История Германии в ХХ веке. Том I - Ульрих Херберт
Однако для германских властей «задействование поляков» оказалось в целом успешным. В течение короткого времени большое количество польских рабочих – почти 700 тысяч человек за май 1940 года – было вывезено в Германию, в основном против воли, и в Германском рейхе было создано двухклассовое общество, иерархизированное по национальному, или «народному» (völkisch), признаку[32].
ЭВТАНАЗИЯ
Начало войны освободило нацистский режим от доселе существовавших сдержек и противовесов. Это касалось как ведения войны, так и оккупационной политики или использования рабочей силы. Казавшееся невозможным и даже немыслимым несколько лет или даже месяцев назад теперь реализовывалось на практике – действия оперативных групп, массовые изгнания поляков и евреев или использование в рейхе сотен тысяч подневольных иностранных работников. Тем более это относилось к такой области социальной и демографической политики национал-социалистов, как «расовая гигиена». Именно в этой области в начале войны было принято четвертое фундаментальное решение.
После принятия летом 1933 года «Закона о предотвращении рождения потомства с наследственными заболеваниями» и последующей стерилизации наследственных больных, страдающих «врожденным слабоумием», неоднократно предпринимались попытки предпринять дальнейшие и более комплексные шаги. Инициатива часто исходила от самих медиков. Глава службы здравоохранения рейха Вагнер уже в 1935 году обратился к Гитлеру за решением об «умерщвлении живых существ, недостойных жизни». Такое развитие событий было, так сказать, в тренде. В некоторых регионах уже давно велись активные дискуссии о том, «соответствует ли сегодняшняя забота о душевнобольных в приютах и домах престарелых национал-социалистическим принципам». Говорили также об «окончательном решении вопроса о подобных учреждениях»[33].
Однако Гитлер отрицательно отнесся к инициативе Вагнера, хотя и с показательным обоснованием: здесь «целесообразно проявить осторожность и выждать», решил он. В то же время он указал, «что если война будет, то она возьмет на себя и осуществит этот вопрос об эвтаназии». Потому что, «когда весь мир будет следить за ходом военных действий и ценность человеческой жизни упадет», «освобождение народа от бремени душевнобольных <…> будет проходить более гладко и легко»[34].
В некоторых учреждениях это уже предвидели. В 1936 году руководитель одного из прусских учреждений заявил, что он «больше не видит национал-социалистической задачи в обеспечении детей-идиотов», и участились случаи, когда нормы питания для умственно отсталых пациентов были сокращены, чтобы добиться «естественного сокращения» числа пациентов[35]. Медицинские доводы сочетались с экономическими. Ввиду скудости имеющихся ресурсов было неоправданно ухаживать за неизлечимо психически больными с огромными затратами без надежды на улучшение; эти ресурсы лучше было бы направить на излечимых пациентов. С другой стороны, и национал-социалисты, и врачи, отстаивавшие эту точку зрения, прекрасно понимали, что такой подход противоречит фундаментальным ценностям христианства и гуманизма и вызовет яростную критику со стороны населения и, в частности, церкви. Однако расчет был на то, что с началом войны ситуация изменится, и тогда станет возможным реализовать то, что раньше считалось утопией.
И снова инициатива исходила от медицинской организации – Рейхскомитета по научным исследованиям серьезных наследственных и врожденных заболеваний. Один из экспертов комитета рекомендовал родителям младенца-инвалида обратиться к Гитлеру с ходатайством о разрешении умертвить ребенка. Этот единичный случай вскоре повлек за собой колоссальные последствия, так как Гитлер очень заинтересовался этим делом, и уполномоченный им врач, Карл Брандт, в январе 1939 года после обследования умертвил ребенка. Вскоре это переросло в изначально не документировавшуюся практику «детской эвтаназии», которая инициировалась и организовывалась «канцелярией фюрера» и отделом здравоохранения Министерства внутренних дел исключительно на основании устных указаний Гитлера. В августе 1939 года был издан приказ об обязательной регистрации новорожденных детей-инвалидов; отчеты передавались в Рейхскомитет, члены которого изучали документы и направляли тех детей, которых считали недостойными жизни, в «специализированные детские отделения» для умерщвления.
Летом 1939 года испытанная здесь процедура была распространена на всех заключенных психиатрических учреждений, как детей, так и взрослых. Инициатива здесь, очевидно, исходила от самого Гитлера, который предоставил двум уполномоченным по «детской эвтаназии», Брандту и Булеру, собственноручно составленное им письмо с разрешением, которое должно было быть рассмотрено группой экспертов. Через несколько недель, в октябре 1939 года, Гитлер подписал секретный указ фюрера, который, чтобы подчеркнуть связь с войной, которую он упоминал в самом начале, был задним числом датирован 1 сентября и состоял всего из одного предложения: «Рейхсляйтеру Булеру и д-ру мед. наук Брандту поручено расширить полномочия поименованных врачей таким образом, чтобы, согласно здравому смыслу, смертельно больные могли получить право на милосердное убийство после критической оценки состояния их здоровья»[36].
Выполнение этого секретного приказа было поручено специально образованному особому органу, подчиненному канцелярии фюрера и возглавленному экономистом Виктором Браком. Названная «Операцией T4» по ее расположению на берлинской улице Тиргартенштрассе, 4, эта организация по аналогии с процедурой детской эвтаназии начала систематический поиск во всех учреждениях для умственно отсталых в рейхе пациентов, состояние которых теперь оценивалось значительно расширенным врачебным консилиумом. Если врачи приходили к отрицательному заключению, пациентов перевозили в одно из шести выбранных для этой цели заведений и убивали там в заранее возведенных газовых камерах. Затем у убитых выламывали золотые зубы, а тела сжигали в крематориях. В основном ничего не подозревающие родственники получали извещение о смерти близких и урну с прахом.
Это было знамением не только очередного этапа эскалации насилия, но и пересечением красной линии: национал-социалистическое государство начало убивать тысячи своих граждан – беспрецедентный случай в истории, не считая гражданских войн.
Для того чтобы стандартизировать отбор подлежащих уничтожению, департамент здравоохранения МВД разработал критерии. Согласно им, на учет в соответствующих учреждениях должны были ставиться в основном пациенты с диагнозами шизофрения, эпилепсия, деменция, паралич, сифилис, слабоумие и энцефалит – при условии, что они не были пригодны к работе. Также регистрации подлежали пациенты, прожившие в лечебнице не менее пяти лет, равно как и содержавшиеся там «невменяемые преступники». Эта связь между наследственностью, неизлечимостью, неспособностью к труду и «асоциальностью» иллюстрирует тесную связь между расовой гигиеной и экономическими аспектами, характерную для расовой политики национал-социалистов в целом, но присутствовавшую уже в дискуссиях об эвтаназии после
