Семь престолов - Маттео Струкул

— Меня наказывают несправедливо, потому что я никогда такого не говорил…

— Так вы обвиняете нас во лжи? — воскликнул Чикко. — Хотите сказать, что герцог все выдумал?

Кола Монтано тяжело вздохнул. Было видно, что говорить ему очень тяжело.

— Нет, я хочу сказать, что произошла ошибка.

— Я так не думаю, — отрезал Чикко. — Несколько ваших студентов дали показания, подтвердив то, что я только что сообщил. Так что вы не только разжигали ненависть к законному правителю, но еще и не хотите признать свою вину! Если так вы демонстрируете раскаяние, то пусть Господь сжалится над вами! — И советник герцога приказал: — Начинайте!

Когда он опустился на свое место, Галеаццо Мария Сфорца одобрительно кивнул: речь Чикко ему понравилась.

Тем временем толпа зашумела, желая видеть, как ученого мужа изобьют плетьми. Кто-то выкрикнул проклятие в адрес Колы Монтано. Вдохновленные примером, за ним последовали другие, и вскоре уже весь народ на площади осыпал несчастного ругательствами. Герцог был явно доволен.

Палач поднял кнут и ударил Колу Монтано по спине. Вскоре на белой коже выступили красные следы. По щекам жертвы катились слезы, воздух оглашали душераздирающие крики.

По мере того как кнут поднимался в воздух и хлестал по спине несчастного, вопли толпы утихли.

На площади воцарилась зловещая тишина. Тысячи глаз, еще недавно неотрывно смотревших на преступника и жаждавших крови, теперь едва выносили ужасное зрелище.

Наконец экзекуция закончилась.

Кола Монтано к тому времени уже лишился чувств. Палач подошел к столбу и отвязал его.

Магистр словесности рухнул на подножие эшафота, словно мешок с тряпьем.

ГЛАВА 117

КОВАРНЫЕ ЗАМЫСЛЫ

Миланское герцогство, Леньяно, замок Лампуньяни

— А я говорю вам, что так дальше продолжаться не может. Вы видели, что он сделал с нашим маэстро? Герцог совершенно выжил из ума! Он жаждет крови и уверен, что может творить в этом городе все, что ему заблагорассудится. Я говорю, что мы должны положить этому конец. Иначе нас тоже скоро изобьют на площади. Сколько еще страданий мы должны вынести, прежде чем начнем действовать и наконец-то восстанем против тирана? — Джованни Андреа Лампуньяни был вне себя от ярости. Он вскочил на ноги и сжал кулаки. Ему не верилось, что Джироламо и Карло продолжают проявлять нерешительность.

Наконец один из них заговорил, вернув в душу Лампуньяни огонек надежды:

— Джованни Андреа, конечно, я понимаю, о чем вы говорите. Особенно если учесть, что у вас есть для этого все средства, люди и влиятельные родственники, которые могут поддержать вас. А еще вы — синьор Леньяно, о чем свидетельствует этот неприступный замок. — Джироламо Ольджи-ати обвел рукой просторный зал, в котором они собрались. — Я согласен, что Кола Монтано был унижен и несправедливо наказан таким ужасным образом, что одна мысль об этом… — Он не закончил фразу, но было совершенно ясно, что имелось в виду.

— Однако я не понимаю, к чему вы завели этот разговор? — вмешался Карло Висконти. — То, что произошло с маэстро, ужасно, но не касается лично вас. 

— Я должен выражаться яснее? Хорошо, слушайте. Галеаццо Мария не только приказал жестоко избить Колу Монтано посреди площади, не только морит голодом народ и каждый день требует новые подати, а потом тратит деньги на интрижки со своими шлюхами, но еще и покушается на честных и добродетельных женщин! Его похотливость не знает границ, он вожделеет каждую женщину, которая попадается ему на глаза. Несколько дней назад он попытался изнасиловать мою жену, представляете? Существует лишь один способ смыть подобное оскорбление!

— Кровью, — мрачно отозвался Висконти.

— Именно, кровью. Никто не скажет, что у нас не было причин ее пролить, как вам кажется?

— И это будет далеко не первый случай в истории, — с заговорщицким видом поддержал его Ольджиати. — Вспомните Джованни Марию Висконти: его закололи кинжалом у входа в церковь Сан-Готтардо-ин-Корте. И он не был и вполовину так жесток и несправедлив, как нынешний проклятый герцог.

— Точно! Вот теперь мы начали говорить всерьез, — тоном победителя заявил Джованни Андреа Лампуньяни. — Запомните, это убийство будет не преступлением, а спасением. Подумайте о Цезаре: Брут и Кассий вместе с остальными заговорщиками убили его, чтобы освободить республику от тирана. Это было не душегубство, а восстание!

— И их план с треском провалился, — возразил Висконти. — Как вы помните, друзья, всех заговорщиков ждал печальный конец, и, по сути, они подготовили почву для рождения новой империи Августа.

— Да, но что вы скажете о том, что произошло, когда не стало деда нынешнего герцога Сфорцы? Помните? Тиран умер, и народ взбунтовался против правящей династии, установив Золотую Амброзианскую республику. У нас есть шанс изменить положение вещей, точно вам говорю. Надо лишь захотеть, — невозмутимо продолжал Лампуньяни.

— Это правда, — отозвался Ольджиати. — Не говоря уже о том, что в данном случае мы могли бы обсудить идею триумвирата. Просвещенная олигархия, которая свергает единоличного тирана, возгордившегося родством с королевской династией.

— Верно, Галеаццо Мария окончательно потерял голову после женитьбы на Боне Савойской, — заметил Висконти.

— Меня не волнует, по какой причине он возжелал безграничной власти, я лишь хочу, чтобы мы избавились от него, — холодно сказал Лампуньяни. — Когда он падет под ударами наших мечей, вот увидите, Милан провозгласит нас освободителями.

Висконти кашлянул.

— Что такое? — нетерпеливо спросил Лампуньяни, раздраженно взглянув на него.

— Вам легко говорить, друг мой. Но мы с Джироламо находимся совсем в ином положении. У нас нет ваших титулов и владений!

— Ну и что? Даже если и так, это значит, что вы рискуете меньшим, чем я.

— Вас не отговорить от вашего кровожадного плана! — в отчаянии воскликнул Висконти.

Лампуньяни подошел к камину, взял в руки кочергу, а потом со всей злостью ударил ею по горящим поленьям. В воздух взметнулся сноп пылающих искр. Двое его собеседников удивленно наблюдали за происходящим.

— Ну неужели вы не понимаете, что, если мы не вмешаемся, Милан ждет неминуемая гибель? Пока мы спорим, как поступить, герцогство разваливается на части. Кончится тем, что Галеаццо Мария выпьет из нас всю кровь, а то и казнит просто потому, что мы были в чем-то с ним несогласны!

Висконти поднял руки, призывая к спокойствию:

— Не понимаю ваших вспышек гнева, Джованни Андреа. Не на нас вы должны направлять свою ярость. Если я и соглашаюсь с вами, то остаюсь в уверенности, что действовать нужно осторожно. Момент для решительных шагов еще не настал. Галеаццо Мария только что жестоко