Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 2
Матвей ловко очистил апельсин — шел перерыв между действиями, по театру ходили разносчики фруктов и сладостей, и протянул племяннице половину.
— Ну, дорогая моя, — сказал он рассудительно, — все же это занятие — не для женщины.
Публика тут грязная, отпускает всякие сальности — сама же слышала, как Маргарите Анжуйской кричали: «Подыми юбки, красотка!». Да и вообще, — дядя пожал плечами, — они на одном месте не сидят, актеры, постоянно разъезжают. Нет, — он решительно закончил, — пусть уж мужчины играют, да у них и лучше получается.
— Это потому, что женщин никто не видел еще в театре, — сердито проговорила Полина, — а как увидят, то все эти стройные мальчики, вроде вон, его, — девушка кивнула вниз, — потеряют работу.
— Лично я, — заметил Матвей, — буду об этом только сожалеть. Ты вот что, — он оглядел племянницу, — мы тут на работе, так, что не теряй головы. Много обещай, но ничего не давай, поняла? И наш общий знакомый тебе, то же самое говорил, если помнишь.
— Помню, — хмуро ответила Полина, и, услышав звук гонга, шикнула на дядю: «Тише!»
— Я и не сказал ничего, — усмехнулся Матвей, вытирая руки кружевным платком.
— Мисс Мэри, — услышала девушка тихий шепот. Она протирала стол чистой тряпкой — было за полночь, и в таверне уже все затихли, даже стоны шлюх сверху сменились храпом. Мэри обернулась и увидела рядом с собой Роберта — при свете луны его серые глаза казались серебристыми.
— Завтра на обеде, — сказал он. «Мы узнали, все что нужно, Ингрэм с ним разберется, а мы с Николасом тут так, — он усмехнулся, — для того, чтобы вопросов поменьше задавали. Пьяная драка и пьяная драка.
— Что мне надо будет сделать? — спросила девушка, все еще комкая в руках тряпку.
— Нашего общего знакомого я известил уже, — Роберт помолчал, — но все равно, как мы закончим, бегите к собору Святого Павла, ну, вы знаете.
Мэри кивнула. «Потому что, — он продолжил, — мало ли что, вдруг Сапожник сопротивляться начнет. Вы там следите, чтобы к нам никто не вламывался из патронов, в это время. Я вам знак подам, когда уходить надо будет».
— А вы? — вдруг спросила Мэри.
— А мы тут надолго застрянем, — Роберт вздохнул, — еще и в тюрьме, наверняка, придется посидеть до официального разбирательства.
— Но вас не казнят? — озабоченно спросила девушка.
— Не казнят, — уверил ее Роберт. «Не бойтесь».
Она покраснела и, опустив голову, сказала: «Я поняла».
— Вы нам очень, очень помогли, — мягко сказал мужчина. Она, было, наклонилась, чтобы прополоскать тряпку, но Роберт продолжил: «Мисс Мэри…, Когда все это закончится, вы мне разрешите вас найти? Если вы не разрешите, он, — мужчина кивнул куда-то на запад, — мне никогда в жизни не позволит».
— Разрешу, мистер Роберт, — отчаянно краснея, твердо, сказала Мэри. Выжав тряпку, она добавила: «Я буду очень рада, вот».
Во втором перерыве в их ложу постучались. Матвей открыл дверь, и, обменявшись парой слов с кем-то, вернувшись на свое место, развернул записку. Полли посмотрела на розу Тюдоров на сломанной печати и тихо спросила: «Мы возвращаемся в Париж, да?».
— Завтра вечером, если все пройдет удачно, — ответил дядя. «Слушай, вот сейчас будет мой любимый монолог».
Полли вздохнула, и, перебирая в руках кружево, прошептала: «Вот, Йорк, смотри, платок…»
Сапожник закинул руки за голову, и, потянувшись, открыл глаза. В комнате пахло рвотой и потом.
— Ну что за свиньи? — поморщился мужчина, глядя на лужу в углу. «Как будто до заднего двора было не дойти!». Он поднял голову и велел: «Вина мне налейте, голова трещит ужасно!»
Соседняя кровать скрипела. Сапожник посмотрел на голые ноги женщины, и рассмеялся:
«Ингрэм, Господь велел делиться!»
— Войди со мной в долю и хоть сейчас начинай, — рассмеялся Ингрэм. Женщина застонала, и, он, поднявшись, сев за стол, велел: «Давай, ртом теперь работай, хватит прохлаждаться»
— Мне нальет кто-нибудь вина, или нет! — разозлился Сапожник и, встав, сам потянулся за бутылкой.
— Интересно, — задумчиво сказал Николас, рассматривая спутанные волосы стоявшей на коленях женщины, — тут еще остались свободные шлюхи, или нам ее мыть придется? Я как-то опасаюсь пользоваться тем, что побывало под моим другом Ингрэмом, — мужчина поднял бровь.
— Можно позвать кого-нибудь еще, — тяжело дыша, проговорил Ингрэм. Шлюха закашлялась и поперхнулась.
— Все, вон пошла отсюда, — велел мужчина, застегиваясь.
— Если джентльмены желают, я могу остаться, — сглотнув, предложила девушка. «Ну, как вам будет удобно».
— Мы тебя найдем, если что, — Николас чуть шлепнул ее. «Иди, там, на верфях сегодня жалованье выдавали, клиентов упустишь».
— Надо бы обед заказать, — Роберт осмотрел пустой, в объедках стол. «Мамаша Булл что-то говорила вчера про кролика».
— В прошлой жизни этот кролик наверняка мяукал, — ехидно заметил Сапожник, и, забрав бутылку вина, вернулся на кровать. «Ничего, — сказал он, отпив из горлышка, — сейчас моя птичка Кэтрин закончит разливать пиво, и я ее опять уложу на спину до утра, вам на зависть».
— Если ты так будешь пить, Кит, — заметил Николас, — то не видать тебе звания короля английского театра. Этот провинциальный щенок из Стратфорда тебя опередит.
— Что он знает о жизни? — Кит ухмыльнулся. «Он кроме своей навозной лужи за коровником и труппы Бербеджа ничего не видел. Он даже на континенте никогда не был».
— Он много читает, — равнодушно заметил Роберт, чистя ногти щепочкой.
— Дорогой мой эсквайр, — Сапожник приподнялся на локте, — ты же сам заканчивал Кембридж.
Ну, разве самоучка, сын мастерового, сравнится с нами, джентльменами? И давайте, наконец, уже попросим этого пресловутого кролика, для Кэтрин мне потребуется много сил.
Уильям подал Полине руку и она, взобравшись на сцену, рассмеялась: «По-моему, я тебе нужна только для того, чтобы репетировать!»
Шекспир отложил рукопись и, взяв ее лицо в ладони, спросил: «А ты не можешь не уезжать?»
Девушка помолчала и заставила себя сказать, не глядя в его карие глаза: «Нет, не могу.
Дядю срочно вызвали — какие-то дела».
— Моя смуглая леди, — пробормотал он, и, вдохнув запах роз, твердо сказал: «А ну бери роль, это новое, я тут вчера кое-что придумал, ночью. Ты — итальянка, зовут Джульетта, стоишь на балконе, и видишь юношу Ромео, который признается тебе в любви. Это так, отрывок пока, я хочу послушать, как он звучит.
— Ты начинаешь, — кивнула Полина.
— Клянусь тебе священною луной,Что серебрит цветущие деревья…
— услышала она мягкий, страстный голос Уильяма, и продолжила:
— О, не клянись луной непостоянной,Луной, свой вид меняющей так часто.Чтоб и твоя любовь не изменилась.
— Так чем поклясться? — Шекспир взглянул на нее и Полина, сжав руки, едва дыша, сказала:
— Вовсе не клянись;Иль, если хочешь, поклянись собою,Самим собой — души моей кумиром, —И я поверю.
— Поверишь? — его губы были совсем рядом.
— Поверю, — кивнула Полина, обнимая его, опускаясь вместе с ним на грубые доски сцены.
Мэри затащила ведро воды наверх и стала, насвистывая, мыть пол в узком коридоре. Из-за какой-то двери крикнули: «А ну заткнись, тут люди спят еще!».
Она чуть улыбнулась и услышала шаги на лестнице. «Я тут мыла с утра, — удивленно сказала Кэтрин, оглядывая влажный пол.
— Джентльмена стошнило, вон там, — пожала плечами Мэри. «Клиенты жаловались».
— Дай мне пройти, — потребовала Кэтрин, — мне надо в ту комнату, — она указала на дальнюю дверь.
— Проходи, — ответила Мэри, и, отступив, освободила ей дорогу.
Когда служанка уже была рядом, Мэри незаметным движением подставила ей ногу. Кэтрин поскользнулась на луже воды, и упала, ударившись лицом о деревянное ведро.
— Сучка безрукая! — зашипела Кэтрин, держась за разбитый нос. «Как мне под мужика с таким ложиться!»
— Пойди, промой водой из колодца и посиди, закинув голову, — спокойно ответила Мэри.
«Подождет твой мужик, ничего».
Кэтрин, ругаясь, стала спускаться вниз.
— Мне интересно, — меланхолично поинтересовался Ингрэм, рассматривая заляпанный жирными пальцами, выписанный на клочке бумаги, счет, — мамаша Булл нас за кого держит — за дураков? Нам столько бутылок и за месяц не выпить.
— Я заказывал ночью, мне Кэтрин приносила, — Сапожник обгрыз кость и кинул ее через плечо, в угол комнаты.
— Ну вот, ты и плати, — велел Ингрэм. «Нечего, мы этого вина и в глаза не видели».
— Ингрэм, друг мой, не будь таким мелочным, — ухмыльнулся Сапожник. «А то ты прямо, как герой моей пьесы, «Мальтийский жид». Все же Аллен отлично его играл, Бербедж ему и в подметки не годится, — Сапожник потянулся за шпагой и шутливо пощекотал острием спину Ингрэма. «Мы же все тут джентльмены, что за расчеты?».
