Время умирать. Рязань, год 1237 - Баранов Николай Александрович
– Лей! Лей! – чувствуя, как по хребту скользит холодная волна, хрипло проорал он.
Запыхавшегося Первушу сменил Воеслав, и новые потоки горячей, вспыхивавшей при соприкосновении с пламенем смолы хлынули внутрь сруба тарана. Ратислав с трудом удерживался от того, чтобы не заткнуть уши от страшных криков, раздававшихся оттуда…
Внезапно поток стрел, секущих воздух над башней и со стуком втыкающихся в дерево, прекратился. Затихли и крики сгорающих заживо людей. Что еще? Ратислав глянул в сторону татарской городни, которая стала довольно хорошо видна. Что, неужто уже светает? Так и есть, чернота ночи сменилась нарождающимися утренними сумерками. Небо на юго-востоке посветлело, обещая скорое появление дневного светила. Но стрелы в защитников Ряжских ворот перестали лететь, конечно, не поэтому. За городней грозно шевелилась непроницаемо черная толпа татар, готовящихся к новому приступу.
Глава 26
Но татары медлили. С чего бы? Ратислав высунулся из-за пехотного щита, приколоченного к краю боевой площадки, осмотрелся встревоженно. Еще чего-то придумали проклятые степняки?
Было видно, что приступ прекратился по всей длине напольной части крепостной стены. Но что это? Заскрипели натягиваемые канаты татарских пороков? Так и есть! Опять камни? Коли так, надо людей с боевой площадки башни убрать и самому со своими людьми убираться. Тем паче таран сожгли, и делать тут теперь особо нечего. С вала начальные люди тоже должны сообразить воинов убрать, укрыть на крышах осадных клетей за остатками стены.
– Все вниз! – приказал он не слишком громко, но в наступившей тишине его услышали все и, прикрывая на всякий случай спины щитами, потянулись к прорубу, ведущему на нижние ярусы башни.
Они успели спуститься вниз и выйти под открытое небо, когда из-за стены раздался грохот сработавших татарских пороков, и почти сразу предрассветные сумерки окрасились багровым пламенем. Это еще что за… Ратьша задрал голову вверх. Отсветы пламени исходили оттуда. Потом с неба раздался гул. Так, но все же не совсем, гудели приближающиеся к городу камни, летящие из пороков. А затем раздались гулкие хлопки, и пламя озарило уже стены и башню. Сверху, с боевой площадки башни Ряжских ворот, вниз полетели крупные огненные брызги. Толпящиеся у ворот люди шарахнулись в стороны.
Пару мгновений спустя через разрушенную стену перелетело несколько огненных шаров, оставляющих после себя черный дымный след, проблескивающий багровым огнем. Ударившись в городские строения, они полыхнули ослепительным пламенем, и еще через миг дома, в которые они попали, объял жаркий, всепожирающий огонь.
– Горшки с огненной смесью мечут! – выкрикнул Гунчак. – Надо уйти от стены и башни! И людей отвести!
– Первуша, беги одесную! – приказал Ратислав. – Воеслав – ошуюю! Предупредите людей, пусть уходят с вала!
Меченоши метнулись, один – направо от башни, другой – налево. Ратьша с остальными быстрым шагом отошли от стены и глянули на проломы. Там царила тревожная суета. Начальным людям хватило ума убрать воинов из пролома и укрыть их за остатками стены на крышах осадных клетей. Ни один горшок с адским пламенем, слава богам, туда пока не попал, но сколько-то угодило на срубы остатков стены. Там теперь в нескольких местах гудело пламя, порождая густые клубы черного маслянистого дыма. Огненные брызги, должно быть, угодили на людей, прячущихся за остатками стены, заставив их заметаться в ужасе перед огненной смертью. Кто-то уже сбегал по лестницам с вала, кто-то съезжал по заснеженным склонам на задах. Были это горожане и селяне-беженцы, помогавшие на валу подносить боевой запас, относить убитых и перевязывать раненых. Воины, прикрывшись от огненных брызг щитами и пока не получившие приказ на отход, стояли на месте.
– Чего медлит… – зло процедил Ратьша, имея в виду начальника, командовавшего здешней обороной. – Уводить надо людей, уводить…
Было слышно, как за стеной заскрипели вновь натягиваемые канаты пороков. Да где же посланные с приказом меченоши? Ратислав уже собрался было сам взбираться на вал, разгонять народ, но тут наконец его приказ дошел. Или сами начальники додумались до того. Воины зашевелились, начали разворачиваться и двигаться к лестницам.
– Да быстрее же, быстрее! – поняв, что скрип канатов татарских камнеметов смолк, крикнул Ратьша. Вряд ли кто его услышал, и воины все так же, не слишком торопясь, продолжали спускаться с вала.
– А ведь не успеют, – обронил за спиной Годеня.
Ратислав тоже понял: не успеют. Не успели! Грохнули об упоры рычаги пороков, снова небо озарили багровые отсветы, раздался гул приближающихся кувшинов с адской смесью, глухие хлопки емкостей, разбившихся о наружный склон вала, вспышки на остатках стены в проломах… И несколько кувшинов угодили на крыши осадных клетей в проломе, в том, что правее воротной башни, прямо туда, где все еще толпились воины, ждущие своей очереди к лестницам, ведущим с вала.
Кувшины лопнули громадными огненными клубами, охватывая жидким пламенем темные фигурки людей, разбрызгивая вокруг горящие брызги. И тут же раздался крик. Страшный крик сгорающих заживо людей. Такой крик Ратьша только что слышал из горящего сруба тарана, но сейчас он был громче и страшнее.
Толпа воинов на валу прянула в стороны от очагов пламени, и люди горохом посыпались вниз с заснеженного склона. Многие катились по склону живыми факелами и, достигнув подножия, оставались лежать черными дымящимися куклами. Кто-то из горящих, съехав вниз, продолжали кататься в снегу, пытаясь сбить негаснущее пламя. Им помогали, забрасывая снегом.
А в стены продолжали лететь огненные подарки. Несколько попало на боевую площадку башни Ряжских ворот, и теперь там разгорался большой пожар. Тушить его было бесполезно, да и нечем, не ведрами же воду туда по лестнице таскать. Тем более, похоже, что и в наружную стену башни угодило несколько кувшинов, и она тоже занялась огнем. Горели остатки стен в проломах, горела часть уцелевшей стены рядом с проломами, горели крыши осадных клетей, и занимались уже сами клети. Люди, те, кто спасся от огня, отхлынули от вала на полсотни саженей и в растерянности и страхе смотрели на разгорающийся пожар.
Новый залп. На этот раз большая часть огненных снарядов полетела в город. Вспыхнули дома и надворные постройки. Засуетились, забегали вокруг них жители, пытаясь погасить огонь и вытащить из домов самое ценное. Заголосили бабы, заревела встревоженная скотина. И над всем этим реял гул всепожирающего пламени.
Обстрел продолжался недолго, татары сделали всего несколько залпов – видать, берегли дорогие снаряды. Но бед наделал он изрядно. Около часа тушили пожары. Сгорели остатки разрушенной камнями стены, бутовка в них осыпалась, и теперь вал в проломах венчала не довольно высокая ровная площадка, с которой можно было, встав плотным строем, уверенно обороняться, а неаккуратная осыпь из глины и полусгоревших бревен, на которой и строй-то толком не поставить. Сгорели прилежащие к проломам осадные клети и лестницы, ведущие на вал. Лестниц, правда, накидали, срубив по-быстрому, головешки, оставшиеся от клетей, расчистили, но помощь дерущимся на валу подавать стало труднее.
Самое же плохое – до сих пор горела воротная башня, и погасить ее пока никак не удавалось. Два верхних яруса уже сгорели и осыпались головнями и глиной стеновой бутовки. Сейчас горел последний, нижний ярус с воротами. Занялись было бревна, которые наложили торцами к внутренним воротинам, но их вовремя растащили.
Правда, оставшийся нижний ярус воротной башни горел плохо, подпертый с двух сторон городскими валами, и вскорости его должны были погасить. Но башня теперь сравнялась высотой с валами, и ворота в ее остатках перекосились. Решетка, перегораживавшая башенный ход, потеряв опору, упала, опершись верхним краем на остатки сгоревшего второго яруса. Выбить ворота теперь можно было довольно легко. А выбив, так же легко взобраться по упавшей решетке на бывший второй ярус, а оттуда – на гребень вала. Хорошо, что таран сожгли, а другого осадники что-то не припасли.
