Джеймс Джонс - Отныне и вовек
— Кто идет? — требовательно спросил тот же голос.
Совсем рядом, на границе с его замкнутым в десять футов щебенки миром, произошло какое-то движение, блеснуло что-то похожее на пистолет.
— Свой, — ответил он в соответствии с уставом.
— Подойди ближе, свой, и назовись, — громыхнул голос.
Пруит медленно, в полном соответствии с уставом, двинулся вперед.
— Стой! — в ту же секунду рявкнул бестелесный голос.
Пруит замер на месте. Происходящее больше не соответствовало никаким уставам.
— Кто идет? — снова рявкнул голос.
— Свой, черт возьми!
— Подойди ближе, свой, черт возьми, и назовись.
Пруит шагнул вперед.
— Стой! — в ту же секунду загремел голос, и в темноте качнулся маслянистый блик.
Пруит остановился.
— Эй, что за шутки?
— Молчать! — Отделившийся от темноты силуэт навел на него какой-то тускло поблескивающий предмет. — Вольно! Разойдись! Кругом! Направо! Кто идет?
— Рядовой Пруит. Седьмая рота …-ого пехотного полка, — отчеканил Пруит, начиная смутно догадываться.
— Рядовой Пруит, седьмая рота …-ого пехотного полка! Подойди ближе и умри от моей пули! — проревел голос.
— Тербер, иди ты в задницу, — сказал Пруит, приближаясь к нему.
— Ба-бах! — гаркнул Тербер и попятился. В руке у него качался все тот же поблескивающий предмет. — Пиф! Паф! Попал!.. Ты убит. Ба-бах!
— Кончай ломать комедию. — Пруит поморщился. Он уже разглядел, что блестит у Тербера в руке. Это была бутылка.
— Так-так. — Тербер пьяно хихикнул. В глазах у него зажглись смешливые огоньки. — Хорошо я тебя разыграл, а? Привет, малыш. Ты чего-то здесь расхаживаешь? Ведь темно. Ненароком и подстрелить могут. Не слыхал про такое?
— Я гуляю, — с вызовом сказал Пруит.
— Так-так… Говоришь, гуляешь? Я слышал, лейтенант испортил вам все веселье.
— Сволочь он.
— Ай-я-яй, — Тербер погрозил пальцем. — Разве можно так говорить про человека из славного рода Колпепперов? А тебе известно, что во всех войнах, которые вела наша отчизна, сражалось минимум по одному Колпепперу? Начиная с той войны, когда Тейлор[32] оттяпал у Мексики Калифорнию. Может, лично ты хотел бы, чтобы у нас не было Калифорнии? А где бы, интересно, мы тогда кино снимали? Что бы стало с нашим миром, если бы не колпепперы? Как по-твоему?
— Пошли они все куда подальше!
Тербер дурашливо зацокал языком:
— Ай-я-яй. Необразован… не печется о благе человечества… к тому же дурно воспитан… Тебя лучше расстрелять. Ба-бах!.. Пиф-паф. Ты убит. Я в тебя попал. Как тебе мой новый пистолет? — Он выставил бутылку перед собой. Пруит протянул руку, но Тербер тотчас убрал бутылку. — Но-но. Ты поосторожнее. Заряжено.
— Ты, я вижу, тоже зарядился.
— Хочешь выпить?
— Мне твоего виски не надо. Захочу — сам достану.
Тербер задумчиво разглядывал свой «пистолет».
— Заряжено, — повторил он. — Валит с ног медведя. Бабах! Медведя хочешь? — Он подкинул бутылку в воздух и поймал на лету. — Я, малыш, стреляю как снайпер. Хочешь, можем как-нибудь пострелять на пару. Посмотрим, у кого лучше получается, — сказал он, ухмыляясь.
— Чего это ты вдруг расхвастался?
Тербер и Пит Карелсен были лучшими стрелками в полку, вне всякой конкуренции. У обоих были отличные узкоствольные винтовки «03», и оба только что не молились на них. Вместе с главным сержантом О'Бэнноном и капитаном Стивенсом из второй роты они составляли полковую стрелковую команду. И как бы здорово кто-то ни стрелял, Тербер всегда умудрялся его переплюнуть. Это было даже несправедливо.
— Да нет. — Тербер усмехнулся. — Я не хвастаюсь. Ты, говорят, и сам стреляешь как бог. Я слышал, две недели назад ты устроил на стрельбище целый спектакль. Так что, думаю, тебе будет интересно проверить себя в паре с настоящим стрелком.
— Идет, — сказал Пруит. — Говори когда.
— Устроим маленькое спортивное соревнование. По всем правилам. Ну и заодно скромное товарищеское пари. Поставим долларов по сто. Ты как?
— Будем ставить поровну?
— Мне, наверно, надо поставить больше.
— Я думал, ты хочешь, чтобы это я поставил больше.
— Зачем же? — Тербер хитро усмехнулся. — Я тебя грабить не собираюсь.
— Где будем стрелять? И когда? Прямо сейчас?
— Стрелять надо на стрельбище. — Тербер опять усмехнулся. — Чтобы все по правилам. Учебные стрельбы начнутся примерно через месяц.
— Тю! Я думал, ты предлагаешь сейчас.
— А из чего стрелять? У меня с собой только этот пузырек. Придется подождать, пока начнутся стрельбы.
— Значит, ставим поровну. И чтобы было честно, ты дашь мне свой стереоприцел. Идет?
— Конечно.
— Когда начнутся стрельбы, меня, может, здесь уже не будет.
— А ведь ты прав. Ей-богу, — Тербер мотнул головой и щелкнул пальцами. — Я и забыл. Ты же к тому времени будешь в тюрьме. Тьфу ты, черт! — с досадой чертыхнулся он.
— Что, сразу на попятный?
— А как же! — Тербер ухмыльнулся. — Я всегда чуть что — на попятный. — Он сел прямо на щебенку и скрестил ноги по-турецки. — Держи, старик. Выпей.
— Ну давай. — Пруит взял у него бутылку. — Мне что из твоей бутылки, что из бутылки Колпеппера — все едино.
— Вот и хорошо. Мне тоже все едино, кого поить — тебя или Колпеппера.
Виски, обжигая желудок, смешался с бурлившими там винными парами. Пруит уселся посреди дороги рядом с Тербером, отдал ему бутылку и вытер рот рукой.
— Знаешь, а все-таки дерьмовая она штука, наша жизнь.
— Полное дерьмо, — пьяно кивнул Тербер и приложился к бутылке. — Дерьмо и паскудство.
— Обязательно испортят человеку настроение.
— Это факт, — кивнул Тербер. — Это они умеют. Ты теперь у Колпеппера в черном списке.
— Я у всех в черном списке. Колпеппер — это мне для комплекта.
— Точно. Теперь у тебя на руках полный набор. Можешь выложить «флеш-рояль». Или «фул».
— Или пять одной масти, — подхватил Пруит. — С джокером. Джокер — он кого хочешь изобразит. Большой шутник.
— Большой шутник — это ты, — Тербер протянул ему бутылку. — Правильно я говорю?
— Правильно.
— А я, между прочим, попал в черный список к Старку. Теперь хоть в ресторан ходи. Но до тебя мне далеко.
— Как же это случилось? — поинтересовался Пруит. Глотнув виски, он передал бутылку Терберу. Светло-желтая полоса щебенки тянулась перед ними и позади них, постепенно расплываясь и исчезая в темноте, точно лунная дорожка на черной глади моря.
— А не важно как, — хитро прищурился Тербер. — Не важно.
— Ясно. Не доверяешь. А я тебе доверяю.
— Мы сейчас не обо мне говорим, — парировал Тербер. — А о тебе. Ты, Пруит, лучше скажи, чего ради ты хочешь себя угробить? На кой ляд корчишь из себя большевика?
— Не знаю, — уныло сказал Пруит. — Сам давно пытаюсь понять. Наверно, таким родился.
— Фигня. — Тербер снова отпил из бутылки и уставился на Пруита осоловевшими глазами. — Самая что ни на есть натуральная фигня. Чистой воды. Ты не согласен? Ну давай, не соглашайся, спорь.
— Не знаю я…
— А я говорю, фигня, — назидательно сказал Тербер. — Такими не рождаются. Вот я, например. Я же не таким родился. На, — он протянул бутылку. — Пей.
Пока Пруит пил, он смотрел на него и хитро щурился.
— Хреново все это устроено, а? Вот ты, например. Тебе дорога прямым ходом в тюрьму. Или, например, я. Меня рано или поздно разжалуют. И вот тебе, пожалуйста, мы оба — сидим вдвоем посреди этой вшивой дороги. И вдруг, понимаешь, грузовик! И прямо на нас! Что тогда?
— Тогда плохо, — сказал Пруит. — Умрем мы тогда, вот что. — Он чувствовал, как новая порция виски смешивается с тем, что он выпил раньше, и смесь взрывается, обдавая его изнутри жаром. Умрем, думал он. Умрем… умрем… умрем.
— И всем на это положить, — сказал Тербер — Никто даже не всплакнет. Вот такие пироги. Нет, знаешь, ты лучше здесь не сиди. Давай-ка лучше подымайся и садись поближе к обочине.
— А ты? — Пруит отдал ему бутылку и оглядел желтую дорогу, ища глазами грузовик. — Тебе хоть есть ради чего жить. Кто будет вместо тебя нянчиться с твоей драгоценной ротой?
— Я уже старик. — Тербер глотнул виски. — Мне и умирать не жалко. У меня все давно позади. Все. А ты — молодой. Тебе еще жить да жить.
— Мне в этой жизни ничего не светит, — упрямо возразил Пруит. — Твоя жизнь важнее. Гитлер же сказал: «Если бы не наши сержанты, у нас не было бы армии». А нам ведь армия тоже ой как нужна. Что бы делали колпепперы, если бы у нас не было армии? Так что пересесть нужно не мне, а тебе. Вставай.
— Ни за что! — взревел Тербер. — Я свою жизнь прожил. Я — старик. Еще пять лет, и я буду как старый Пит. И ты меня не отговаривай. Я останусь сидеть. А ты вставай.
— Нет, — настаивал Пруит. — Это ты вставай.
— Не встану! — заорал Тербер.
— И я тогда тоже не встану. Буду сидеть вместе с тобой. Я не могу оставить тебя одного на верную смерть.
