправил Пруит. — Махнул во вторник в город. Так больше по-солдатски, — объяснил он и снова вспомнил Маджио.
— Идет. — Слейд записал.
— Снял номер экстра-класс, — выпалил Пятница. Он вдруг словно опьянел.
Они все вдруг словно опьянели, подстегнутые возбуждением Слейда. Они были сейчас как четыре наэлектризованных грозой железных гнома, из тех, что группками стоят враскоряку на садовых клумбах: на растопыренных пальцах вспыхивают искры, и вспышки перепрыгивают по цепочке с одной фигурки на другую.
— Дела пока отложим, — сказал Пруит.
— Живем один лишь раз, — тихо произнес Энди, перебирая струны.
— Сегодня мы живем, а завтра что — не знаем, — Слейд радостно засмеялся. — С солдатскою судьбой мы втемную играем, — лихорадочно записывал он.
— По кабакам всю среду, — вступил Пруит, — с друзьями пил дай бог.
— Японочку-красотку кто пропустить бы мог! — ухмыльнулся Пятница.
— Шептала мне: «Люблю» — и прижималась страстно, — тихо, печально пропел Энди. — Солдатская судьба была в ту ночь прекрасна.
— Подождите! Не так быстро! — восхищенно закричал Слейд. — Дайте запишу. Эк вы разогнались. Я не успеваю.
Они подождали, пока он торопливо нацарапает карандашом в записной книжке. Потом принялись сочинять дальше, неожиданно открытый в себе талант изумлял и пьянил их, они удивленно поглядывали друг на друга: кто бы мог подумать, что это так просто!
Стремительными пулеметными очередями они выдали еще два куплета, и Слейд опять закричал, что не успевает. Круглое лицо Слейда и металлический наконечник его карандаша, подсвеченные фонариком, ярко блестели.
— Дайте же мне записать, — взмолился он. — Подождите… Я сейчас… Есть! Давайте я вам прочту, что получилось, а потом пойдем дальше. Но сначала послушайте.
— Ладно, читай. — Пруит нервно щелкал пальцами.
Энди чуть слышно перебирал струны, будто разговаривал сам с собой. Пятница поднялся на ноги и расхаживал взад-вперед.
— Читаю, — сказал Слейд. — Итак, «Солдатская судьба» …
— Подожди-ка, — прервал его Пятница, глядя с насыпи вниз, туда, где был лагерь. — По-моему, сюда кто-то идет. Посмотрите.
Они повернулись и уставились вниз, как зрители на галерке. Вокруг темнеющего густым черным пятном грузовика снова копошились огоньки. Один огонек, отделившись от остальных, карабкался по тропинке в их сторону.
— Это Рассел, будь он неладен, — сказал Энди. — За мной идет. Небось пора на КП возвращаться.
— Тьфу ты! — заволновался Пятница. — Мы так не успеем сочинить до конца.
— Допишете без меня, — огорченно сказал Энди. — Я поеду, а вы оставайтесь и дописывайте. Завтра мне покажете.
— Нет, так не пойдет, — возразил Пруит. — Начали все вместе — все вместе и закончим, Рассел может и подождать, не умрет.
Энди кисло посмотрел на него:
— Рассел-то подождет. А вот лейтенант разорется, это как пить дать.
— Ничего не будет. — Пруит беспокойно нахмурился. — Ты же сам знаешь, они еще долго будут собираться. Полчаса как минимум. Ну давай, — нервно поторопил он Слейда. — Читай.
— Сейчас. Итак, «Солдатская судьба» … — Слейд поднес к глазам записную книжку и придвинул фонарик поближе, Потом вдруг выронил книжку и сердито хлопнул себя ладонью по шее. — Москит, — виновато объяснил он. — Извините.
— Давай я буду держать фонарик, — нетерпеливо сказал Пруит. — Читай, черт возьми. А то некогда будет дописывать.
— Читаю. Итак, «Солдатская судьба», — Слейд обвел их глазами и повторил:
Солдатская судьба
Срок вышел в понедельник,И я беру расчет,Такую кучу денегНе просадить за год.
В кармане тяжело — неужто так бывает?Когда еще судьба солдата приласкает?
Махнул во вторник в город,Снял номер экстра-класс,Дела пока отложим,Живем один лишь раз.
Сегодня мы живем, а завтра что — не знаем.С солдатскою судьбой мы втемную играем.
По кабакам всю средуС друзьями лил дай бог,Японочку-красоткуКто пропустить бы мог?
Шептала мне: «Люблю» — и прижималась страстно,Солдатская судьба была в ту ночь прекрасна.
В четверг еле поднялся,Разбитый и больной,Японочка исчезлаСо всей моей казной.
Солдата обобрать любая шлюха может,Солдатская судьба сама ей в том поможет.
По барам шарю в пятницу,Друзья, вы где? Их нет.«А ну, катись, рванина!» —Кричит мне бармен вслед.
История моя, увы, совсем не нова,Солдатская судьба порою так сурова.
— Вот! — с торжеством сказал Слейд. — И чихал я, кто что скажет, — гордо добавил он. — Я лично считаю — класс! Давайте дальше?
Пруит продолжал щелкать пальцами.
— В тюрьме в субботу скучно, — предложил он. — Сквозит изо всех дыр… Это сразу две строчки, понял?
— Ясно, — кивнул Слейд, записывая.
— Погодите, — прервал их Пятница. — Это не Рассел!
Они замерли и все разом посмотрели на приближающийся силуэт. Это действительно был не Рассел. Энди быстро поддал ногой почти пустую бутылку, и она полетела с насыпи вниз. Слейд направил фонарик на шагающего к ним человека. В темноте вспыхнули две золотые полоски погон. Слейд вопросительно поглядел на Пруита, не зная, как быть.
— Смирр-р-на! — гаркнул Пруит. У него это вырвалось автоматически.
— Что это вы, интересно, тут делаете среди ночи? — спросил пронзительный и тонкий голос лейтенанта Колпеппера, как нельзя лучше подходивший к фамильному колпепперовскому острому носу и к прямой, как шомпол, фамильной колпепперовской спине.
— На гитарах играем, сэр, — ответил Пруит.
— Об этом я и сам догадался. — Голос звучал сухо и насмешливо. Лейтенант подошел к ним. — Какого черта вы включили фонарь?
— Нам нужно было кое-что записать, сэр, — сказал Пруит. Остальные трое молча глядели на него, как на своего полномочного представителя. Пруит старался, чтобы голос не выдал охватившие его досаду и злость. Все, сегодня они свой блюз так и не допишут. — Ночью по всей территории ходили с фонариками, сэр, — сказал он. — А мы здесь только на пару минут включили. Думали, ничего страшного.
— Не прикидывайтесь, Пруит, — все тем же сухим и насмешливым тоном сказал Колпеппер. — Вы все прекрасно знаете, что условия полевых учений максимально приближены к боевым. А это включает и полную светомаскировку.
— Так точно, сэр.
— Внизу фонарями пользовались для дела. Проводилась проверка постов. Ни при каких других обстоятельствах фонари не включаются.
— Так точно, сэр.
— А в боевых условиях посты будут проверять тоже с фонариками? — спросил Слейд. Голос у него дрожал.
Сохраняя выработанную многими поколениями колпепперов традиционную колпепперовскую выправку, лейтенант повернул голову. Фамильные колпепперовские прямые плечи и окостеневшая спина остались при этом неподвижны.
— Когда рядовой обращается к офицеру, — процедил Колпеппер, — он обычно добавляет слово «сэр».
— Так точно, сэр, — вытянулся Слейд.
— Кто этот солдат? — прежним насмешливым тоном спросил Колпеппер. — Мне казалось, в нашей роте я знаю всех.
— Рядовой Слейд, сэр, — отрапортовал Слейд. — Семнадцатая группа аэродромного обслуживания при аэродроме Хикем, сэр.
— А здесь что вы делаете?
— Пришел послушать музыку, сэр.
Колпеппер перевел фонарик с Пруита на Слейда:
— Вы сейчас должны быть на посту?
— Никак нет, сэр.
— Почему же вы не в своей части?
— Потому что, когда я не на посту, я имею право делать, что хочу, — с безнадежной злостью ответил Слейд. — Устав не запрещает в свободное время ходить к знакомым. Я ничего не нарушил.
— Возможно, — сухо сказал Колпеппер. — Но, к вашему сведению, мы в пехоте не разрешаем чужим солдатам шататься вокруг нашего расположения. И особенно среди ночи. Ясно? — внезапно рявкнул он.
Все молчали.
— Пруит!
— Да, сэр?
— Вы здесь старший. И за это безобразие я буду взыскивать с вас. Люди в лагере спят. Некоторым, — он поднес к глазам часы, — через тридцать семь минут заступать на пост.
